Легенды Гарсариона: Искра (СИ) - Тайлер Калхун
Он не смог ее спасти, хотя она была рядом — нужно было всего лишь не отпускать ее. Но он толком то и не понял, что произошло. Не понял бы даже, если бы его убили.
Поток людей вёл к крепости Форпост. Они вышли на широкую площадь, окружённую домами, народу здесь было довольно много. Впереди, перед стеной замка, была возвышенность, окружённая у основания деревянным частоколом, что-то вроде башни, только ниже самой стены в половину, там были люди и несколько столбов. А внизу, у основания частокола, стояло несколько солдат в красных одеяниях и латах.
Делан постарался пробраться как можно ближе, не обращая внимания на ропот людей. Он потерял из виду своих соратников, но знал, что они были рядом, и в этой толпе уж точно могли его заметить, ведь он был выше всех на голову.
На возвышенности, по пояс скрываясь за частоколом, стоял мужчина с аккуратной седой бородой и лысиной, которая блестела на солнце. Он был тучным, одет в красный камзол, а на спине был бархатный красный плащ. Он упирался руками в частокол, на его лице выглядело уставшим и недовольным.
Позади этого человека, по видимому бывшего эпархом, шатались солдаты, они были чем-то заняты, что-то таскали.
Делан замер в ожидании. Страх снова сковал его. Теперь уже не потому что он страшился боя или смерти, но потому что был совершенно бессилен. Ему оставалось лишь молиться, что сейчас он не увидит свою жену.
Звон колокола прекратился, и парню стало немного легче. Каждый его удар вызывал вспышку воспоминаний в голове — о том, что было ночью. Люди умолкли.
— Все вы меня знаете уже пять лет, — сказал эпарх громко. — Все вы знаете, что Алсогон часть королевства Талл. Все вы видите алые знамёна каждое утро, когда идёте пасти скот. И всем вам известно, что ЗАКОН, — последнее слово он прокричал, — говорит. Всем, без исключения. Вы знаете, как я относился к вам, как я снизил пошлину на торговлю, вопреки воли магистрата, как разрешил торговлю, с месячным налогом, вместо недельного… Взамен я требовал только ПОДЧИНЕНИЯ ЗАКОНУ! Закону моего и вашего короля! И что же мы видим? Что произошло этой ночью, которую многие из вас, дураков, уже окрестили Колокольной ночью, освободительной войной, чтоб вас! — он сплюнул. — Вы предали мое доверие. Согласен, не все из вас, есть и большая часть ЗАКОНОПОСЛУШНЫХ ЛЮДЕЙ! Которые знают цену порядку! Но те из вас, кто ночью поднял оружие на людей таллийского легиона… Вы все знаете, какое наказание ждёт таких предателей.
Когда он закончил говорить, к столбам, стоявшим за его спиной вывели несколько человек. У Делана упало сердце, он судорожно вздохнул. Это были Орнуэр, Алтед, Энгор и ещё два человека с Ваасеса. Их привязали к столбам за руки, которые подняли им над головами.
— Эти люди, — начал эпарх, — предали…
— Никого я не предавал! — закричал Орнуэр. Выглядел он плохо — борода была слипшейся из-за крови, один глаз кровоточил. — Я не признаю ни тебя, ни твоего кровожадного короля, который забирает у нас наших близких! Вы подонки! Сучьи отродья!
Лицо эпарха исказил гнев, он подошёл к Орнуэру.
— Я вырву тебе… — прокричал он, но не успел договорить, потому что Орнуэр смачно плюнул ему в лицо.
— Сдохни! — рявкнул он. — Пошли вы все в глубокую…
Но и он не успел договорить. Его ударил в живот солдат, другой запрокинул ему голову, дёрнув за волосы. Спустя секунду его окружили солдаты, послышался вопль. Эпарх отошёл от пленника, держа в руках щипцы, в которых болталось что-то красное. Делан понял, что это был язык. Военачальник швырнул его в толпу, а Орнуэр дергался и вопил от боли.
— Казнить их всех! — завопил эпарх.
— Государь! — орал Энгор. — Помилуй! Я не знал! Меня обманули! Я могу назвать имена! Я скажу все! Не убивай!
Эпарх дал указания, Энгора отвязали и увели под презрительный взгляды остальных. Двум из Ваасеса солдаты вспороли животы, их внутренности выпали, пленники умирали в жуткой агонии. Алтеду, который отбивался ногами и сыпал на таллицев все известные миру проклятия, проткнули грудь мечом. Орнуэру, который терял сознание, эпарх лично перерезал горло от уха до уха.
Делан смотрел на это и не мог пошевелится. Его тошнило, его грызла совесть, его разум отказывался верить в увиденное. Эти люди совсем недавно были в Алекорне и вместе с ним радовались Летней ярмарке. Он с детства знал каждого, кроме, пожалуй, людей из Ваасеса. Но все они сейчас были жестоко убиты только по его вине. Это он позвал их за собой на это дело. Он должен был сейчас быть там, а не эти люди, у которых дома были те, кто их ждёт.
Трупы сняли со столбов и закинули в телегу.
— Мятежники не останутся безнаказанными! — вновь заговорил эпарх. — И сейчас они могут быть среди вас! Если кто-то покрывает их — то понесёт не меньшее наказание! Город будет закрыт до тех пор, пока все змеи не будут выявлены и уничтожены!
Делана уколол страх. Теперь у него будто бы земля ушла из под ног. Выхода не было — рано или поздно их всех найдут.
— Но дело ещё не завершено! — продолжал военачальник. — Сегодня я покажу всем вам, что такое мятеж против короны! И наказание за него понесут не только мятежники, чтоб вас! СЮДА ИХ!
К столбам вывели людей, в грязной одежде, рыдавших и моливших о пощаде. Это были пленные, кого забрали во время Жатвы. Сердце Делана екнуло, он подошёл ещё ближе. Но все же не увидел Илиену.
— Эти люди понесут наказание, равное наказанию подонков, решивших пойти на бунт! Так будет впредь! Если вы хотите, чтобы люди, по закону выбранные для королевства, погибали ради ваших глупых идей, то так теперь и будет!
Толпа зашумела, стала приближаться к возвышенности, где происходила казнь. Из шума начали выделяться отдельные голоса:
— Помилуйте!
— Они не виноваты!
— Остановитесь!
Но эпарх даже не слушал, он взял у одного из солдат кинжал, высоко поднял его, демонстрируя шумящей толпе. Люди загудели ещё громче, а военачальник подошёл к первому «осуждённому» и перерезал горло. Молодой парень с глазами на выкат пытался схватить воздух, дергался, из его шеи хлестал красный фонтан. Так таллиец казнил всех — перерезал горло, и дождался, пока те умрут. Теперь толпа уже ревела, а те самые несколько выделявшихся голосов уже кричали проклятия. Таллиец безжалостно резал алсогонцев.
Делан смотрел на это с оцепенением. Уже не было той боязни и неприязни мертвых. Но осознание,
