Красная Шапочка выходит на охоту (СИ) - Лакомка Ната

— Нести бред — это тоже искусство, — ответил он светским тоном.

— И похоже, вы им в совершенстве овладели.

— Еще нет, но я стараюсь, — он заглянул мне в глаза. — Вы такая молоденькая, мадемуазель Медхен, а взгляд у вас не как у юной девушки — нет игривости, нет легкомыслия, прозрачности. В вашем возрасте душа должна быть видна до донышка. Посмотрел в глаза — и словно нырнул в горный ручей, достав до дна. А у вас глаза — как омут. А в омутах, как известно…

— Просто я вовсе не легкомысленная девушка, — заявила я многозначительно. Разговор мне не нравился. И граф не нравился. Всякий раз, когда он посматривал на меня или называл по имени, всё в моей душе переворачивалось, словно… словно я боялась. Но с чего бы мне бояться? Я не дрогнула, давая отпор королю оборотней, а он был пострашнее красавчика-графа.

— А вы точно девушка? — полюбопытствовал Лагар.

— Что?! — воскликнула я возмущенно и остановилась.

Граф тоже остановился и повернулся ко мне.

Теперь мы стояли лицом к лицу, и он улыбался, будто сказал замечательную шутку.

— Обиделись? — его взгляд скользил по моему лицу странно, оценивающе. Еще никогда мужчина так не смотрел на меня.

Это пугало, это настораживало, и это заставляло сердце биться сильнее. Я разозлилась, потому что сердечный трепет в мои планы не входил, и подосадовала на Анну-Ми, которая своей легкомысленной болтовней смогла меня смутить. Мне надо смотреть на графа, как на заподозренного первой очереди, а я смотрю… как на красивого мужчину.

— Я не имел целью вас оскорбить, — продолжал граф, — просто вы так не похожи на обычную девушку. Почему-то вы показались мне карающим ангелом судного дня… Признайтесь, ваш приезд в наш город неспроста?

Мне показалось, что в дюнах воцарилась могильная тишина. Это было похоже на колдовство, но даже птицы перестали петь. А может, я потеряла способность слышать? Но ведь слышала я дыхание графа — тяжелое, прерывистое, хотя до этого не замечала в нем признаков усталости, даже когда мы быстрым шагом шли в гору.

Глаза у графа были светло-карие, янтарные — волчьи глаза. Я много раз видела такие. У оборотней. Но никогда не испытывала сердечной дрожи, только ненависть, а теперь… Может, Анна-Ми права, и граф — всего лишь человек? Красавец, умеющий похищать девичьи сердца, и теперь обративший свое губительное очарование против меня… Но зачем ему обыкновенная горничная?.. На мне очки, смешной красный плащ, какие носили еще во времена моей прабабушки, я хромаю…

— Зачем вы приехали к нам, Медхен? — спросил граф приглушенно и наклонился ко мне, вдруг посмотрев на мои губы. Русые пряди, выскользнули из узла ленты, обрамляя его смуглое лицо — такое красивое, мужественное притягательное… Особенно смуглое по сравнению с белоснежными оборками жабо…

Я снова почувствовала себя обидно жалкой, рядом с графом Лагаром. И это чувство отрезвило меня.

— Опять вы говорите глупости, — я гордо вскинула голову, разрушая колдовство. — Карающий ангел… судный день… Вы не перечитали, часом, проповедей Фордайса? У него всё так мрачно, что поневоле начинаешь видеть в людях посланников последних времен.

— Нет, не читал, — медленно сказал он и отступил, приглашая меня продолжить путь. — Значит, всего лишь визит к бабушке?

— Да, — коротко ответила я, сжимая трость вспотевшими пальцами. Бог мой! С чего я так разволновалась?!

— Хорошо, примем это, — пробормотал граф, а я сделала вид, что не услышала его бормотания.

4. Бабушка и пирожки

Ардеш оказался маленьким уютным городом. Таким маленьким, что даже не был огорожен и не имел ворот. Аккуратные дома из светло-серого камня, с красными черепичными крышами, располагались прямо среди деревьев, словно бы выходя из леса, окаймлявшего дюны. Плющ живописно обвивал стены, а улицы были вымощены брусчаткой, так что прогуливаться тут было сущим удовольствием.

