Роман Димитров - Моя хранимая Химари

Собравшись, умывшись и отведав по-быстрому простую, но сытную стряпню местного повара, мейстер вышел из основного здания усадьбы, с целью без лишней помпы и парада проверить подчинённых воинов, выслушать доклады обер-лейтенантов и проведать единственного на это небольшое поместье гауптмана, который был пусть и не приятелем, но хорошим знакомым. Времени до предстоящего собрания было ещё предостаточно.

Внутренний двор встретил мужчину как всегда педантичной обстановкой: ни единого опавшего листа, несмотря на начинающийся сезон дождей; невысокие, аккуратно остриженные до состояния плоской "стены" живые насаждения, недавно обновлённая к приезду высокого начальства побелка кирпичных и бутовых стен. На дворе стояла ясная солнечная погода - небесное светило спешило отдать последнее нерастраченное за прошлый сезон тепло, лишь только ветер сменил направление на южное и резкими порывами стал доносить отголоски медленно надвигающейся с севера сырости и холода, а так же характерные для сезона дождей запахи спелых яблок и свежескошенной травы с ближайших полей и садов. Во дворе мейстера поджидал приятный сюрприз.

- Лиза! - лицо мужчины сменило выражение с удивлённого на мечтательно-довольное.

Стоящая у одной из пристроек девушка лет двадцати на вид обернулась на голос и озарилась схожей улыбкой без удивления, сменившейся забавным выражением смущения, стоило ей открыть рот для приветствия, но вспомнив где находится, промолчать.

Короткая серая накидка, такая же как и у мейстера, была не в силах даже со спины полностью скрыть точёную, хрупкую на первый взгляд фигуру девушки, но он отлично знал - это ощущение ошибочно. Сильнейший "меч" и по совместительству красивейшая (по пристрастному мнению мейстера) носительница фамилии Семьи, была какой угодно, но не хрупкой - как телом, так и характером.

Мужчина, не теряя благопристойного вида, но весьма быстрым шагом приблизился и порывисто заключил названную Лизой в страстные объятия: запустил ладонь в волну таких любимых пшенично-золотистых волос, убранных по своему обыкновению в два потрясающих своей пышностью хвоста, достающих по длине ниже пояса; утонул в её восторженных, наполненных ответной влюблённостью глазах цвета лазурного неба в сезон тепла; хотел было, как полагается после длительной разлуки, продегустировать столь манящие в своей мягкости, слегка податливые алые губы…

Нарочито громкое, неестественное покашливание вырвало обоих из плена фантазий и страсти.

- Кхм - кхм! Я погляжу, вы так и не избавились от привычки одаривать простых телохранителей Семьи чрезмерной порцией своего драгоценнейшего… "внимания", мейстер? Позвольте выразить радость от встречи после продолжительного расставания с вами, брат мой по крови и оружию. Лизандра, напомни мне, как долго мы не видели остальных членов главной ветви Семьи? - толкнул небольшую речь невольный свидетель сцены, голосом полным неприкрытого ехидства.

- Ровно год и два месяца… - мечтательно, ещё мысленно находясь в приподнятом настроении отвечает девушка.

- Четыреста двадцать пять дней - раздраженно отвечает одновременно с ней мейстер, затем переглядывается с девушкой и оба снова улыбаются.

- Кхм - кхм!!!

- Да, да, и я приветствую… вас, гэссель, брат мой по крови… - ещё более угрюмо начал отвечать по "этикету" мейстер, сделав после последнего слова очень длинную паузу в секунды эдак четыре - …и по оружию. Вы вольны воспользоваться гостеприимством малой семьи, обитающей в этом нашем поместье. Я вас более не задерживаю, Генрих.

Закаменевшее было лицо гэсселя Семьи, то есть подмастерья по рангу, кое-как разгладилось под конец. Де-юре, более пяти секунд сомневаясь в определении статуса "брата по оружию" хорошо знакомого собеседника при приветствии, говоривший прямым текстом сомневался в его пригодности как воина. Вообще-то история знает случаи, когда и за меньшее вызывали на дуэль до смерти, но Генрих был благоразумен. Во-первых, он бы не стал вызывать своего родного брата на дуэль до смерти из-за такой мелочи… максимум - до первой крови или касания магией. Во-вторых, ему не позволил бы вызвать мейстера на дуэль до смерти собственный инстинкт самосохранения - у подмастерья против мастера нет ни единого шанса, даже если позволить себе уронить лицо и затребовать помощь своего "меча", на что его брат мог, без подозрений свидетелями в его компетенции, ответить аналогичным условием помощи "меча" - это его право как вызываемого в дуэли. В прочем, такой уникальный в своей силе мейстер и не будет просить помощи у Вильгельма - не позволит гордость.

Однако верно и обратное: Генрих был уверен, что его брат не допустит, чтобы сложились условия для вызова одним из них на дуэль другого, так как мейстер в свою очередь знает, что его оппонент обязательно потребует помощи у его ненаглядной Лизы. Мейстер может скрутить в баварский крендель их обоих одновременно (с летальным исходом само собой), но сможет ли он обойти сильнейший "меч" Семьи, не навредив ей и убить Генриха - тот ещё вопрос из вопросов. Телохранители магов славятся своим умением любой ценой защитить мага в момент его относительной уязвимости при сосредоточении на магической атаке.

- К сожалению, мы не успеем воспользоваться гостеприимством местной малой семьи. Через пятнадцать минут нас ожидает Глава в малой зале совещаний. Вынужден вас покинуть, мейстер. - не стал развивать конфликт Генрих, и уже Лизандре добавил, косясь на брата - у тебя есть десять минут.

- Только не при свидетелях, иначе нам обоим попадёт от отца. - скорее прошипел, чем прошептал гэссель, проходя мимо брата.

…

В малую залу совещаний мейстер и Лизандра вошли за руку, оба вполне счастливые даже отпущенными Лизе десятью минутами разговора, в течение которых пара влюблённых лишь делилась новостями и впечатлениями от прожитых за год расставания событий. А кое-чем другим действительно можно будет заняться и без ненужных свидетелей, да и место для этого занятия выбрать покомфортнее.

Их появление в таком формате не произвело фурор, ведь на совещании присутствовали только члены семьи и их "мечи", прекрасно осведомлённые о "недостойном пристрастии" будущего главы к "несоответствующей его статусу" подчинённой. Кто-то вроде Генриха скривился, будто съел лимон целиком. Вильгельм незаметно подмигнул. Сестра мейстера, безответно "сохнущая" по Гюнтеру (оберсту всех войск "прикрытия" Семьи и по совместительству "меча" Главы) лишь печально и немного завистливо вздохнула - уж ей не светит даже такая мелочь, как небольшое совместное с объектом её юношеской влюблённости нарушение протокола совещания. Большинство просто сделали морду кирпичом. А Глава… как обычно, пытается прожечь взглядом. Все становятся по своим протокольным местам и начинается тактическое собрание.