Юлиана Суренова - По ту сторону гор

— Я… — беглец опустил голову. Смущение сменилось каким-то безнадежным оцепенением, как две капли воды схожим с тем, что поджидало его на краю бездны, в которую он чуть было не сорвался несколько мгновений назад. — Я боялся, что вы не станете со мной говорить.

— Вот как? — бровь великана подозрительно приподнялась, в то время как губы смеялись в усы. — Ты что же, совсем не знаешь торговцев, если думаешь, что они откажутся от столь легких денег? Провести мальчишку через горы — небольшой труд, когда и так идешь этим путем.

— Ну… — не решаясь взглянуть на собеседника, тот лишь пожал плечами. Он не знал, что сказать. Все те недавние страхи и сомнения, которые заставляли юношу держаться в стороне от странников, не стараясь не попасть им на глаза, уже казались ему наивными. Действительно, почему они должны были прогнать его? Но еще совсем недавно он был уверен в этом как в непреложной истине.

— Надеюсь, ты не украл эти деньги? И не совершил ничего, что заставляло бы тебя бежать из дому, скрываясь от справедливой кары?

— Нет! — воскликнул юноша, постаравшись вложить в это краткое слово всю искренность своей души.

— Но если так… — торговцы непонимающе переглянулись.

— Подожди-ка, — великан шагнул к нему. Прищурившись, он несколько мгновений старательно вглядывался в его лицо, потом наморщил лоб. Парнишка показался ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где именно он его встречал. — Малец, как тебя зовут?

Тот тяжело вздохнул, впервые медля с ответом.

— Ты что, от страха забыл свое имя? — хохотнул кто-то за спиной.

— Н-ну… — ему страстно захотелось крикнуть: "Да! Забыл!" — это объяснение казалось ему таким легким, спасительным… Скажи он это — и все сразу стало бы легким и простым. А так…

Юноша снова вздохнул. Нет, он не мог солгать. И вовсе не потому, что он никогда не лгал. Нет, это случилась, и достаточно часто, чтобы сладковатый вкус лжи стоял во рту, касаясь живительной влагой высохшего, становясь грубым и шершавым, языка. "Нельзя идти навстречу мечте со словами лжи на губах, если не хочешь, чтобы мечта обманула тебя", — он не просто был уверен в этом, но знал: все так на самом деле. И лучше потерять надежду в правде, чем мечту в обмане.

— Нет, — он качнул головой, — я помню, как меня зовут, — его плечи поникли от чувства безнадежности, еще большей, чем перед лицом неминуемой смерти. — Аль.

— Аль? — переспросил великан, в то время как торговцы за его спиной зашептались, бросая на него гневные взгляды, так, словно он открыто лгал им прямо в глаза. — Я спасал наивного мальчонку, отчаявшегося на смелый шаг — в одиночку отправиться в горы. Но никак не лжеца, которому самое место с рожденными эхом духами обманщиков, — он резко повернулся к нему спиной.

— Но я сказал правду! — крикнул вослед уходившим торговцам юноша.

— Да? — великан резко повернулся, окатив его волной такого презрения, сквозившего не только в голосе, но и во взгляде, что беглец сжался, как под ударом бича. — Насколько мне известно, — между тем продолжал торговец, — в Десятом царстве сейчас только трое носят это имя!

Парнишка кивнул, опустил голову, глядя на линии на своих ладонях, удивляясь тому, что не замечал прежде — с какой невероятной просто зеркальной четкостью они повторяются.

"Что суждено, то и случится, — пришла к нему мысль, подарившая покой, разогнав все рожденное страхом и сомнениями отчаяние. — Если мне суждено дойти до повелителя дня, я найду его и без посторонней помощи. Если же нет — мне никто не поможет".

Нет, он не вернется домой. Он продолжит путь. Один. Через чужие, незнакомые горы. Теперь он был уверен, что дойдет.

— Я младший из них, — обронил он, сам не зная, почему, когда все уже было решено: и им, и торговцами.

— Младший? — великан несколько мгновений непонимающе смотрел на него, затем, поспешно вернувшись, схватил юношу за плечи, заставляя поднять голову, открывая лицо. Прошло несколько мгновений, прежде чем в его глазах забрезжило удивленное узнавание. — Царевич? — было несколько странно видеть растерянность на лице этого могучего, властного мужчины. — Это такая честь для нас…! — только и смог пробормотать он.

Глава 2

— Я надеялся, что в спешке последних мгновений перед дальней дорогой вам будет не до выяснения, кто я такой, и вы согласитесь взять меня с собой. Но, как я уже говорил, мне не удалось добраться до базарной площади в срок. А потом, в дороге… — наморщив лоб, Аль на миг замолчал, словно собираясь с мыслями, затем же, пожав плечами, продолжал. — Мое появление не могло не показаться вам подозрительным. Я был уверен, что вы либо просто прогоните меня прочь, не став даже слушать, либо станете расспрашивать, и тогда… — умолкнув, он качнул головой. — Все равно прогоните, — чуть слышно закончил он свой рассказ, после чего украдкой взглянув на сидевших рядом с ним вокруг разожженного посреди глубокой черной пещеры костра торговцев.

Языки пламени, рождая множество теней, заставляли из плясать на стенах, придавая сумрачному миру еще более жуткий вид. И, все же, никогда прежде юноша не чувствовал себя таким смельчаком. Только теперь он начал понимать, сколь отчаянный поступок совершил в стремлении к своей мечте. Десять дней пути с караваном он вообще на многое взглянул другими глазами.

Например, на людей, которые прежде казались ему эгоистичными и жестокими.

Торговцы, узнав, с кем их свела дорога, не просто согласились провести его через горы, но и решительно отказались от всякой платы. Более того, они были с ним предупредительны и учтивы, предлагая самое удобное место у костра, лучшую еду, хотели даже снять поклажу с одного из ослов, чтобы юноше не нужно было идти пешком, и так бы и сделали, если бы он не отказался от этого самым решительным образом. Он не хотел создавать им неудобства, не желал быть обузой, и вообще, был искренне благодарен, особенно за то, что они, несмотря на жгучее любопытство, ни о чем его не расспрашивали, терпеливо ожидая, когда он сам захочет рассказать свою историю.

Сами же с готовностью отвечали на все вопросы, а порой и не дожидались их, прекрасно понимая, что ничто не может интересовать странника, отправившегося в свой первый путь, больше, чем сама дорога. Оказалось, что торговцы — совсем не такие ограниченные люди, как ему казалось, не способные думать ни о чем, за исключением барышей. В их душах хранилось больше легенд, чем в книгах старой библиотеки. Они рассказывали об окружавшем мире — пусть необычном, незнакомом, но совершенно реальном так, словно он на самом деле был полон чудес, достойных од. Увиденные их глазами горы представали мудрыми великанами, чьи головы были увенчаны короной вечных снегов словно сединой, по щекам текли водопады слез, в густых зеленых усах таилась улыбка тонких губ, а в груди, в самой глубокой из пещер, билось огненное, страстное сердце. Они говорили с ветрами на языке духов, с людьми — понятной всем многоголосицей эха, были открыты, разгаданы и, вместе с тем, полны тайн, не волшебных, а вполне реальных, но оттого не менее притягательных.