Юлия Фирсанова - Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров

— С удовольствием, — промурлыкала богиня, а Лейм в некотором замешательстве тряхнул головой: — Почему ты так говоришь, брат? Если Элия хочет их прочесть, значит…

— Не стоит уговаривать этого упрямца, милый, — усмехнулась женщина. — Планка совершенства у Нрэна вывешена столь высоко, что таковым он считает лишь свое воинское умение. Неплохим — мастерство в изготовлении оружия и смежных областях, все остальное, сколь бы выдающимся не казалось остальным, его взыскательное высочество именует потугами дилетанта. Спорить с ним бесполезно.

— Именно так, — серьезно кивнул бог, довольный уж тем, что не пришлось объяснять брату элементарных понятий.

— Так порадуемся же тому, что удалось добиться, — заключила принцесса и подмигнула младшему кузену.

— Как скажешь, дорогая, — согласился с логическими доводами возлюбленной Лейм.

Слева в зарослях буйно цветущего терновника кто-то оглушительно чихнул раз, другой, третий, словно ставя точку в беседе принцессы с родственниками. Или, возможно, то было многоточие?

— Шилк, — безошибочно определила богиня не столько по тембру чиха, сколько по знакомой ауре личного скульптора-пророка и обеспокоилась самочувствием бесценного приобретения из урбо-мира: — Не простудился ли, бедолага? Надо взглянуть.

Глава 2. О ревности и причудливых образах

Плотное сплетение стволов и ветвей, снабженных длинными шипами, раздавалось в стороны несколькими метрами левее, образуя узкую тропинку, уводившую от основной дороги к небольшой беседке, искусно скрытой среди деревьев. Именно ее выбрал для работы мастер. Обложившись инструментами, кусками разноцветного метапласта, взгромоздившись с ногами на высокое кресло у овального стола сидел нескладный, вечно растрепанный молодой мужчина.

— Дался тебе этот хмыреныш. Не велика ли честь? — буркнул под нос Нрэн, покорно следуя за кузиной.

— Этот хмыреныш — самый лучший из известных мне ныне живущих пророков. А с учетом того, что он мой личный пророк, ценность его увеличивается неимоверно, — небрежно-поучительным тоном изрекла богиня.

Вступая на маленькую полянку у беседки, Элия окликнула человека:

— Привет, Шилк!

— Моя богиня, — обернулся к красавице скульптор и просиял блаженной улыбкой. Весь словно засветился от радости и замахал руками, как ветряная мельница в ураган, разметав по столешнице несколько листков бумаги и задев куски метапласта.

Парень неловко выбрался из кресла и, опустившись на колени перед Элией, запрокинул голову. Глаза его широко распахнулись, он походил на слепца, глядящего на солнце, вбирающего его всем своим существом. Элия и была его солнцем, живой водой, ветром, всей жизнью и целью ее и смыслом. Спасенный Богиней Любви от безумных метаний из замкнутого урбо-мира, ставший посвященным, Шилк принял новую судьбу, как величайшую радость. Служение богине стало его счастьем, и счастье это было так явно и столь велико, что Нрэну стало стыдно за секундное проявление ревнивого недовольства.

— Твое чихание слышно на весь сад. Простудился? — поинтересовалась женщина.

— Я здоров, это только запах цветов. Не тревожься, такое и в Милего весной бывало, — поспешил разуверить принцессу скульптор.

— Значит, всего лишь аллергическая реакция, — хмыкнул Лейм и уже собрался прищелкнуть пальцами, спуская простенькое целительное заклятье, избавляющее от сенной лихорадки.

— Посторонняя магия сбивает тонкие настройки. Лучше обойдемся отваром, — свободная от поглаживания головы адепта рука Элии легла на запястье кузена. — Отправляйся, Шилк, к целительнице Вилере в западное крыло замка и расскажи о своей неприятности. Пусть приготовит травок.

— Хорошо, моя богиня, — даже и не подумал спорить парень.

— Умница, ступай, — принцесса снова потрепала его по голове, как хорошего пса, и подошла столу, рассматривая оставленные скульптором заготовки, не подвергшиеся температурной обработке.

— Тебя интересуют работы этого чокнутого? — снова с неодобрением, рожденным невольной ревностью к вниманию, адресованному не ему, буркнул Нрэн.

— Да, весьма, — ответила Элия и наставительно воздела вверх указательный пальчик. — Между прочим, в сравнении с другими субъектами своей категории Шилк в меру здравомыслящ. А в данном случае и вовсе не стоит привередничать. Коль нет возможности увидеть события в солнечном свете, сойдет и факел, чтобы не споткнуться в темноте.

— Здравомыслящ… — снова пробурчал Нрэн, ясно демонстрируя несогласие с выводами принцессы и пытаясь прогнать собственное чувство вины, оставшееся от попытки придушить Шилка, ошибочно принятого за воздыхателя принцессы.

— Ага, — весело согласился Лейм и, подначивая брата, подметил: — Все во Вселенной относительно. Если сравнивать, к примеру, кое с кем из присутствующих, то Шилк вполне заслуживает звания Мистер Трезвый Рассудок.

Элия захихикала, Нрэн поджал губы и скупо оправдался: — Божественное и человеческое мышление несравнимо. Кроме того, если ты взглянешь в зеркало, увидишь того, кто сводит меня с ума.

— Неужто Злат, негодяй этакий? — окончательно развеселилась богиня.

— Это вы зря, принц, нечего на зеркало пенять, коль, как говорится, рожа перекошена, — раздался из ниоткуда весьма ехидный комментарий бархатного баритона, и почему-то слушателям показалось, что среди светлых лучиков весеннего солнца заплясали тени.

— Он что, постоянно следит за нами? — возмутился почти поперхнувшийся от неожиданности воитель. — Неужто в Межуровнье делать нечего?

— Дел-то до фига, а вот развлечений нема, — вальяжно признался тот же язвительный голос невидимого собеседника, вероятно слишком долго прообщавшегося с грубияном Связистом. — Посуди сам, принц, где еще в одной точке мироздания могут сойтись два создания, пытавшихся убить МЕНЯ, и не из жажды власти, могущества или тяги к устранению ВСЕЛЕНСКОГО ЗЛА, а из ревности?

Лейм от души расхохотался, Элия тоже. Нрэн обиженно засопел. Он не любил упоминаний о собственных промахах. Пусть Повелителя Межуровнья бог любой категории не смог бы убить в принципе, воитель все равно считал неудачу поражением. А уж знать о том, что триумфатор-соперник, возможно, постоянно подглядывает за самыми щекотливыми деталями его интимной жизни — такое бесило мужчину просто невероятно.

— Успокойся, милый, — рука Элии коснулась напряженного запястья принца. — Конечно, у Злата слишком много дел и еще больше гордости. Он не будет опускаться до банальной слежки. Просто было названо имя, а раз оно прозвучало, то было услышано. Дракон Бездны слышит и шорох мысли, коль она касается его.