Ник Перумов - Тёрн

Сидха гордо задрала нос:

— Не хочешь — не верь, мне-то что за дело…

— Ты послушай, — строго перебил её дхусс, — она поползла за тобой, потому что своих, похоже, страшилась ещё больше. Посмотри на обруч. Рун мало, всего три. Последняя — большая «акс». А первая?.. Видишь — малая «зерд», потом малая же «вайт»… В чём-то отличилась, но недостаточно, свободного места слишком много. Гончая — из молодых. Три руны, из них только одна большая, а одна из малых — начальная чин, следовательно, из мелких, начальных. Задание ей дали простое — вести одурманенную заклятьем или снадобьем сидху, а потом то ли пленница сама перебила наговор, то ли алхимики неправильно рассчитали силу зелья — не знаю, что случилось, однако сидха пришла в себя задолго до места назначения. А Гончая ничего не заметила… наверное.

Нэисс не ответила. Только глазищи так и сверкали янтарным пламенем, соперничая в яркости с горящим в ладони дхусса серебристым огнём.

Раненая пошевелилась и застонала. Стон получился жалобный, жалкий и слабый. Совсем не свойственный свирепой и бесчувственной Гончей, не знающей ни милосердия, ни сострадания, ни сомнений, ни колебаний.

Щека Нэисс дёрнулась. Когти выдвинулись до самого предела.

— Успокойся, дикая. Она, — кивок на лежавшую, — тебе вреда уже не причинит.

— А ты откуда знаешь? — зашипела Нэисс.

— Знаю, — коротко ответил дхусс, не переставая возиться с Гончей.

— Скажите, пожалуйста, какой всезнайка! А вот выпустит она тебе кишки, тогда что? Или ты у нас такой непобедимый?..

— С настоящей Гончей в открытом бою мне, конечно, не справиться, — неожиданно спокойно и легко признался дхусс.

— Не может быть! — передразнила его Нэисс. — Чтобы дхусс вот так запросто признал, что…

— Сколько можно повторять, что я не дхусс?

— Да, вот теперь готова поверить, — ядовито бросила сидха. — Ни один истинный дхусс с таким никогда бы не согласился.

— Я не истинный дхусс. И меня подобные глупости не трогают, — спокойно отозвался Тёрн. — Ага! Нашёл! Глубоко, однако ж, как затянуло уже…

Он резко выпрямился. Окровавленные пальцы сжимали нечто вроде короткой толстой иглы, сейчас кажущейся почти что чёрной. С иглы медленно срывались тяжёлые маслянистые капли.

— Крепко ж ты её, — покачал головой дхусс, поднимая глаза на сидху. — Neander Xazix, верная и неотразимая, иначе — Игла-до-Сердца.

— А чего их жалеть, — Нэисс оскалила мелкие зубы. — Нелюдь и нежить они, более никто.

Откуда этот дхусс может знать, как на языке сидхов зовётся это убийственное и считающееся неотразимым заклинание?

— Кровь у неё красная и горячая, — зло бросил Тёрн. — У зомби и прочей нежити такого не бывает.

— Она хуже нежити. Зомби безмозглы, их такими сотворили. А она…

— Её тоже сотворили такой, — заметил Тёрн. — Она тоже не виновата.

— Ага, ага, она не виновата, её пославшие не виноваты, маги, что придумывали те заклятья, тоже не виноваты, потому что ими двигало не что иное, как страсть к чистому познанию…

— Здесь не место для философических диспутов, — Дхусс брезгливо переломил покрытую тёмной кровью иглу. — Долг знающего — помочь страждущему. Так гласит кодекс Далейны…

— Ты слышал о кодексе Далейны? — вздрогнула сидха.

— Не люблю неумных, — возведя глаза к небу, сообщил Тёрн молчаливым колючим ветвям.

— Это я-то неумная?! — вскинулась Нэисс.

Её собеседник, похоже, счёл, что отвечать ниже его достоинства.

Раненая Гончая тем временем вновь зашевелилась и застонала. Тонкие руки и ноги, на вид такие хрупкие, содрогнулись в конвульсиях. Туго обтянутая серым платом-повязкой голова приподнялась, Гончая резко выдохнула — воздух пополам с кровью.

— Ты пропорола ей лёгкое, — осуждающе сказал Тёрн. — Даже убить как следует не смогла. Чтобы сразу и без мучений.

— Без мучений, как же! Я и хотела, чтобы эта тварь подольше мучилась! Чтоб на своей поганой шкуре почувствовала, чтоб до дна проняло напоследок! — выкрикнула Нэисс, резко отворачиваясь.

— Очень достойно чести благородных сидхов, очень достойно. — Тёрн вновь склонился над раненой, руки его снова заскользили по окровавленной одежде. Гончая задёргалась и застонала. Пальцы судорожно сжались, впиваясь в землю, скребя её, словно пытаясь невесть до чего добраться.

— И вторая иголка… и третья… — Дхусс в упор взглянул на сидху и отчеканил: — Ни одно живое существо, какие бы преступления оно ни совершило, не заслужило таких мук. Если оно обречено смерти по приговору справедливого суда — казнь должна совершиться молниеносно. Пытая и мучая своих врагов, пусть даже они причинили нам великое зло, мы становимся в ряд с ними…

— Шпаришь как по писаному, — усмехнулась сидха. — Тебя бы самого в Шкуродёрню, эту, как её, этику магии преподавать. Сказали б тебе там ученички, куда ты можешь засунуть себе свою этику… равно как и принципы.

— Принципы на то и принципы, чтобы никто и ничто не заставило тебя их куда-то там засовывать, — спокойно отозвался Тёрн. — Ага… четвёртая… ну всё, готово.

Гончая Некрополиса тем временем постепенно приходила в себя. Глаза мало-помалу обретали осмысленное выражение — большие, выразительные глаза, чёрные, словно подземный горючий камень. Ещё совсем недавно их покрывала пелена, сейчас взгляд прояснился.

— К-х-то… — прохрипела Гончая. — Кхто тхы?..

— Тебе вредно разговаривать, — осторожно ответил дхусс тихим спокойным голосом опытного врачевателя, разговаривающего с тяжелобольным пациентом.

— Гхде-е…

— Она тут, — Тёрн полностью проигнорировал яростный жест Нэисс.

— Онха-а… уб-хьёт…

— Успокойся. Никто никого не будет убивать. Во всяком случае, пока я здесь, ничья кровь не прольётся. Ни твоя, ни её. Обещаю тебе.

— Иа-ха… нхе-е… убхерегхла…

— Забудь об этом. Что было, то было. Лежи спокойно. Знаю тебе очень хочется пить, но этого пока нельзя. Потерпи, пока моё заклятье сработает. Тогда осуши хоть все здешние ручьи.

— Заботливый какой, — фыркнула Нэисс.

Сидха дрожала от негодования, когти выпущены, колени напряжены, тело готово к прыжку, и в то же время свойственным всем сидхам полузвериным чутьём она сознавала — на этого дхусса лучше не бросаться. Даже если тебе удастся застать его врасплох.

— Лежи, лежи, — Тёрн слегка похлопал Гончую по плечу. — Сейчас станет лучше. Ты уснёшь, и духи покоя снизойдут к тебе, унося душу твою в надзвёздные выси, где мириады сияющих огней, где нет ни зла, ни боли…

Голос Тёрна обернулся завораживающей, усыпляющей литанией. Повинуясь приказу, веки Гончей затрепетали, антрацитовые глаза закрылись.