Олеся Ермакова - Сборник рассказов

Мне остается лишь танцевать, ступая по горячим углям. Этот танец не сможет изменить мира, но сможет разжечь чью-то душу. Пускай только на краткий миг.

Танцовщица, рожденная чтобы просто жить. Чтобы любить. Страстно, безумно и порой безысходно. Чтобы ненавидеть, ведь ненависть — это тоже любовь, только выжженная до серого пепла и тлена. Чтобы танцевать и раз за разом учить людей снова ходить по углям. Разве это так сложно? Или людей останавливает извечный животный страх перед огненной стихией?

Вереница внимательных глаз следящих за невиданным никогда ранее танцем. Большинство из них думает не об истинном Огне, а о длинных ногах Танцовщицы. Я не вправе осуждать людей за их пороки и мелочность, мне остается просто танцевать, веря в чудо.

В одном из многочисленных взглядов я поймала искорки пламени, перерастающие в истинный Огонь.

Здравствуй, менестрель! Волшебный певец и вечный странник. Вас осталось не так уж много. Вы почувствовали уход Танцовщиц и оплакиваете его пронизывающей огненной песней. Ваши чарующие песни тоже призваны разжигать Огонь в людских сердцах. Но времена меняются, и люди больше не слушают чудных песен, предпочитая им звон надеваемых доспехов и лязг оружия.

Когда-то каждому менестрелю была предназначена судьбой своя Танцовщица. Ее танец под его музыку был больше похож на разгоревшийся от забытого костра пожар, сводящий с ума своей неповторимой страстью. Об их любви слагали легенды, ибо не было на свете чувства более непредсказуемого и пламенного.

Прости, но давно умер тот, кто был моим менестрелем, и уже нет среди живых твоей Танцовщицы. Нам остается только жить Огнем, который по-прежнему помнит былое.

Надеюсь, что тебе удалось спеть для своей Танцовщицы раньше, чем Грань разлучила вас навеки.

Это незабываемое и неописуемое ощущение — слушать песнь того, что предназначен тебе судьбой. Она выворачивает твою душу, отражает все твои страхи и желания, заставляет Огонь играть в твоей крови, биться сердце в пьянящем, сумасшедшем ритме. Людям никогда не понять этого чувства. Им не дано почувствовать Огонь, ласкающий ладони, терпкий дым, окутывающий все вокруг туманной завесой. Им не увидеть озорных, играющих огненными бликами теплых карих глаз, не утонуть в их глубине.

Ты никогда — ни до, ни после не сможешь танцевать так. Становясь просто самим Огнем, что разжигает тлеющие угли докрасна, мгновенно обращает сухие поленья в пепел…

Прикосновение изящных пальцев сладкоголосого певца будоражит не меньше, чем Огонь в его крови. Сколько раз эти сводящие с ума руки ложились на чьи то плечи? Сколько раз его уста шептали волшебные песни о любви? Мне все равно. Сейчас между нами только Огонь, полыхающий в двух мятежных душах, которые вечно стремились друг к другу…

Рассвет приносит горечь, которой было не место в полуночной тьме. Разве Свет благо, если он приносит правду, которое ранит твое сердце, раскалывая его пополам? Даже презираемая людьми Тьма милосердней. Почему получилось так, что Свет жесток к своей дочери, а Тьма милосердна? Тэлиар Айрэн. По праву ли мне дали это имя, если сейчас я ненавижу Свет, составляющий часть моей сущности?

Боль. Как будто сейчас вместе с ним уходит часть твоей души. Этого не изменить и не отсрочить. Глупое и бессмысленное обещание:

— Я приду к тебе на закате в лучах заходящего солнца. Тогда ты сыграешь мне эту песню?

— Я буду ждать тебя, Тэль, — доверчивая улыбка на любимых устах.

Тэль. Ты звал меня так, не желая объяснить причины. Ты дал мне это имя прежде, чем я открыла тебе настоящее. За сотни лет у меня было множество имен, но это запало в сердце больше других. Потому что его шептали самые дорогие в целом свете губы. Никто и никогда больше не называл меня так. Тэль. Как песня тонкой струны твоей волшебной лютни, как звук твоего чудесного голоса. Шепоток ветра и звон ручейка. Огонек лучинки, одиноко светящий в ночи.

Давно. Слишком давно, чтобы помнить, но слишком свежо, чтобы забыть…

Ложь. Мы лгали друг другу, прекрасно знаю, что больше не встретимся. Никогда.

Мы обманывали себя, чтобы просто не было так больно. Чтобы найти силы уйти, не огладываясь назад…

Танцовщица должна уметь уходить. Всегда. Слыша проклятия и ненависть в свой адрес, бездушное «ты меня не любишь…», оставляя то, что стало дорого и так любимо. И не важно, что больше всего ты мечтаешь остаться…Никто не узнает о Боли, разрывающей раз за разом твое сердце, никто не увидит твоих слез. Танцовщица улыбается, раз за разом ступая по углям.

Я все же вернулась…Танцовщицы, в отличие от людей, всегда держат свои обещания.

Огненные лилии на белом мраморе. Им не место в этом мрачном месте, они будоражат его вечный покой и умиротворенность. Я принесла тебе именно огненных лилий, потому что когда-то ты подарил их мне. Каменный соловей с арфой вместо пышного надгробия. «Здесь покоится величайший из менестрелей, некогда пробуждавший своей волшебной песней людские души…» — золоченые буквы померкли от времени, как стерлось твое лицо из людской памяти. Им остались только твои песни, полные страсти и Огня…

Я пришла…но уже слишком поздно, и ты не сможешь мне спеть. Жаль…

Только от чего течет огненная слеза по щекам? Это просто соринка, попавшая в глаз. Не больше и не меньше! Но сердце не обмануть. Оно слишком многое помнит, чтобы поверить в очередной самообман, за которым ты хочешь спрятать чувства.

Танцовщицы дарят людям Огонь, согревая своим теплом. Но никто никогда не согреет саму Танцовщицу. Они черпают силы из Огня в своем сердце. Когда он затухает — они умирают в яркой последней вспышке. Танцовщицы одиноки — слепящий Огонь нельзя занести в дом и заключить в очаг. Он потухнет, постепенно угасая. Это плата за Огонь, бушующий в сердце, за способность ходить по углям. Но плата горькая, порой убивающая своей жестокостью.

Каждый раз, танцуя с Огнем, разжигаешь вечно кровоточащую рану на месте сердца. Привязанность, любовь, страсть — это жаркие угли, по которым тебе предстоит ходить всю жизнь. Это мой дар и проклятие. Я никогда не знала другой жизни, но она и не была мне нужна…

Спой мне, менестрель! Теперь я поняла — тебе тоже суждено стать последним в своем роду. Скоро люди забудут об Огне и начнут повсюду греметь извечные войны…Тебе дадут в руки смертоносный клинок, и сгорит в огне твоя сладкозвучная лютня. Менестрель не должен быть воином. Он не умеет убивать. Ты умрешь с этой простой истиной на устах, потому что люди не склонны помнить.

Спой, менестрель, спой мне, чтобы не было так грустно…