Поединок с судьбой - Денис Григорьев
— Приветствую, мэтр Эмиль, ваши подчиненные, две ночи назад, купили девушку, мою жену, Юкки Мори, магистра и преподавателя нашей коллегии. Мало того, что за факт работорговли, вам придётся ответить перед судом герцога и магистрата, так они её ещё и убили. Есть шанс, что её пока возможно оживить. Скорее расскажите, где может находиться её тело!
Я ожидал любой реакции: отказа, возмущения, да хоть обвинения в помешательстве. Но то, что прозвучало в ответ, меня сильно смутило. И, что важно, ни один мускул на лице Эмиля не дрогнул.
— Увы, мой друг, я вряд ли смогу вам помочь, мы не занимаемся работорговлей. Я понятия не имею, о чем вы говорите.
И тут я допустил очень серьёзную ошибку. Я решил его прощупать, нет, не взломать, если бы подобное воздействие вскрылось, мне было бы несдобровать. За несанкционированное вмешательство в чужие мозги — судят, как за убийство; нас, «мозголомов», не любят и побаиваются. Я просто пожелал почувствовать его настроение, слишком уж спокоен был его взгляд. Когда тебя обвиняют в серьёзном преступлении, а твоих подчиненных в убийстве, сидеть и мило беседовать? Впрочем, вдруг, он так и ведет дела? На лице — тишь да гладь, а в душе буря?
Вот я и решил проверить, инициализировал «астральный щуп». У разных колдунов, как нас называют в народе, разные «подвески». Плетения, которые чаще других нужны в повседневной жизни. Таких «подвешенных заклятий», редко бывает больше двух-трёх. Если очень надо, можно вплести воздействия в артефакты. Так, обычно, и поступают маги-практики, обученные к боевому использованию своего таланта. У меня же, в виде «подвески», был магический спектр, позволяющий определить сродство плетения к стихии, и его примерную мощность. И ментальный щуп, эдакое невидимое продолжение моей руки, которым я мог чувствовать настроение людей, не влезая к ним в голову. Ну и, при желании, использовать в сцепке с другими своими структурами. Удобная штука, в разы ускоряет плетение сложных воздействий и силы почти не отнимает. Я направил невидимую удлинившуюся руку к голове торговца. Всё это не заняло и доли секунды, так как структура щупа уже была активна. А вот то, что произошло дальше, сильно меня изумило.
— К чему бы мне подвергать репутацию моего торгового дома такому позору?
Эмиль закончил фразу и весь подобрался, как перед прыжком. Взгляд стал острым, пронзительным, и очень недобрым.
— Вы меня зачаровать решили, коллега?
Я сначала даже не понял, о чем он говорит. Какой я ему коллега, а, главное, как он почувствовал присутствие пассивной структуры? Щуп его не касался, он вообще по-другому работает. Моя «невидимая рука» снимает психограмму мозга, которую заблокировать не проще, чем мимолётный взгляд. Артефакты защиты от тонких воздействий — крайне редко настраивают на перекрытие биологической активности. Грубо говоря, люди стремятся защитить свою мыслительную деятельность, а не сигналы биологических функций, в которых мы не сильно отличаемся от животных. Именно через них, считывая возникающие микровозбуждения в определенных отделах головы, я и получал информацию об общем нервном состоянии. Страх, радость, грусть, простые эмоции, не завязанные на речь. И, главное, как Эмиль меня почувствовал? Ни один артефакт, ни на нем, ни вокруг, не активирован. Разглядеть моё творение сможет очень небольшое число коллег, слишком в нём мало силы. Нужно точно знать, куда смотреть и хоть немного представлять суть плетения. Его хитрый напольный узор я обошел. Что бы в нём ни пряталось, помочь Эмилю оно не могло. Интуитивно опознать плетение может, разве что, такой же, как и я, «умник», с даром астрала. В тот момент, я не осознал, почему он назвал меня «коллегой». А когда догадался…
И, да, щуп так ничего и не ощутил, защита была идеальной.
— Эмиль, вы хотите сказать, что тоже одарены талантом тонких путей?
Он кивнул.
— Более того, я, в отличие от вас, Этьен, «мозголом»-практик. И очень вам не рекомендую испытывать тут ваши кустарные заготовки. Вы, возможно, хороши в теории. Не спорю, тоже нужно. Ученики, спокойная жизнь в академии…
Я, автоматически, поправил торговца.
— В коллегии.
Эмиль снова кивнул.
— Ну да, конечно, в коллегии. По мне, что одно, что другое — один чёрт, но, ваш архимаг — с претензией мужик, заморочился. Так вот, будь вы хоть из канцелярии помощников Всеблагого, я вас сверну в бараний рог одним ударом. И я сейчас не набиваю себе цену.
— Никуль, зайди-ка.
В кабинет вошел молодой парень, сопровождавший меня по коридору и сидевший сейчас за открытой дверью.
— Этьен, не пугайтесь, это мой ученик, он еще и не такое может вытерпеть. Я его просто возьму под полный контроль, а вы оцените плотность и насыщенность потока.
Паренёк на краткий миг потерялся, зрачки расширились, лицо утратило осмысленное выражение. Затем малый подпрыгнул и, словно акробат на ярмарке, встав на руки, прошёлся по кабинету вверх ногами. Еще прыжок — и он, пользуясь для толчка только руками, заскочил на стол.
Ничего себе, подпрыгнуть на пять пядей только на руках… Этот мальчонка — опасный противник. Я же, тем временем, с помощью подвешенного заклятья «магического спектра», изучал незримый обычным взором фиолетовый «канат», связывающий две головы. От мэтра в сторону ученика текла сила. Мощь простенького заклятья контроля была такой, что прямо сейчас, между этими двумя, можно заряжать небольшие артефакты. Что же за бездонный колодец у мэтра, вместо нормального «сосуда души»? Вливать в парня не менее пятидесяти единиц в секунду — это очень много. Дело даже не в том, откуда он черпает силу. В конце концов, он может нацепить на себя кучу заряженных накопителей. Или сидеть на выходе природного источника, вряд ли, на острове их всего три. Но как, во имя Всеблагого, он удерживает поток? Какой у него максимальный единоразовый выплеск? Будь это одаренный огнём, при такой мощи, вокруг камни