Граф любезно проводил меня до дома мадам Анастейши Бюссар, и дом «бабушки» оказался одним из самых больших и красивых в городе. Я постучала в дверь, надеясь, что дальше граф отправится по своим делам, но он остановился в пяти шагах от меня, поигрывая тростью с самым невозмутимым видом.

— Дернете за веревку, пожалуйста! — раздался женский голос из распахнутого окна на первом этаже. — Дверь откроется!

Я дернула за веревку, болтавшуюся сбоку, и внутри послышался лязг открываемого затвора.

— Проходите во двор! — звал все тот же женский голос. — Идите сюда!

Я ступила в полумрак крытого двора, и граф немедленно последовал за мной.

— По-моему, вас не приглашали, — сказала я, сворачивая в арку, увитую диким виноградом.

— Еще немного — и я подумаю, что произвел на вас впечатление, — парировал граф. — Вы так нервничаете, когда я рядом. Я вам понравился, мадемуазель MJV?

Я презрительно фыркнула, показывая, как он мне понравился, и тут оказалась в залитом солнцем внутреннем дворе. Посредине на перевернутом ведре сидела женщина с простоватым лицом, обожженным солнцем, и ощипывала курицу. Белые пух и перья летели, как снег.

— Что вам угодно? — спросила она, не прерывая своего занятия. — О! Господин граф! — она хотела подняться, но Лагар махнул на нее тростью, разрешая не приветствовать его официально. — Чем могу служить? — с готовностью спросила женщина.

Граф посмотрел на меня, предоставляя право говорить.

— Моя госпожа, — сказала я чопорно, поправляя очки, которые сползли мне на кончик носа, — мадемуазель Анна-Ми Грабянка приехала в Ардеш, чтобы проведать бабушку — мадам Бюссар. Но нам сказали, мадам уехала?

— Ваша правда, мамзель, — огорченно кивнула женщина. — Письмо пришло уже после отъезда мадам. Я, конечно, сразу отправила ей сообщение с посыльным, но дорога туда и обратно займет как раз две недели…

— Ах, какая досада, — сказала я, а граф сокрушенно поцокал языком.

— И комнаты еще не готовы… — служанка выглядела растерянной. — Мы ждали возвращения мадам только через две недели, а она велела сменить обои, пока ее не будет… Даже не знаю, где вас устроить — у нас такой разгром. Может, вы поживете у мадам Латуф? Они с мадам в добрых отношениях, и у нее найдется пара свободных комнат. Уверена, она проявит христианское милосердие…

— Ничего подобного, — вмешался граф. — Девушки вполне могут пожить в нашем замке, сестра будет счастлива, а я буду рад оказать услугу милейшей Анастейше.

— В самом деле? — служанка смотрела на него с некоторым сомнением.

— Даже не знаю, — протянула я недовольно, — моя госпожа слишком важная особа, чтобы жить вместе с малознакомым мужчиной.

— Всего-то под одной крышей, — сказал граф.

— Это неприлично, — покачала я головой.

— Гарант вашей репутации — моя сестра, — подсказал он.

Я сделала вид, что колеблюсь, хотя ничего так не желала, как остаться в замке графа. Что бы ни говорила Анна-Ми, он казался мне подозрительным. Очень подозрительным. Кто знает, может, граф — король оборотней, и его звериная сущность угадывается, даже когда он прикидывается человеком, поэтому я так волнуюсь рядом с ним. Правда, серебряная трость сбивала с толку, но я убеждала себя, что находясь в замке Ардеш смогу разобраться во всем.

— Хорошо, — сказала я, помолчав, и показывая, что согласилась лишь после мучительных раздумий. — Мы с мадемуазель принимаем ваше приглашение. Но только до тех пор, пока комнаты в доме бабушки не будут готовы.

— Почту за честь, — граф, паясничая, прижал ладонь к сердцу.

— Хорошо, что все разрешилось, мамзель, — сказала служанка, но по ее лицу я видела, что она предпочла бы поселить внучку своей хозяйки в доме мадам Латуф. — Я потороплю рабочих, чтобы приготовили хотя бы одну комнату.

— Будем вам очень признательны, — сказала я на прощание.

Покинув дом мадам Анастейши, мы с графом прошли по улице до аптечной лавки. Редкие прохожие, встречавшиеся нам, издалека кланялись графу и спешили перейти на другую сторону улицы.