Юлия Фирсанова - Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров

— Я и впрямь мало отличаюсь от Шилка. Ревность лишает меня разума, — повинно хмыкнул воитель, слишком нервно реагирующий на все, что касалось причастности Повелителя Межуровнья к жизни богини.

— Не всего, но, порой, изрядной его части, — согласилась принцесса. — Однако, жаль, что ты не пророк. Было бы удобно иметь хоть штучку в семействе.

— Упаси Творец от такой доли, — совершенно искренне ужаснулся воитель.

Он никогда не желал предвидеть будущее и с превеликой неприязнью относился к любым гаданиям, способным пролить свет на тьму грядущего, гадателям и пророкам любых мастей, а так же всему тому, что ему предрекали. Вот в этом проклятом пророчестве о Джокерах ему отводилась роль Ферзя Мечей, а Нрэн не желал быть мечом каких-то безумцев, пусть даже великих безумцев, любимчиков Творца, вокруг которых будет виться, опять же если верить предсказаниям, значительная часть родственников. Бог считал, что его клинок должен служить лишь Лоуленду, ну и Элии конечно. Посему старался как можно меньше вспоминать о дурацких предсказаниях в не менее бесплотной надежде на их растворение в пространстве без осадка и последствий. Сам, трезвый и педантичный во всем остальном, мужчина знал, что надежда тщетная, но от этой последней из иллюзий избавиться не спешил. И вообще эти глупые пророки могли что-то напутать или просто были неправильно истолкованы. Предсказания так туманны, что могла ошибиться даже невыносимо логичная Элия. Однако оповещать возлюбленную о своей позиции даже под воздействием чая мужчина не стал, лишь поинтересовался, не скрывая неприязни:

— Нашла что-нибудь интересное среди этой кучи?

— Вот любопытная вещица, — вместо Элии ответил вставший рядом Лейм и показал кивком на заготовку, более всего напоминающую клубок языков пламени, в центре которого находилось искаженное гневом и одновременно каким-то радостным упоением женское лицо. Раскосые глаза искрились яростным любопытством, буйные локоны волос сами походили на костер.

— Похоже на «Огненную девку» из Рикова барахла. Твой Шилк плагиатор? — немного удивился Нрэн, мельком глянув на скульптурку. Бог даже не стал заходить в беседку и созерцал искателей пророчеств, стоя в дверном проеме.

— Нет, общее сходство лишь случайность, — качнула головой богиня, принимая из рук кузена и осматривая находку. — Близость в темпераменте и способе передачи стихийной энергии, вот только это не огонь, а скорее солнечный жар, а значит, девка не огненная, а… — Элия замолчала, осекшись на полуслове от пришедшей в голову идеи, суть коей доводить до родственников «под кайфом правдивости» было небезопасно. — В целом, вещь может оказаться небесполезной. Хм, а вот и еще одна.

Тонкие пальцы принцессы смахнули несколько кусков метапласта весьма сюрреалистического вида. Бесформенные комки с безумием перевитых цветов были отброшены в сторону, открывая предмет более плоской формы, размером побольше. Сильнее всего он напоминал блин цветного стекла, разбитый на осколки, часть которых выпала, но несколько острых уголков чудом сохранились в оправе. И в этом разбитом «зеркале» остались куски лица: часть щеки, горящий безумием глаз, перекошенный в гримасе страдания или смеха рот.

— Жуткий тип, — оценил Лейм тоном знатока, повидавшего на своем веку немало отвратительного и страшного, что было совершенно неудивительно при таких-то родственниках и лучшем друге. — Кого-то сильно напоминает. Только никак не могу сообразить, кого.

— Тебя самого в Алой ипостаси? — принахмурилась и машинально пошутила Элия, тоже ощутившая странное чувство узнавания загадочного персонажа. Но, как и кузен, богиня оказалась не в силах поймать за хвост ускользающую мысль.

— Скорее нет, чем да, — почесал бровь принц. — Изображение явного безумца в странном расколотом зеркале. Если сие есть видение твоего пророка, то, что оно означает?

— Это вообще могут быть не пророчества, а какие-нибудь зарисовки бредовых фантазий парня, — вставил Нрэн.

— Не исключено. Пророк в магических мирах недавно, мало ли чего навидался или наслушался. Он у тебя впечатлительный, — скрупулезно отметил Лейм.

— Особенность Шилка такова, что все его «бредовые фантазии» не бывают просто бредовыми фантазиями. Прямо или косвенно они непременно оказываются связаны с видениями, имеющими ко мне отношение. Вот только насколько прямо, — качнула головой богиня, не соглашаясь с кузенами.

— Спросите у скульптора, — рационально предложил воитель, скрестив руки на груди.

— Бесполезно, — отмахнулась Элия. — Шилк не толкует видения, он лишь переносит их в образы метапласта и больше, чем говорит его работа, сказать не в состоянии. Он только пророк. Толкование же пророчеств предполагает наличие иных талантов. Увы, у меня нет никого подходящего на примете.

— Тогда, что попусту гадать? Если это «разбитое зеркало» что-то значит, все равно вы узнаете об этом лишь тогда, когда все уже случится, — «оптимистично» высказал свою точку зрения Нрэн и трезво предложил, делая шаг из беседки наружу:

— Пойдем, ты хотела завтракать, Элия. Не передумала?

— Такие важные планы не меняют! — шутливо возмутилась принцесса и разочарованно покосилась на рабочий стол Шилка:

— Да, больше ничего интересного нет.

Женщина еще раз коснулась «зеркала» пальцами и вздрогнула. Сила искусства скульптора оказалась такова, что на мгновение ей стало зябко в утренней свежести сада, а вместо птичьих трелей и шелеста листьев, послышался безумный хохот и лязг стали.

«Все-таки Шилк гений. Надо устроить ему персональную выставку работ!» — мимолетно подумала красавица и встряхнула головой, прогоняя видение. Сейчас, при свете солнца, среди мирной весенней природы, рядом с двумя дорогими ее сердцу надежными защитниками-мужчинами это было особенно легко.

— Значит, уходим, — Лейм приобнял возлюбленную, чуть наклонился и нежно поцеловал в мочку уха. Рука богини приподнялась и погладила кузена по щеке.

Нрэн недовольно засопел и тоном судебного обвинителя заметил:

— Мне ты такого днем не позволяешь!

— Разумеется, — не стала даже жалко оправдываться богиня. — И ты прекрасно знаешь почему.

— Потому, что Лейм тебе нравится больше, — горько согласился ревнивец, опустив взор в шелковую зелень травы.

— Ага-ага, — насмешливо фыркнул зеленоглазый бог, вовсе не собиравшийся успокаивать родного брата-конкурента, объясняя прописные истины.

— О Творец, — возвела глаза к потолку беседки женщина, — не говори глупостей.

— Не могу, чай откровений пока не выветрился, — пробурчал не без сожаления, сдобренного мстительной радостью, мужчина.