Анастасия Анфимова - Лягушка-путешественница

Но видимо удар получился чувствительным, потому что, хрюкнув, мужчина рявкнул, опалив лицо жертвы смрадным дыханием:

— Это невозможно! Никто ещё не вырвался из колец Анхид!

— Но ты же лучший! — выкрикнула Ника и, почувствовав, как дрогнули его мышцы, торопливо заговорила, продолжая упирать на тщеславие и гордость купца. — Разве чей-нибудь корабль заходит в такую даль? Какой ещё мореход плавает по Маракане, не боясь долгой дороги, штормов и других опасностей?! Решай Картен, кто ты? Мужчина, готовый ради того, чтобы увидеть семью, драться даже с богами? Или мальчишка, у которого яйца вместо мозгов?!

Гневная отповедь жертвы явно вызвала замешательство у насильника.

«Общение с Глухим Громом не прошло даром, — промелькнуло у неё в голове. — Любого мужика на „слабо“ разведёшь, как ребёнка».

Рывком высвободив ногу, Ника повторила попытку утихомирить мужчину, ударив по тому самому, о чём говорила. На этот раз получилось гораздо удачнее. Захрипев, капитан согнулся, а девушка помогла ему свалиться на сторону. Пока мореход приходил в себя, она нашарила на полу кинжал, и пинком распахнув дверь, выскочила на пустынную палубу.

Затравленно озираясь, испуганная пассажирка наткнулась на насмешливый взгляд Жаку Фреса, который стоял на корме, крепко держась за рулевое весло.

— Вот батман! — прошептала она одними губами.

Как бы этот матрос не решил помочь капитану справиться со строптивой девицей? Хотя для этого ему придётся бросить руль. Додумать она не успела. Откинулась крышка люка, и оттуда высунулась всклокоченная голова Ус Марака.

— Чего тут за шум?

Быстро убрав руку с кинжалом за спину, Ника замерла, не зная что сказать.

— Ты кричала, госпожа? — заметив пассажирку, вскинул брови старший матрос. — Сон, что ли, плохой приснился?

— Ага! — обрадовалась девушка, вымученно улыбаясь. Не говорить же, что её едва не изнасиловал их капитан? Хотя, рулевой всё равно расскажет. Стены и потолок у каюты тонкие, так что он, наверняка, всё слышал. А по своему опыту Ника знала, что мужчины любят сплетничать едва ли не больше женщин.

В двери показался хмурый Картен, прилагавший значительные усилия для сохранения вертикального положения.

— У новичков на море такое случается часто, госпожа Юлиса, — криво усмехнулся он и посмотрел на окрашенное зарёю небо, где быстро летели рваные облака.

— Вставайте, ленивые сурки! Надо прибраться. Не корабль, а кабак утром после праздника Нутпена!

Девушка убрала кинжал под рубаху, сунув его за ремень брюк. Опустив глаза, она проскользнула мимо капитана в каюту. Вряд ли ей стоит ещё раз здесь ночевать. Отыскав пояс с ножнами, она надела его поверх одежды и грустно усмехнулась. Куда она спрячется на этом крошечном кораблике, если команда или капитан вдруг решат «оторваться по полной»?

Машинально подобрав шкатулку с папирусами, ей почему-то очень захотелось взглянуть на себя в зеркало. Небольшой серебряный кругляшок хранился в корзине, если, конечно, не выпал во время шторма.

Тем временем Картен толкал матросам пламенную речь, смысл которой состоял в том, что с такими храбрыми и умелыми мореходами можно выбраться даже из Тарара, не то, что с какой-то Змеи!

Криво усмехнувшись, Ника решила дождаться конца выступления, и только когда капитан, рыча, приказал команде начать приборку, вышла из каюты. Едва не столкнувшись с ней в дверях, купец учтиво уступил дорогу, ведя себя так, словно ничего не случилось.

Одни матросы наводили порядок на палубе, другие вычерпывали воду из трюма. Купин принимал из люка кожаное ведро и выливал его за борт.

— Мы, что, уже тонем? — пробормотала она, испуганно глядя на Ус Марака.

Заметив испуг пассажирки, тот снисходительно объяснил, что под ударами волн вода потихоньку просачивается сквозь самые крепко просмолённые доски, и в этом нет ничего страшного.

— Главное, чтобы её не скопилось слишком много, госпожа Юлиса, — усмехнулся сарвал.

Успокоившись, девушка попросила помочь ей вытащить корзину, а заодно спросила, не видел ли кто зеркальце? Силач Ус Марак вдвоём с Купином передвинули тюк, и Ника заполучила-таки свои вещички. Увы, но серебряный кругляш пропал. То ли свалился за борт, то ли прикарманил кто-то. В последнее верить не хотелось. В отличие от своего капитана, матросы продолжали вести себя очень вежливо.

