Левиафан. Черное Солнце - Алексей Фролов
Но на этом хорошие новости закончились. Антара без труда справилась бы с такими повреждениями, Карн был уверен, что ее тело способно перенести гораздо больше ущерба. Регенерация уже началась и нактак-арин смогла бы вставь на ноги к утру. Если бы ни одно НО.
Кошка была больна, и очень давно.
Карн пытался идентифицировать болезнь, но не мог. Ее очаги, медленно пульсирующие кровавой чернотой, зияли по всему телу Антары, связываясь между собой тонкими, но прочными нитями холодного разрушительного мрака, в котором терялись любые человеческие категории и не оставалось ничего, вообще ничего. Он никогда не видел подобного, не мог даже представить. Это напоминало смертельный разрушительный яд, попавший в тело нактак-арин многие годы назад. Но Карн не видел его источника, не было никаких следов внешнего вмешательства. Это сбивало с толку.
Так или иначе, но организм животного год за годом проигрывал битву непостижимому злу, хотя внешне эта борьба никак не выдавала себя. И так могло продолжаться еще долго, но раны, нанесенные клинками нага, вызвали перманентную имунносупрессию. Иммунитет кошки рефлекторно направил часть своих сил на нейтрализацию новой опасности, и затаившейся болезни этого хватило, чтобы в считанные мгновения перевести позиционную борьбу в молниеносный блицкриг, полностью завладев измученным телом прекрасного создания.
Карн не представлял, как все это могло произойти здесь и сейчас. Он видел, что Антара умирает, но не мог ей помочь. Просто не умел постичь суть происходящего, будто это было не стечение обстоятельств, а какой-то злой рок, чья-то неведомая воля, которую даже ему не сломить. Но парень понимал одно – это его вина. Очередная ошибка, пылающее ярмо которой будет обжигать его душу каждый миг всю оставшуюся жизнь.
А теперь он должен был сказать Заку, что Антара…
– Она умирает, – Карн решил, что нет смысла тянуть. – Я ничего не могу сделать. Прости.
– Это ведь не раны? – Зак продолжал гладить нактак-арин, его глаза были закрыты.
– Не раны, – согласился Карн. – Они лишь спровоцировали… болезнь. Она давно в ней.
– Я знал, – дрожащим шепотом проговорил Зак, голос парня сорвался и он замолчал. А потом продолжил одними губами. – Прости меня, девочка. Я чувствовал, но так и не понял.
Он сильнее смежил веки, сжал челюсти так, что хрустнули зубы, и все же предательская слезинка скользнула по щеке и сорвалась вниз, тут же утонув в черном шерстяном океане. Кошка подняла голову и посмотрела на своего друга. В ее глазах, подернутых стеклянистой дымкой боли, ничего нельзя было прочесть.
– Сейчас пойдет дождь, – Зак вскинул голову к небу, не открывая глаз. Шмыгнул носом. – Сильный дождь.
Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Антара приподнялась на передних лапах и боднула его лбом в плечо. Видимо, она редко так делала – движение вышло резким, неуверенным.
– До города не успеем, – продолжил Зак, открыв наконец глаза. Они были красными, стеклянными, смотрели сквозь… сквозь все. – Но недалеко брошенная стоянка лесорубов, там есть пара целых домов. Грозу лучше переждать там.
Карн и Мидас переглянулись. Было глупо уточнять, какой город Зак имел ввиду. Вегвизир мог переместить их только к Аркаиму, никуда больше. Что касается грозы, о которой говорил парень, то хотя небо над ними представляло собой безбрежное синее море, уже стремительно темнеющее на западе, в его словах звучала достаточная степень уверенности, чтобы проигнорировать их казалось большой глупостью. С другой стороны, он ведь и двинуться мог от горя, кто знает – какие они, русы, в этом времени?..
Но парень оказался прав. Прошло не больше минуты, как с неба – на котором все еще не было даже намека на облака! – начал накрапывать мелкий дождь. Он усиливался с каждым мгновением и это было поразительно – дождь, намеревавшийся в ближайшее время превратиться в полноценный ливень, шел из чистого неба, прямо из хрустальной синевы. Мидас прикинул, что этот мир, похоже, несколько отличается от привычного им. Карн инстинктивно кивнул, уловив его мысль.
– Я помогу, – фригийский царь потянулся к кошке. Ее раны все еще слегка кровоточили и маловероятно, чтобы животное могло идти само. Он подумал, что они с Заком встанут по обе стороны от нактак-арин и будут поддерживать ее, но у Антары по этому поводу имелось собственное мнение.
Она зашипела на Мидаса, впрочем – абсолютно беззлобно, просто давая понять, что прикасаться к ней – не лучшая идея. Затем кошка медленно подтянула под себя все четыре лапы, подождала пару мгновений и также медленно выпрямилась. У Зака при виде этого на скулах вновь вздулись желваки. Парень задышал медленно и глубоко. Карн понимал его – тот изо всех сил старался не поддаться предательским эмоциям. Тем самым, что делают нас людьми, но в критические минуты – мешают принять верное решение.
Антара посмотрела на Зака, тот кивнул ей, поджав губы, и направился в сторону неприметной тропы, зиявшей в стене леса, точно застарелая ссадина, которую давно перестал замечать, но она все никак не затягивается. Тропа уводила на северо-восток, вдоль скалистых гор, возвышавшихся справа неодолимой стеной.
Зак двигался нарочито медленно, кошка пошла за ним и почти сразу нагнала друга. Он осторожно коснулся рукой ее спины, которая неестественно выгибалась при каждом шаге, и не нужно было иметь истинное зрение, чтобы понять, почему она так делает. Но гордое животное не собиралось уведомлять окружающих о своем состоянии. А когда рука Зака пробежала вверх по загривку, прошлась по макушке и заскользила по носу взад-вперед, взад-вперед, Карн увидел в энергетическом спектре, как тенета боли отступают. Антара тихонько заурчала, чуть прикрыв глаза.
Карн не понимал, как это происходит. Течение энергий в теле Зака и нактак-арин не изменилось, но что-то происходило с нейротрансмиттерами нервной системы животного, они самопроизвольно блокировали болевые импульсы. Потом он увидел выброс дофамина, но по-прежнему не различал перемен в аурах и тонких энергетических полях. Хотя может что-то и было. Но если так, то это иной уровень, недоступный даже ему.
Тем временем дождь усилился, превратившись в настоящий ливень с грозой, как и пророчил Зак. При этом небо, мелькавшее меж раскидистых крон, все еще оставалось синим, хотя и потемнело, но уже по другой причине.
Карн и древний бог в очередной раз синхронно подумали, что это
