Павел Ганжа - Дети Земли

Такой же зубочисткой не скалу долбить, а хлеб крошить… неровными кусками. Ей и пузо недругу проткнуть затруднительно, лезвие просто застрянет в жировых отложениях. Разве что за ухом почесать или грязь из-под ногтей удалить сгодится.

Металлические пластины нужны в пещере как милицейский свисток – на госэкзамене в медицинском институте. А вот гидрокостюм – вещь незаменимая. Температура воздуха в гроте, пожалуй, меньше двадцати градусов по Цельсию, и мокрому голому человеку тут впору околеть. Если он, конечно, не поклонник "моржевания". И в воде, кстати, не намного теплее. Слава богу, что пещера подводная, а случись застрять в обычном подземелье, где зимой и летом десять-двенадцать градусов, долго там не протянешь. И никаких спасателей не дождешься, ласты загнешь от переохлаждения. Если, опять же, не морж, и не в валенках.

Из полезных, необходимых предметов мог пригодиться еще баллон с воздушной смесью – вдруг погружаться понадобиться. Запас воздуха, пусть его хватит максимум на сорок минут, карман не тянет.

Переварив неутешительные выводы инвентаризации, Никита решил все-таки попробовать и испытать "перо" в деле. Ввиду дефицита человеческого материала не на мягком пузе неизвестного врага, а на твердой каменной коже проклятой пещеры.

Неподъемную тушу баллона с воздухом оставил на карнизе. Подплыл поближе к солнечному пятну на воде и потыкал лезвием ножа в первое попавшееся углубление в скале. С аналогичным успехом можно отбиваться от баллистической ракеты мухобойкой. Максимум телодвижений при минимуме результата. И поцарапать камень "зубочисткой" как следует не удалось. Селин огорчился в очередной раз.

Приходилось надеяться лишь на высокий профессионализм местных спасателей.

Покружив голодной акулой вокруг светового пятна, Никита не сумел удержаться от соблазна и потревожил поселившуюся в пещере тишину громогласными воплями о помощи. При этом он что есть сил задирал голову вверх – в сторону тоннеля – и призывал помочь ему на двух языках: русском и английском. На большее лингвистических способностей не хватало. Он завопил бы и на суахили, и на иврите, и тем паче на турецком, но… увы, изучить даже основы не сподобился.

Кроме пронзительно резкого неинтеллигентного эха на вопли Селина никто не откликнулся. Из окна в мир – тоннеля никаких звуков не поступало. И шелест прибоя сюда доносился эпизодически в почти задохнувшемся варианте. Приложи ухо к любой морской раковине – шум будет гораздо мощнее, контрастнее. Дабы не охрипнуть до срока (а то вдруг, когда голос понадобится, докричаться до людей не сумеет) Никита напрягать связки прекратил. Не муэдзин же.

Еще придумать бы, как время скоротать в ожидании помощи. О том, что спасатели могут не успеть или вовсе не явиться, Селин запретил себе и думать. Два человека пропали, катер на якоре – хватятся, обязательно хватятся. Пусть Мурата искать не сразу начнут, но самого Никиту – обязательно. Иностранный турист – не фунт изюма в старой газете. К тому же сотрудники отеля видели, что он с Сафаровым уезжал. А проводник с местным контингентом якшается, Мурата на побережье как облупленного знают. Сам хватался по пьяной лавочке. Поэтому тревогу непременно поднимут. Вопрос лишь в том, когда именно: сегодня к вечеру или завтра?

Организм настаивал на том, чтобы спасатели объявились непременно сегодня. Голод пока не одолевал, да и попоститься пару суток Селин вполне способен, даже полезно для жировых отложений на талии, но жажды… стоило опасаться. Пить пока не хотелось, однако стоило на миг представить, как он будет обходиться без пресной воды, так сразу в глотке пересохло, а язык шаркнул по наждачной бумаге десен. Подлая насмешка природы: вокруг полно жидкости, однако не напьешься. Из моря не хлебнешь – оно дань обратно возьмет, и не водой, а желчью. Хотя из статеек в популярных журналах Никита знал, что морскую воду в принципе пить возможно, но экспериментировать не тянуло. Насколько он запомнил журналистские экскурсы, речь в статье велась о специально подготовленных людях – практически помешанных на путешествиях, любителях в одиночку пересечь Атлантику в шлюпке или Индийский океан на катамаране.

Дай бог, если дождь пойдет, тогда есть шансы жажду утолить. Располагайся непосредственно под туннелем, который является своеобразным водостоком, и подставляй рот под стекающие капли. Впрочем, от одной мысли, что придется глотать скатывающиеся по каменному желобу мутные ручейки, просочившиеся сквозь слой чернозема или омывшие грязные устье "водостока", Селина замутило.

Нет, пусть спасатели пораньше прибудут! Никита был готов молиться любым богам, хотя и считался ранее закоренелым атеистом.

Огненно-терновый клубок, зародившийся в недрах пищевода, медленно, но верно полз к гортани. Пить хотелось ощутимо. Сравнимо с жаждой любителя оздоровительного бега после километрового кросса в сухую жаркую погоду. И мечтающего присосаться к горлышку стеклянной запотевшей бутылки с лимонадом и одним духом ополовинить тару. Между тем, в отличие от гипотетического бегуна, у Селина отсутствовала возможность не только заглянуть в недра холодильника и извлечь из его недр лимонад, но и припасть к самой последней мелкой луже.

Мысли о самых разнообразных напитках лезли в голову с назойливостью городских подвальных комаров. Возникали и пропадали образы продолговатых бутылок с колой, их пузатых сестриц с пивом, бочонков с холодной колодезной водой, стаканов с молочными и алкогольными коктейлями, кружек с пенным квасом и прочих сосудов с жидкостями, предназначенными для удовлетворения жажды. До луж и болотной трясины Никита пока не опустился, но об обычном водопроводном кране уже вспоминал.

Ни отвлекающие маневры, ни ментальные пинки на эти образы не действовали. Селин пробовал их рассеять с помощью размышлений о спасении, обращений к Всевышнему, даже пытался воспроизвести в памяти выдающийся бюст соседки по пляжу – напрасно. Бутылки, банки, кружки и иная тара, исчезнув, через секунды вновь маячили пред внутренним взором. Что неудивительно: весьма сложно предаваться эротическим фантазиям, когда у тебя в глотке образовался маленький филиал пустыни Калахари. И Никита не йог, чтобы настолько абстрагироваться от реальности.

Сколько он валялся на карнизе, мечтая о лимонаде и пиве, несколько часов или десятков минут, неизвестно. Никита утратил ощущение времени. Перманентное безделье и обостряющаяся жажда довольно быстро измотали нервы и вынудили его заняться какой-нибудь физической деятельностью, пусть самой тупой и безрезультатной. Поднявшись с каменно-песочного ложа, Селин сначала побродил по карнизу, а затем приступил к исследованию симметричной ниши-выбоины в дальней стене. Дабы убедиться в недостоверности внезапно возникшей дикой идеи о том, что в одной из дыр могла скопиться пресная вода. Ошарашенный в прямом смысле слова свалившимися бедами и доведенный до состояния частичной невменяемости неисполнимым желанием напиться, он почти уверовал, что в темном углу, в нише должна накопиться влага. С его, в настоящий момент не вполне адекватной точки зрения, дождевая вода просто обязана была просочиться сквозь многометровые каменные плиты и образовать многолитровую лужу. Или преобразоваться в родничок.