Кэролайн Черри - Буревестники

Джерик двинулся, очистил себя пригоршнями песка и посидел с минуту, опустив голову на колено. Гончая опять ткнул его ногой. «А раны-то нет, — подумал Джерик, хотя море и небо плыли перед его глазами в мутной пелене. — Нет раны». И нет шрама там, куда, как ему показалось, ударил его Хассал. Один только заживающий красный рубец в боку. Он потерял много крови, о боги, сколько крови он потерял. Эта рана должна была его погубить, но Мудрая женщина вернула его к жизни.

Да нет, не просто Мудрая женщина. Колдунья. Колдунья из Эсткарпа. С Гончим за компанию? Эсткарп и Ализон? Такую пару трудно было вообразить.

За исключением Колдера…

Гончая схватил огромной лапой его за волосы и потащил вверх. Другая лапища ухватила его за руку и, выворачивая в суставе, поставила на ноги. Он пошел. Он не стал сопротивляться, и Гончая отпустил его, лишь слегка поддерживал за локоть. Они подошли к хижине.

Женщина ждала возле дверей. Взгляд ее был холоден и безразличен. Ей не было никакого дела до его позора. Джерик сжал зубы и хотел посмотреть ей прямо в глаза, но нет, такая игра была не для него, и голову он поднять не мог, лишь чувствовал, как пылает лицо. Она указала ему на ведро с водой и полотенце, да на его одежду, сложенную и повешенную на забор. Рядом на земле стояли ботинки.

Он опустился на колени и сделал, что приказано, Хассал при этом не спускал с него глаз. Одежда его была чистой и сухой, и это в то утро, когда от морского воздуха одеяло его стало влажным.

Это был маленький неожиданный подарок, и он с любопытством посмотрел в сторону женщины. Но на пороге уже никого не было. В выражении лица Гончей было лишь неприятие и презрение. «Беги, — сказал ему этот убийственно-насмешливый взгляд, — и посмотришь, что будет».

Он опустил голову и покорно надел коричневые бриджи и рубашку, на которой остался слабый ореол от кровавого пятна. Ведьме не удалось это маленькое житейское дело, хотя с самой раной она справилась отлично. Выходит, она была не всесильна. И это обстоятельство его почему-то утешило. Одежда была сухой, оттого что она, по всей видимости, висела возле очага, горевшего в хижине всю ночь. Так что проявлением доброты это не назовешь. Гончая — вот кто олицетворяет истинное положение дел. Глупо надеяться на то, что у Гончих могут быть добрые поступки.

Он потихоньку приблизился к порогу, чтобы заглянуть внутрь, посмотреть, там ли ребенок, но Гончая грубо схватил его за плечо и развернул спиной к деревянной стене.

Сопротивляться он не стал. Не сопротивлялся и когда Гончий потащил его в сторону моря, мимо подставок с сохнувшими рыбачьими сетями. Сердце его в страхе забилось. «Нет, дурак, слабый ты дурак с трясущимися ногами, нет для тебя надежды, нет надежды в этом мире».

Они прошли мимо рыбачьих судов, поставленных на чурбаны. Корпуса лодок были ободраны, многие дощечки выломаны, далее шли рамы для сетей, висели канаты. Гончая толкнул его к одной из подпорок, напротив старой лодки, и надавил на плечо, заставляя сесть. Там его Хассал и привязал, использовав для этого сеть и веревку.

Затем Гончая подошел к лодке и взял струг. Джерика бросило в пот: он опасался, что Хассал использует инструмент не по назначению. Но Хассал взял доску, положил на опору и умело, по-хозяйски принялся за работу. Из-под струга полетели яркие завитки.

Виданное ли это дело — Гончая столяр? Нет, мир положительно сошел с ума. Житель Долины сидел на морском берегу, привязанный к раме для рыбачьих сетей, а Гончая из Ализона работал как рыбак, чинил лодку. Солнце поднялось и встало в зенит.

В полдень Гончая дал ему воды. Принес из хижины. Вечером он его наконец-то развязал и привел в дом, откуда доносились запахи приготавливаемой пищи. И тут Джерик увидел девочку. Оборванное желтое платье ее было чистым, волосы причесаны. Она остановилась в дверях. Широко раскрытые глаза ее и рот выражали ужас. За ее спиной появилась женщина. Она положила ребенку на плечо руку и сказала что-то, чего Джерик не расслышал.

Потом Гончая отпустил его, и он пошел один. Девочка побежала к нему навстречу и крепко обхватила руками.

Он был потрясен таким проявлением чувств. Бросив взгляд на женщину, в ее дорогом одеянии, он взял девочку за лицо.

— Лейсия? — спросил он. Таким именем ее назвала женщина. Девочка моргнула и уставилась на него, не возражая. — У тебя все в порядке? — спросил он.

— А у тебя, лорд? — губы Лейсии дрогнули. Она на мгновение отвела от него взгляд в сторону Гончей и опять стала смотреть на него. Жара у нее не было. Это была разумная девочка тринадцати лет, выросшая в Долинах. Она держала его за руки и задавала вопросы глазами.

— Конечно, — ответил он. И не стал смотреть на женщину — У них слишком хорошие манеры для Гончих.

— Лейсия, — это прозвучал женский голос.

И опять светлые глаза девочки, казалось, проникли сквозь него, увидев что-то далекое и непростое.

— Лейсия. Подойди.

— Лейсия! — сказал он, когда руки ее безжизненно выпали из его рук, и она, отвернувшись, направилась к двери. — Лейсия! — закричал он, позабыв о своих намерениях, но она не слышала. Тяжелая рука Гончей опустилась на его плечо, и он дернул рукой, чтобы освободиться.

Гончая развернул его и, выворачивая руку, зажал ее мертвой хваткой. Рана в боку отозвалась резкой болью. Тут Джерик вспомнил о своем решении и готов был послушно опуститься на колени под нажимом Гончей. Но тут в дверях, за которыми исчезла Лейсия, появилась колдунья и сделала знак Гончей. Гончая выпустил его.

— Ради ее безопасности, — сказала женщина, — не делай необдуманных поступков. Твой обед готов.

Была ночь как ночь, только уснуть он не мог. Гончая уложил его в кровать, стоявшую на улице, и позволил завернуться в одеяло, а потом он опять связал ему руки и ноги. Джерик прикусил губы: до сих пор с предыдущей такой же ночи плечи и спина его были, как деревянные.

Все же он чувствовал, что к нему возвращаются силы. До рассвета он считал часы. Вынужденная неподвижность прожигала огнем позвоночник и плечи, стоило лишь пошевелиться; но голова была ясной, и в мышцах появилось чуть больше силы, и приступы боли в боку приходили все реже. Все это внушало ему некоторую надежду.

Но вот лицо девочки… Безжизненность, отрешенность в глазах были, как лихорадка…

Как лихорадка, которая мучила ее в пути и с которой она пришла сюда… в это место… к ведьме…

Он отбросил эту мысль. Но она опять возвращалась. Говорят, колдеры имеют власть над умами. Колдеры превратили людей из Ализона в Гончих. В жилах людей из Эсткарпа текла колдовская кровь, так ведь их соседи не кто иной, как колдеры. Если ведьм брали в плен, то девственность их могла быть нарушена, а их дети — девочки — вероятно, тоже становились ведьмами?