Варвара Мадоши - Древесная магия партикуляристов

— Меньше вечности, — с неизменным достоинством ответил Матиас.

— А все-таки?

— Двадцать.

Толстяк вздохнул.

— Ну… шесть лет опыта… да, конечно… Хотя послужной список не богат, но вряд ли вы имели особенно много заказов там, в колонии… Возможно, я могу кое-что для вас сделать… принять вас на одну восьмую ставки…

— Сперва испытайте меня, — произнес Матиас, на сей раз, с изрядным высокомерием. — И проверьте, на что я годен.

Про себя он прикидывал, что одна восьмая ставки — это, конечно же, меньше чем целая ставка. А значит, его не устроит.

— Ну покажите, — устало сказал толстяк. — Только бога ради, меня не убивайте. И никого.

— Без предоплаты я не работаю, — сухо успокоил его Матиас. — Кстати, должен еще предупредить, что за детей и слабых женщин тоже не берусь.

— А за сильных? — слегка заинтересовался толстяк. — За сильных женщин беретесь?

— По обстоятельствам, — прозвучал суровый ответ.

После чего Матиас поднялся с кресла, слегка повел плечами, распрямляя их… отодвинул кресло в сторону и полез на стену. Доползя до потолка, древесный маг не остановился, а продолжил свое путешествие. Несколько пораженных мух посыпалось вниз. Затем Матиас пригвоздил всех изумленных мух к полу метательными ножами, нарисовал на потолке древний символ Молниеносного Песца, предусмотрительно не завершив левый нижний крючок, и станцевал танец смерти в манере чечетки.

Арбалетом он не воспользовался: как всякий настоящий убийца, Матиас таскал его с собой исключительно в ритуальных целях, ибо почитал использование слишком сложных технических средств дурным тоном и отсутствием профессионализма.

— М-можете слезать, — слабо ответил толстяк, когда Матиас трижды обмотался вокруг люстры. — Безусловно, ваши навыки заслуживают всяческого… эээ…. уважения.

Матиас пожал плечами и стек на пол.

— Вот что, — продолжил толстяк, несколько вернув себе самообладание. — Принять вас в нашу гильдию я тем более не могу. Это бы вызвало… ээээ…. нездоровый ажиотаж. Но я мог бы рекомендовать вас в гильдию неубийц.

— Не убийц? — переспросил Матиас.

— Совершенно верно! — продолжил толстяк, явно обретая почву под ногами. — Ее организовали главы гильдий несколько месяцев назад, для снижения накала страстей, и чтобы совсем не повыбить… ээээ… кормовую базу. Туда входят убийцы… самые опытные, самые квалифицированные, элита, так сказать. Но они никого не убивают. По правде говоря, им платят деньги за то, чтобы они никого не убивали.

Матиас приподнял брови, показывая, что ему не совсем это понятно и, более того, вся концепция кажется дичайшим бредом. Однако толстяк, кажется, не заметил сего тонкого знака или как-то неверно его интерпретировал, потому что он вылез из-за стола, хлопнул Матиаса по плечу и произнес с наигранным воодушевлением:

— Ну, значит, решено!

Матиас на секунду задумался.

— Но если я захочу кого-нибудь убить для себя?

— Если вы не возьмете за это денег — сколько угодно! — толстяк тонко улыбнулся. — Кто мы такие, чтобы препятствовать развлечениям гениев?

— То есть, — медленно произнес молодой человек, — мне будут платить деньги за то, что я ничего не делаю?

— Совершенно верно! — просиял толстяк. — Самую суть ухватили!

— Это мне подходит, — величественно кивнул Матиас.

Глава 2. Лига Ехидных Героев

…степень свободы не должна зависеть от степени культурного развития пользующихся ею, а иначе какая это, нафиг, свобода?.. Эй там, заткните пасть академику!

Сходя с корабля, Матиас Барток так был увлечен рассуждениями о мести, с таким удовольствием рисовал на периферии сознания картины грядущей резни, что совершенно не заметил, как по сходням скользнула за ним маленькая хрупкая фигурка и поспешила следом.

Собственно, фигурку маленькой и хрупкой мы назвали исключительно ради красного словца. «Маленькой» она казалась только в сравнении с самим Матиасом, который мало не дотянул до двух метров, а хрупкой — скажем, лишь для сэра Аристайла Подгарского. В принципе же это был вполне нормальный высокий и крепкий мальчишка-подросток лет около тринадцати. Правда, у него были необычайно мягкие черты лица, а высоко приподнятые брови, широко распахнутые глаза и приоткрытый в наивном удивлении рот выдавали натуру не только юную и впечатлительную, но и провинциальную.

Подросток называл себя Юлий Гай (на самом деле его звали несколько иначе, но старое имя он за неблагозвучностью отбросил), а происходил он из того самого северного городка Унтитледа, в котором Матиас провел десять лет своей жизни.

Спрыгнув на каменные плиты причала, мальчик первым делом с поклоном опустил в воду кусочек булки — принес жертву морскому богу, который защитил его в долгом плавании. Еще он вознес хвалу личной покровительнице, которая не позволила боевому Древесному магу Матиасу его обнаружить. В этом деле, правда, кроме богини немало помог медный амулет-колечко, который висел у Юлия на шее и был заговорен специально от Матиаса, причем совершенно особым способом.

Потом, подобрав полу плаща, мальчик брезгливо обогнул блюющего моряка, который проводил его мутным взглядом, и поспешил за Матиасом следом. Мысли Юлия занимало много вопросов: и как не потерять Матиаса в людной толпе, и как умудриться найти жилье поблизости от него, чтобы сам Матиас о том не узнал, и много чего еще. Вскоре мальчик научился сохранять скучающее выражение лица, чтобы не слишком отличаться от жителей Варроны (увы, следя за Матиасом, он не имел достаточно времени, чтобы заняться прочим своим обликом — то есть зайти в ближайшую лавку и сменить немодный здесь суконный плащ на более приемлемый замшевый). Однако искусством нацеливать свой разум на множество объектов сразу Юлий в полной мере еще не овладел, потому довольно быстро попал в неприятность.

Неприятность началась, как всегда, буднично. Матиас ровным шагом прошел мимо некоего скромно выглядящего заведения, в котором Юлий сразу опознал публичный дом. Мальчик чуть приотстал: как раз напротив крыльца располагалась здоровенная лужа — очевидно, для того, чтобы сразу же укладывать туда особо разбуянившихся клиентов. Матиас ее перешагнул, не заметив, а Юлий решил, что будет спокойнее обогнуть.

В общем, слава богам, обеспечившим это отставание! Если бы не оно, в последующей суматохе Матиас непременно опознал бы своего преследователя — к мальчику немедленно привязались.