Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт

ЯРРОУДЕЙЛ БЫЛ ПОРТОВЫМ городом, охватывавшим залив Ярроу, словно заросли ракушек на изгибе скалы, а затем устремлявшимся на юг, к Большим каналам, соединявшим залив с рекой Асигис и всеми богатствами Империи за ней. Во время поездки сюда я просмотрел множество карт города, запечатлев их расположение в своей памяти. Когда мы вышли из оссуария и двинулись в путь, я вызвал их в память.

Беспорядочно разросшаяся территория в основном распадалась на три отдельные части, считая с юго-востока на северо-запад вдоль берега залива. На юго-восточной оконечности находился Новый город, построенный многими иялетами Империи и для них, потому что там они перерабатывали и отправляли по каналам бесчисленные бесценные прекурсоры и реагенты. К северо-западу от него находился Старый город, изначальная родина королей Ярроу и их народа, хотя они и покинули это место давным-давно. И, наконец, был Высокий город, построенный в горах далеко к северо-западу от этого места, где проживал нынешний король Ярроу со всей своей королевской свитой, вдали от суеты промышленности, которая теперь поглотила землю его предков.

Оссуарий, заведение апотов, располагался в Новом городе и, когда мы с Мало проходили через него, это место показалось мне веселым: беспорядочные крыши и шумное движение, сырые улочки, заполненные торговцами, вьючными животными и имперскими офицерами, в основном апотами; реки малиновых плащей вздымались вокруг меня. Высокие, цветущие здания из фретвайна громоздились по обеим сторонам улицы; обращенные к морю стороны заросли́ ярко-зеленым мхом, став похожими на ломтики тоста, намазанные удивительно зеленым маслом. Впереди, на перекрестке, играла группа волынщиков и барабанщиков, и они весело танцевали, когда им бросали талинт.

Другими словами, это было похоже на многие имперские города, которые я видел за время своей службы, но все дороги спускались на север, к заливу Ярроу. И хотя сам залив я не видел, я ощущал присутствие океана повсюду: ропот волн, запах соли и морских водорослей в воздухе и горячие, ревущие ветры, дувшие с востока.

Я вздрагивал, пока мы шли. Прошло больше года с тех пор, как я в последний раз рискнул подойти так близко к морю. Хотя здешние воды отличались от восточных, мне хотелось отвести от них взгляд.

— Что-то не так? — спросила Мало.

— Я не очень люблю море, — пробормотал я. — И не люблю находиться так близко к нему.

— А-а. Значит, ты настоящий имперец, да? — спросила она.

Я бросил на нее сердитый взгляд и вытер лоб.

— А ты нет?

— Я родилась в Ярроу и выросла в Ярроу, — сказала она. Она махнула рукой в сторону поросших джунглями холмов вокруг нас. — К лучшему это или к худшему. Но не волнуйся. Несмотря на то, что мы находимся на побережье и приближается сезон дождей, в Ярроудейле не было живого левиафана с незапамятных времен.

Я подавил еще одну дрожь, на этот раз от одного ее слова: живого.

ЧТОБЫ ДОБРАТЬСЯ ДО Старого города, потребовался почти час ходьбы. Фретвайновые дома Нового города исчезли, и на их месте выросли высокие мрачные здания из светлого камня, окрашенного в бледно-зеленый цвет. Каменные здания довольно редки в Империи, и эти были красивыми, с коралловым орнаментом на крышах и колоннах; однако многие из них наклонялись под углом или местами оседали, их стены заросли пучками темно-зеленой растительности, на их крыльцах скопились лужи воды.

— Это Старый город? — с сомнением спросил я.

— Когда-то, много лет назад, здесь находился высокий трон Ярроу, — сказала Мало. — Здесь жил король и его благородный двор. Ты не находишь его впечатляющим?

Я посмотрел на опухолевидный заросли плесени, ползущие по одной из стен.

— Это место кажется очень старым.

— Это одно из определений, — признала она. — Старые мастера возводили эти башни из песка, наполненного крошечными насекомыми. Вы могли бы добавить их в песок, насыпать в форму, и жучки внутри заставляли песок полностью ее заполнить. Но такой состав плохо старился. Не оседал должным образом. И многие дома покосились.

Я увернулся от струи воды, стекающей с крыши.

— Да, вижу.

— Потом пришла Империя, заключила сделку с королем и купила здесь землю. Двор Ярроу покинул это место, перебравшись в высокий священный город наверху, и унес с собой знания о том, как сохранять эти камни. Теперь Старый город гниет. Как и все люди, которые здесь живут.

— Король просто оставил своих людей здесь? Без какой-либо помощи?

— Да?

— Почему?

Она остановилась и оглянулась на меня, изучая мое лицо, как будто внезапно забеспокоилась, что я какой-то безрассудный кретин. Затем она покачала головой, и мы продолжили путь.

Я последовал за ней мимо перенаселенных домов. В этом месте царила мрачная атмосфера: люди здесь были худыми и нездоровыми, и постоянно слышалось эхо кашля.

Мне в голову пришла мысль.

— Прошу прощения, — сказал я. — Но… делегация Казначейства была размещена здесь?

— Как я тебе и говорила, — проворчала Мало, пока мы поднимались по короткой, неудобной лестнице. — Никто не любит налогового инспектора, Кол. Не хочешь, чтобы он оставался, засунь его в какое-нибудь поганое место. Королю Ярроу, очевидно, доставляет удовольствие пытать офицеров Казначейства, которых посылают поговорить с ним, и он требует, чтобы они жили здесь. А теперь — шагай быстрее. Мы находимся в опасной зоне. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, увидев твое красивое личико, предположил, что ты богатый человек, который заплатил за такое лицо, и зарезал тебя из-за твоих талинтов.

— Я не платил за свое лицо, — раздраженно сказал я, но Мало уже двигалась.

НАКОНЕЦ МЫ ПОДОШЛИ к высокому каменному зданию, возвышавшемуся над покосившейся застройкой Старого города. Это была, несомненно, самая красивая из каменных башен, занимавшая шесть этажей, с богато украшенной коралловой обшивкой, усеянной множеством маленьких окошек, но, несмотря на свой масштаб и художественное оформление, она тоже была покрыта грибком и сильно постарела от непогоды на побережье.

— Это была его комната, — сказала Мало, указывая пальцем. — Вон там, наверху.

Я посмотрел вверх, прикрыл глаза рукой и прищурился. Мне показалось, что она указывает на одно из окон на самом верху.

— Суджедо… поселили в самой верхней комнате? — спросил я.

— Да, — сказала она.

— Значит, он не просто исчез из запертой комнаты, — вздохнул я, — а из запертой комнаты, расположенной на высоте четырехсот спанов над землей.

— Примерно так. Неплохой трюк, ага? Вытащить человека из комнаты на таком высоком этаже, с запертыми окнами и всем прочим, и никто ничего не видел и не слышал… Я не могу этого понять.

Я достал из кармана трубку из побег-соломы, сунул ее в рот и принялся жевать, позволяя вкусу табака успокоить