Девочка и звезды - Марк Лоуренс
— Я бы предпочел, чтобы меня просто не пускали в палатку, — сказал Зин. — Если бы я был сломанным, то предпочел бы остаться снаружи.
Яз пожала плечами. Быстрая смерть побеждает медленную, и, по крайней мере, таким образом ты даешь честь своему племени. И еще речь шла о металле. Мать Мазай говорила, что жрецы — единственный источник металла на тысячу миль вокруг, и не просто кусков металла, которыми иногда торгуют племена, а обработанного металла, изготовленного для удовлетворения спроса, будь то нож или цепь. Церемония чествовала бога Черной Скалы, и это, в свою очередь, зарабатывало благосклонность регулятора. Смерть здесь поможет клану.
Внезапный крик вырвал Яз из ее мыслей. Регулятор стоял один, ветер теребил его рваный плащ. Не было никаких признаков ребенка, который не прошел его осмотр, только слабое и уменьшающееся эхо его криков, которое все еще доносилось из дыры. В толпе зрителей воцарилась тишина, они замерли.
Скучающим жестом регулятор подозвал следующего в очереди.
— Мне страшно. — Рука Зина нашла ее руку. Конечно, он все время был напуган, но сейчас впервые произнес эти слова.
МИР ВРАЩАЕТСЯ, ХОТИМ мы того или нет, и все, чего мы жаждем или боимся, приходит к нам в свое время. Очередь, ведущая к регулятору, продвигалась медленно, но не останавливалась, и, наконец, мир Яз сузился до точки, к которой она так долго шла.
— Яз из племени Икта, клан Икта, — сказал регулятор. Он никогда не нуждался в том, чтобы ему называли имя, клан или племя. У других племен было несколько кланов, но на севере они сжались до одного.
— Да, — сказала она. Отречься от собственного имени — значит отрезать маленький кусочек от своей души, говорила Мать Мазай.
Регулятор наклонился к ней. У него были знакомые бледно-белые глаза ее собственного клана, и, казалось, его не волновало то, что южане называли холодом. Ожоги на его лице, голове и руках выглядели так, словно он был заклеймен какой-то надписью, но линиями символов шли под разными углами и размерами, в беспорядке наползая друг на друга. Он наклонился к ней, показывая зубы в чем-то, что не было улыбкой.
— Яз из Икта. — Он взял ее за руку крепкими, цепкими пальцами.
Его запах был незнакомым, кислым и таким же непохожим на запах Икта, как и запах собак. Он был стар, жилист, с изможденным лицом и выглядел недовольным миром в целом.
Регулятор не тронул Яз во время ее первого визита. Теперь он, казалось, не хотел отпускать ее. Рваные полоски на конце его плаща развевались вокруг них обоих, и на мгновение Яз задумалась, что будет, если она схватится за них, когда он бросит ее вниз. Образ его удивления, от того, что его потащили вместе с ней, пробился сквозь страх Яз, и она изо всех сил постаралась подавить рвущийся наружу истерический смех.
— Ты ведь видела его, девочка? — Он оторвал взгляд от ее руки и встретился с ней взглядом.
— Н-нет. — Яз покачала головой.
— Тебе следовало спросить «что?». Все лед-племена ужасны во лжи, но Икта хуже всех. — Регулятор провел языком по пожелтевшим обрубкам стертых годами зубов. Без предупреждения он поднес руку Яз к лицу и начал обнюхивать кончики ее пальцев. Она с отвращением попыталась вырваться, но потом поняла, что если он отпустит ее, когда она будет тянуть, то она упадет назад, и ее примет скользкая глотка ямы.
— Видела что? — спросила она, слишком поздно, чтобы быть убедительной.
— Путь, который проходит через все. — Он отпустил ее, в последний раз принюхавшись. — Линию, которая соединяет и разделяет. Видела его и… — Его взгляд упал на руку, которую она прижимала к груди. — И коснулась его.
— Я не… — Он был прав. Она не умела лгать.
— Это делает тебя редкой, дитя. Очень редкой. — Что-то уродливое искривилось на тонких губах регулятора: улыбка. — Слишком хороша для ямы. — Он кивнул на другую сторону от себя. — Встань вон там. Ты пойдешь со мной к Черной Скале. — В его голосе прозвучало волнение. Он бросал детей на смерть, без всякого волнения. Но теперь он волновался.
Вот так, онемевшая и дрожащая, с запястьем, все еще бледным в том месте, где ее схватил регулятор, Яз двинулась дальше. Она стояла на плоском льду яруса и смотрела, ничего не видя, пока остальные сдвигались вперед. Она выжила. Она была взрослой и равной любому в клане. Но она все еще стояла здесь, ей было запрещено возвращаться туда, где ее ждали родители. Туда, где ее ждал Квелл. Взгляд Яз скользнул вверх по ступенчатому льду, через море лиц, к высотам, где стояли семьи Икта.
— Нет. — Тихое заявление регулятора снова привлекло внимание Яз к линии. Его тощая старая рука зажала лицо Зина, пальцы скользнули по лбу и скулам мальчика. — Не ты. — И самым слабым толчком он отбросил Зина назад. На мгновение брат Яз замер, пойманный на грани равновесия, его руки закрутились, и в следующее мгновение он исчез, соскользнув вниз по крутому склону глотки, а затем рухнул в почти вертикальную темноту ледяной дыры. Он упал с единственным коротким криком отчаяния.
Тишина.
Лицо Яз застыло от потрясения, голос пропал. Тысячи людей стояли беззвучно. Даже ветер прикусил свой язык.
Это должна была быть я. Это должна была быть я.
По-прежнему никто не произносил ни слова. И тут тишину нарушил один-единственный пронзительный вопль. Откуда-то издалека, с края кратера, донесся крик матери.
Это должна была быть я.
Икта терпят. Они действуют только тогда, когда должны. Они берегут свою силу, потому что лед не прощает неудач.
Это должна была быть я.
Яз взглянула на синее небо и в следующее мгновение бросилась вслед за братом.
2
СНАЧАЛА ЯЗ СКОЛЬЗИЛА, потом перед ней открылось черное горло ямы, и в следующее мгновение она уже падала, весь воздух вырвался из ее легких в безнадежном крике. Слепое падение сквозь пустое пространство украло все мысли, тело сжалось от неизбежного удара. Она скользнула по одной стене, потом по другой, продолжая мчаться вниз, а лед царапал ее всю дорогу. Она снова скользила, двигаясь с невероятной скоростью, все ее тело сжималось от ужаса. Когда она ударится о дно, все ее кости разлетятся вдребезги.
Ледяная стена давила на Яз, заставляя
