Тимофей Печёрин - Бремя чужих долгов

Так или иначе, но сделался император с какого-то времени донельзя подозрительным, прекратил привычные выходы в народ, наглухо запершись во дворце. А за пределами оного устроил в буквальном смысле охоту на ведьм… и на колдунов тоже. Причем за злодея-чародея мог сойти любой подозрительно выглядевший человек. Недостатка в последних не было, учитывая, сколь много разных народов со своими обычаями населяло империю.

Дальнейший путь несчастного, ставшего жертвой государевой паранойи, был короток и наполнен страданиями. Заплечных дел мастера, прежде в основном бездействовавшие, снова сделались востребованными. Под пытками они выбивали у очередного арестанта признание, затем передавая его в руки палачей. Чтобы те не просто укорачивали якобы колдуна или ведьму на голову, но рубили их на куски. Считалось, что прислужников Тьмы можно было окончательно уничтожить только таким способом.

А в последние годы жизни Арвиндир забросил государственные дела, окончательно тронувшись умом. Он шарахался от собственной тени, не всегда осмеливался принимать пищу. И вдобавок затеял строительство гробницы в глубокой пещере под горой. Наивно надеясь, что под каменной толщей будет для проклятья недосягаем.

И не только он один, кстати. Ибо там же, в подгорной гробнице, император завещал похоронить и всю свою семью. Причем в один день с собою любимым. Но даже это оказалось лишь полбеды — по крайней мере, в масштабах империи.

К концу правления Арвиндира она уже без того трещала по швам. В провинциях один за другим вспыхивали бунты. И варварские племена осмелели настолько, что вовсю принялись опустошать приграничные районы некогда могучего государства. Смерть же самого правителя и погребение всех возможных наследников империя так и вовсе пережила ненадолго. Насколько страшен оказался ее конец говорит хотя бы то, что столица была не просто разрушена, но и стерта с лица земли. Так впоследствии не возродившись.

Должен признаться, что впечатление тот тракт произвел лично на меня двойственное.

С одной стороны и сведения, содержавшиеся в нем, не были бесполезными. Не говоря уж о том, что после знакомства с данным произведением я мог гордиться собственной сообразительностью. Потому как сам подозревал, что единственная цель создания подземной тюрьмы для душ — собственно, заточить души в тюрьме. После смерти. А теперь, благодаря трактату я понял, каким именно способом было осуществлено сие заточение. Через древнее и, судя по всему, на редкость долговечное проклятье. Тогда как алхимическая лаборатория, коей воспользовался Аль-Хашим для нашего с Вилландом освобождения, возникла там много позже. Иначе бы не сохранилась так хорошо. Но это я так, к слову.

А со стороны другой, трактат, посвященный гробнице Арвиндира, более всего напомнил мне… реферат. Из тех, что в изобилии плодят бывшие мои собратья-студенты, компилируя содержимое чужих книг, статей и тому подобного.

Трактат и был такой компиляцией — из легенд, из чудом сохранившихся летописей эпохи Арвиндира, из сочинений других исследователей данной темы. Разбавлено все это было авторскими комментариями, когда нравоучительными, а когда откровенно ироническими. Поучительным тон создателя трактата становился, если тот рассуждал о вреде сделок с нечистой силой. А иронизировал автор, будучи приверженцем учения о Хранителе, по поводу суеверия и наивности предков-язычников. Включая древнего властителя.

Не факт, я думаю, что автор трактата вообще верил в существование самого проклятья. Дело хозяйское… я-то, по крайней мере, смог убедиться в его реальности. И впоследствии возгорелся желанием освободить плененные в гробнице души. По причине, наверное, той же, по которой иной бизнесмен, преуспев сам, впоследствии тратит немалые суммы на благотворительность. Или, если денег жалко, начинает проводить семинары на тему «секрет моего успеха». Дабы поделиться этим самым секретом еще с кем-нибудь.

Понятно, что в одиночку осуществить задуманное мне было не под силу. Рассчитывал же я в этом начинании на помощь алхимика Аль-Хашима. Уверенный, что коли ему удалось вытащить из колдовского плена нас с Вилландом, то и прочие пленные души вызволить сможет. Просто в тот раз у него времени и возможностей не хватило довести дело до конца.

С Аль-Хашимом я расстался в Священном Лесу. Месте, куда заказана дорога любому, кто верит в Хранителя. Или просто носит на себе символы этой веры. Так что иного способа, кроме магического, связаться с гонимым во Фьеркронене алхимиком я не представляю.

Осталось решить, как именно установить связь.

А что сам Аль-Хашим?

Ну а он между тем все больше напоминал наглядное пособие-иллюстрацию для целого набора расхожих пословиц и идиом. Причем не слишком лестных. Тут и упоминание граблей, и «ошибки ничему не учат», и «что старый, что малый», и «сколько-то лет — ума нет и не будет». В последнем случае в качестве числа лет принято ставить любую крупную и, желательно, круглую цифру.

Нет, алхимик не впал в старческий маразм. Не превратился в тупого злобствующего зануду, что любит всех поучать. И даже ложного, но такого приятного ощущения «второй молодости» избежал. Благодаря чему попыток молодиться, в его возрасте выглядевших совсем уж нелепо и неприлично, не предпринимал. Притом даже, что вынужден был признать: за время жизни в Священном Лесу Великого Рода стал чувствовать себя заметно лучше.

К слову сказать, целебные свойства Леса алхимик использовал не в полной мере. Так сказал Аль-Хашиму старец-волхв — что-то среднее между колдуном и духовным вождем. Еще волхв настоятельно советовал ему, не препятствуя, впустить силу Леса в себя. Присоединиться к Великому Роду, вплавить собственную маленькую душу в общий и, несомненно, могучий дух.

От последнего предложения Аль-Хашим в своей привычной манере, нарочито вежливо и с дежурными благодарностями… отмахивался. Ибо, вплоть до новой встречи с бывшим подопечным-пленником Игорем, выходцем из иного мира, имел собственные планы. И единению с Великим Родом в этих планах места не было. Как, впрочем, и встрече с Игорем и его странному предложению.

И именно планы, потихоньку лелеемые стариком-алхимиком, могли вызвать сомнения в его разумности. Хотя, если посмотреть с другой стороны, то имелись у Аль-Хашима и собственные резоны.

Зародились те сомнительные намерения не сразу. Первые несколько дней пребывания в Священном Лесу алхимик вообще провел в блаженном бездействии, наслаждаясь обретенным убежищем. А, точнее, тем приятным обстоятельством, что опасность для его шкуры вроде миновала. Отныне он был недосягаем как для инквизиции, так и для некоторых, особо ретивых, придворных фьеркроненского короля. Тогда как новые соседи — сыны и дочери Великого Рода — приняли Аль-Хашима радушно и гостеприимно. С сочувствием даже. Когда узнали, что он тоже пострадал от последователей вражеского культа Хранителя.