Подступала жажда, но девушка знала, что получит свою кружку воды только в полдень. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила заняться шкурами. Они хорошо просохли под ветром, но стали твёрдыми, как картон. Когда Ника снимала одну из волчьих шкур, та просто сломалась. Ну, лежать, в крайнем случае, можно и на половинках, а вот укрываться… Её замечательное одеяло из росомах застыло кособоким прямоугольником, словно творение художника авангардиста, и угрожающе потрескивало.

Оттащив его в сторону, девушка пошла к капитану, уже занявшему своё место на корме. Сидя на складном стульчике, он читал какой-то папирус, время от времени поглядывая на солнце и шевеля губами, словно считая что-то про себя. Заметив пассажирку, купец вежливо улыбнулся.

— Господин Картен…, — она замялась. — У вас на корабле нет какого-нибудь… жира?

— Зачем? — удивился озадаченный барец.

— Надо промазать одеяло с обратной стороны, — охотно объяснила собеседница. — После морской воды и дождя.

Понимающе кивнув, капитан перегнулся через перильца, ограждавшие корму, и позвал раба. Выслушав приказание, тот нырнул обратно в каюту, где располагался вход в трюм со съестными припасами и водой. Вернувшись, Пуст протянул ей маленький горшочек с плотно обвязанной горловиной.

Внутри оказался медвежий жир. Поблагодарив любезного купца, Ника вернулась на палубу, где стала осторожно втирать его в шкуры. Плащ меньше всего пострадал от недавней непогоды. Тем не менее, девушка и его обработала, рассудив, что «кожу салом не испортишь».

В полдень рабы капитана раздали каждому по литровой кружке воды и куску вяленой оленины. Из всех припасов именно мясо хранилось хуже всего, а варить кашу в такой ситуации, никому и в голову не пришло.

Проживая у аратачей, Ника, чтобы избежать постылого замужества, всерьёз собиралась пройти испытание и стать охотником. Разумеется, старейшины Детей Рыси не собирались позволить ей сделать это. Однако девушка, окрылённая возможностью получить право самой решать свою судьбу, тренировалась по-настоящему. Да и наставник даже не думал давать ей поблажек. Он то и приучил воспитанницу обходиться минимальным количеством воды. Во время охоты зачастую нет времени искать ручей или озеро. Зверь ждать не будет. Поэтому испытание жаждой оказалось для неё не таким уж и болезненным. Хотя пассажирка иногда ловила на себе странные, словно оценивающие, взгляды матросов. Хотя, возможно, это вызвано ночным происшествием, и они просто прикидывают свои шансы после провала капитана?

И ещё Ника обратила внимание, как то один, то другой моряк, послюнявив палец, с тревогой поглядывали на небо. Ветер, хотя и стих, по-прежнему дул в корму корабля.

Озабоченная проблемой предстоящей ночёвки, девушка, недолго думая, соорудила для себя новую клетушку. На сей раз, матросы специально оставили небольшое пространство между тюками. Хотя Ус Марак счёл своим долгом предупредить пассажирку:

— Если налетит шторм, тебя может здесь завалить, госпожа.

— Не такие уж они и тяжёлые, — усмехнулась та, похлопав по плотной материи, перетянутой мохнатыми канатами.

— Как пожелаешь, госпожа Юлиса, — неодобрительно хмыкнул сарвал. — Только в трюме надёжнее. Да и теплее.

— Я не замёрзну, — успокоила его собеседница.

Отказалась она и от предложения капитана вновь разделить с ним его каюту. По крайней мере, пока с неба не хлынет проливной дождь, или волны не смоют все тюки за борт. Явно уловив неприкрытую издёвку в словах пассажирки, тот равнодушно пожал плечами.

Ночью действительно похолодало. Но тёплые волчьи шкуры и подарок Глухого Грома выручили Нику.

Восемь дней прошло в безделье и ленивых хлопотах. Матросы, либо занимались мелким ремонтом, либо дремали, прикорнув на солнышке. Капитан и команда с нетерпением ждали, когда же, наконец, утихнет южный ветер, упорно гнавший корабль к северу. Несмотря на обилие уксуса в питьевой воде, уже явственно ощущался затхлый привкус. К жажде добавился голод. После отплытия из стойбища Детей Рыси Ника отдала все съедобные подарки купцу в «общий котёл» и теперь ужасно жалела об этом.

«Хоть бы орехи оставила, дура», — в который раз ругала она себя, просыпаясь от невозможности съесть приснившееся вкусности и чувствуя сосущую боль под ложечкой.

Выбравшись из своего закутка, девушка с радостным удивлением поняла, что ветер практически стих. Море медленно колыхалось, отражая чистое небо с постепенно гаснущими звёздами. Не глядя на лениво зевавшего рулевого, сделала свои дела, потом зачерпнула кожаным ведром морской воды и стала умываться. Пока она приводила себя в порядок, на палубу повыскакивали обрадованные матросы.