Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

Бой блондинки и второго мордоворота как раз набирал обороты. Блондинка виртуозно стреляла из обоих пистолетов, ничуть не смущаясь их немалым весом, из самых разных положений, хоть задом наперед, хоть делая тройное сальто. Противник ее не отставал, с той только разницей, что револьвер у него был все-таки один. Ребята прыгали, уклонялись, под восхищенные охи толпы взбегали по отвесным стенам (при этом умудрившись не разбить ни единого окна и даже не задеть ни одной из болтающихся тут же шаровых молний), и вообще наслаждались жизнью и нескончаемыми патронами. Выпущенные «в молоко» пули почему-то никому не причиняли вреда. Юлий очень удивлялся, однако минуте на четвертой боя сообразил: битва, на самом деле, происходила в свернутом, или так называемом «вымышленном» пространстве, как то и полагается битве боевых магов. По странному капризу природы вымышленное пространство очень похоже на настоящее и ничем себя не проявляет — если ты не обратишь внимание на некоторые несуразности.

Юлий восхитился. Он был учеником жреца, довольно продвинутым, к тому же, но создавать поля такой силы, интенсивности и глубины не умел.

Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут пистолет одного мордоворота дал осечку, и блондинка хладнокровно расстреляла несчастного в упор — до кровавых ошметков на мостовой и серых клочков мозга, разлетевшихся по стенам. Алебардщик поскользнулся на куске своего товарища и упал, после чего рыжая добила его ударом в спину.

Блондинка и Рыжая подошли друг к другу и картинно хлопнули друг друга по ладоням. Насколько мог видеть Юлий, они даже не вспотели. Вот это высший пилотаж!

В душе его пробуждалось искреннее восхищение, смешанное, правда, с изрядной толикой брезгливости по поводу их модных пристрастий и манеры поведения.

Толпа зааплодировала.

— Меня зовут Марианна Аделаида Аурелана Эланор Гопкинс, — представилась блондинка, когда аплодисменты стихли. — Я — сестра-побратим вот этой милой стервочки. Ты, ма-альчик, так уж и быть, можешь звать меня просто Мэри.

— Мое ничем не примечательное имя, — с некоей издевательской ноткой в голосе протянула рыжая, — Сюзанна Анаксиомена Аурелана Эланор Гопкинс. Сестра-побратим вот той соблазнительной язвы. Ты, парень, обращайся просто: Сью.

— И мы — двуединый глава Лиги Ехидных Героев! — произнесли девушки хором.

В голове у Юлия тотчас возник вариант развития событий, который идеально разрешил бы все его затруднения в Варроне.

— Пожалуйста, возьмите меня к вам! — вскричал он, максимально расширив глаза и придав им как можно больше наивного энтузиазма. — Пожалуйста-пожалуйста! Я всю жизнь мечтал стать Ехидным Героем!

Девицы переглянулись, и сразу стали какими-то устало-обреченными.

— Говорила я тебе, сестрица Мэри, — упрекнула Сью, — что не надо спасать, кого попало.

— Да нет, это я тебе говорила, сестрица Сью, — упрекнула Мэри, — что давно пора завязывать с этими боковыми квестами!

— Возьмите меня! — не унимался Юлий. — Я даже выучу, что такое «квест»!

— Надеюсь, он не просит его изнасиловать?.. — спросил кто-то из толпы. — А то они могут…

Глава 3. Разведка

Если вам суждено что-то узнать, вы это узнаете. Задающий слишком много вопросов — слаб и не верит в себя…

Самого раннего детства своего Матиас не помнил. Он помнил себя, как все нормальные дети, лет с пяти. Его родичи жили в некоем селении у подножия диких гор Штайнернбунд, которого и на карте-то не было. Даже не все соседи знали про их деревню. В самом раннем детстве Матиас остался без матери, что в тех краях совершенно не редкость. К тому времени, когда Матиасу исполнилось шесть, из-за горных оползней, крепкой самогонки и двух ревнивых жен из его семьи выжили только отец, бабка, занимавшаяся воспитанием мальчика, и два старших брата.

Время от времени все взрослые родичи Матиаса, даже многие женщины, ходили драться с верхними горцами. Однажды они тоже так пошли, а потом вернулись особенно веселые, таща тяжелые мешки, и сказали, что это был последний раз — больше, мол, ходить не будут. Правда, Старшой тогда сделался задумчивым и все говорил, что соседних деревень вокруг много, а великие царства начинались порой с пустяка… но в любом случае, сначала решили как следует попировать, а амбициозные планы Старшого обсудить на следующий день.

Пир закатили действительно на весь мир, причем тела противников — притащенные в мешках — служили главным угощением. К исходу праздничной ночи один из членов племени решил позабавить сотрапезников, жонглируя факелами, и поджег общинный дом. Все остальные объелись до такого состояния, что совершенно не могли сдвинуться с места, и погибли в огне. Очевидно, природа не благоволила роду Бартоков, потому что поднялся коварный северо-западный ветер и перекинул огонь на соседние дома, погубив деревню целиком.

Бабка Матиаса, которая на пир не пошла, будучи скорбна животом, а потому выжила, сказала, что это промысел божий за их неблагочестие, взяла сумку с Алтарем Павших в одну руку, ладошку Матиаса в другую и твердым шагом ушла из деревни, ни разу не оглянувшись. Бабка умерла на следующий день, в лесу — не то от старости, не то потому что рок обязательно хотел побольше поиздеваться перед Матиасом перед началом сего поучительного повествования. Перед смертью она отдала Матиасу Алтарь и книги и велела быть хорошим мальчиком.

В тот же день Матиаса угораздило заночевать под Одиноким Деревом, и проснулся он уже древесным магом. А мог бы, конечно, и вовсе не проснуться: Одинокие Деревья давали силу лишь некоторым, в основном же они относились к человеческому роду с летальной неблагосклонностью.

Ну а раз он стал Древесным Магом, его нашла Община.

Маленький Матиас очень обрадовался тому, что у него снова появилась семья. Он посвятил Алтарь Павших общине, как его научила бабушка, и решил, что уж теперь-то никогда не останется в одиночестве: ведь магов было очень много.

К сожалению, жизнь в очередной раз доказала сущую абстрактность слова «никогда» и относительность любых количественных оценок. Матиас жил с общиной всего два месяца, когда начались гонения, и пришлось бежать за океан.

Именно тогда умерла женщина, которая заботилась о Матиасе — ее звали Катерина, и у нее был очень добрый голос, — и наставником Матиаса стал Колин Аустаушен. До того Колин входил в Совет Общины и был слишком занят, чтобы уделять внимание мальчику — единственному ребенку среди них. Матиас его даже побаивался. Однако Колин оказался очень добрым человеком, замечательным учителем — и вообще лучше всех.