Лей Бардуго - Ведьма из Дувы

Увидев свои несчастные пальцы на столе, Надя потеряла сознание.

Магда исцелила кожу у основания, перевязала Наде руку и дала ей отдохнуть. Пока девочка спала, ведьма измельчила два пальца и смешала их с красной масленой смесью.

Когда Надя пришла в чувство, они начали работать бок о бок, придавая форму пряничной девочке на влажной доске — такой же высокой, как дверь, — а затем засунули ее в раскаленную печку.

Пряничная девочка пеклась всю ночь, наполняя хижину ароматными запахами. Надя знала, что так пахнут ее собственные кости и кровь, но все равно сглатывала слюнки. Вскоре ей удалось заснуть. На рассвете дверцы печи со скрипом открылись, и оттуда вылезла девочка. Она пересекла комнату, открыла окно и легла на столешницу остывать.

Утром Магда и Надя привели ее в порядок: посыпали сахарной пудрой, намазали губы глазурью и из нее же сделали волосы.

Затем приодели ее в одежду и обувь Нади, и отправили по дороге в Дуву.

Магда посадила Надю за стол, достала небольшую баночку из ящика и открыла окно. На кухню влетела слепая ворона и начала подъедать крошки от пряничной девочки.

Ведьма высыпала содержимое баночки на ладонь и протянула ее Наде.

— Открой рот.

В ее руке лежала пара ярко-голубых глаз в луже блестящей жидкости. Глазки птенца.

— Не глотай, — строго сказала женщина, — и не выплевывай.

Надя закрыла глаза и заставила себя открыть рот. Девочка пыталась не давиться, когда глаза вороны легли ей на язык.

— Открой глаза, — приказала Магда.

Надя послушалась, и все вокруг изменилось. Она увидела себя, сидящую с закрытыми глазами, и Магду рядом. Попыталась поднять руки, но вместо них подняла крылья. Затем подпрыгнула на маленьких лапках и издала удивленное карканье.

Магда погнала ее к окну, и Надя, наслаждаясь ощущением ветра под крыльями, не заметила грусти на лице женщины.

Надя широкой дугой рванула в воздух, привыкая к ощущению крыльев. Перед ней открылся лес, поляна, хижина ведьмы. Вдалеке виднелся Петразой, а чуть ниже — следы пряничной девочки. Она спикировала вниз и скользнула между верхушками деревьев, впервые в жизни не испытывая трепета перед лесом.

Надя кружила над Дувой, смотря на главную улицу, кладбище и на два новых алтаря. За время долгой зимы, пока она объедалась за столом ведьмы, пропали еще две девочки. Но больше жертв не будет. Она каркнула и подлетела к пряничной девочке, подталкивая ее вперед: своего солдата, своего чемпиона.

Надя села на бельевую веревку и стала наблюдать, как пряничная девочка пересекает поляну к дому ее отца. Внутри слышались недовольные крики. Узнал ли папа, что сделала Карина? Начал ли подозревать, кем она была на самом деле?

Пряничная девочка постучала в дверь, и голоса притихли. Через секунду на пороге появился Максим, прищуриваясь в темноту. Надя поразилась, как сильно он изменился за зиму. Его широкие плечи стали узкими и сутулыми, и даже издалека было видно, как обвисла кожа мужчины. Она ждала, что он закричит от ужаса, увидев перед собой эдакого монстра.

— Надя? — ахнул отец. — Надя!

Он громко всхлипнул и притянул девочку в свои объятья.

За его спиной появилась Карина, ее лицо было бледным, а глаза — округленными. Надя почувствовала укол разочарования. Ей представлялось, что стоит Карине взглянуть на пряничную девочку, как она сразу превратится в горстку пепла. Или что при виде живой и здоровой Нади на своем пороге она признается во всех своих злодеяниях.

Максим завел девочку внутрь, и Надя подлетела к подоконнику, подсматривая за происходящим через стекло.

После долгого времени в хижине Магды родной дом показался еще более тесным и унылым. Надя заметила, что коллекция деревянных кукол на камине увеличилась в количестве.

Папа погладил девочку по обгоревшей руке и начал засыпать ее вопросами, но она молчала и жалась к огню. Надя даже не была уверена, могла ли девочка говорить.

Максим не обращал внимания на ее молчаливость. Он все говорил и говорил, а также смеялся, плакал и в удивлении качал головой. Карина стояла поблизости и наблюдала, как обычно. В ее глазах был страх и что-то еще… что-то, похожее на благодарность.

Затем Карина вышла вперед, коснулась мягкой щеки девочки и погладила ее по глазурным волосам. Надя ждала, когда ей придет конец, когда женщина завопит от боли, и кожа на ее руке отвалится, как сухая древесная кора, открывая вид не на кости, а на ветви и ужасающее естество хитки под прекрасным обличием.

Вместо этого Карина склонила голову и пробормотала молитву. Затем сняла пальто с крючка.

— Я пойду к бабе Оле.

— Да-да, — равнодушно откликнулся Максим, не отрывая взгляда от дочери.

«Она сбегает!» — в ужасе подумала Надя. А пряничная девочка даже не пыталась ее остановить.

Карина закутала голову в шарф, надела перчатки и выскользнула за дверь, закрыв ее без всяких сомнений.

Надя запрыгала и пронзительно закаркала с подоконника.

«Я полечу вслед за ней, — подумала она. — Я выклюю ей глаза!»

Карина наклонилась, подняла камень с дороги и метнула его в Надю.

Та возмущенно взвизгнула.

Но тут женщина заговорила ласковым голосом:

— Улетай, маленькая пташка. Некоторые вещи лучше никогда не видеть.

Затем она испарилась во мраке.

Надя взъерошила перья, не зная, что теперь делать. В итоге решила продолжать наблюдать за отцом.

Он посадил пряничную девочку себе на колени и погладил ее по белым волосам.

— Надя, — повторял он снова и снова. — Надя.

Мужчина уткнулся носом в ее коричневое плечо, а затем прижался губами к коже.

Маленькое сердце Нади начало отчаянно биться в груди.

— Прости меня, — пробормотал Максим, слезы с его щек растворялись в мягком глазурном изгибе ее шеи.

Надя вздрогнула. Ее крылья забились об стекло, оставляя после себя отпечатки. Рука ее отца скользнула под край юбки, но пряничная девочка не двинулась с места.

«Это не я, — говорила себе Надя. — Не я».

Она вспомнила беспокойство отца, о проданных лошадях и его драгоценных санях. До этого… до этого девочки пропадали в других городах: то тут, то там. Это были легенды, слухи, преступления в далеких городах. Но затем наступил голод и долгая зима, и Максим остался взаперти в деревне.

— Я пытался остановиться, — он прижал дочь ближе и взмолился: — Поверь мне. Скажи, что веришь мне!

Пряничная девочка молчала.

Максим приоткрыл влажные губы, чтобы снова ее поцеловать, и издал звук, похожий одновременно на стон и вздох, а затем впился зубами в ее сладкое плечико.