Карина Линова - Потерянный бог

— Неужели? — без особого чувства пробормотал Дарен. Голод подступил с новой силой, словно он и не ел полчаса назад. Интересно, у нее осталось еще что-нибудь съедобное?

— Что это за нож? Что он способен делать? — спросила Иласэ, держа ножны с клинком руках.

Дарен заколебался. С одной стороны — кинжал относился к ряду запрещенных Договором предметов, и Иласэ может сообщить о нем Старшему магистру или имперским офицалам. Однако, все прекрасно знают, что в старых Семьях полно незаконного оружия и артефактов — но попробуй докажи. И найди.

С другой, Иласэ вполне может знать про кинжал что-нибудь полезное, что им пригодится.

— Это Основа, — проговорил он наконец, — заготовка для Луча.

— Что?!! — да, громкость ее крика впечатляла.

Иласэ бросила клинок на землю и отскочила, словно ожидала, что тот сейчас превратится в чудовище и сожрет ее. Потом они оба одновременно осознали, что она сделала, и кинулись к кинжалу. Увы, Дарен сидел слишком далеко, Иласэ успела первая.

— Ты хоть понимаешь, что это означает? — спросила она его резко.

Дарен нахмурился:

— Я кое-что читал о Лучах.

Иласэ фыркнула:

— Неужели? И твой отец разрешил тебе с ним играть?

— Он велел мне никогда его не вынимать из ножен, ни при каких обстоятельствах, — недовольно ответил юноша.

— А ты знаешь, почему? — проговорила она с ласковым сарказмом, — Потому, что уровень смертности от первого прикосновения к Основе достигает восьмидесяти процентов. Эти вещи запрещены не просто так, Тартис.

— Первое прикосновение?

— Я имею в виду, что первый человек, вытянувший кинжал из ножен, обычно умирает. После чего Основу выбрасывают — она уже ни для чего не годится. Однако, если человек по счастливой случайности выживет, кинжал может убить его позднее. Или потерять свою магию: Основы очень капризны.

Дарен почувствовал, словно племя ледяных муравьев поселилось в его желудке. Милосердные Первые, он мог погибнуть. Он бы умер, когда в первый раз вытащил кинжал, и никто бы никогда не узнал об этом.

— Мы… все еще можем погибнуть из-за него?

— Прошлой ночью он почти убил тебя! — раздраженно напомнила Иласэ.

Дарен нервно облизнул губы:

— И что нам делать?

— Ну… ведь мы обязаны кинжалу своими жизнями. Мне кажется, он просто вбирает нашу энергию, не то, чтобы он сознательно желал нам вредить. Надеюсь, когда он начнет сильно утомлять меня, ты будешь достаточно здоров. Мы можем так передавать его друг другу.

— А почему ты думаешь, он не убьет нас? — спросил Дарен прямо, удивленный, что она защищает клинок.

— Не знаю, — девушка прикусила нижнюю губу, как часто поступала, волнуясь, — думаю, желай он нас убит, давно бы это сделал.

Да-а, это было совсем не похоже на осторожную Иласэ.

Дарен внимательно рассматривал ее, анализируя слова, и заметил, с какой нежностью она баюкает в ладонях клинок. Как ласково ее пальцы поглаживают кожаное навершие.

Вот оно что. Дарен прекрасно помнил это чувство. Девушке не хотелось расставаться с кинжалом.

— Как ты думаешь, почему он не убил меня в первый раз?

— Понятия не имею. — Иласэ пожала плечами, потом добавила: — Смотри, он поменял форму!

Дарен растерянно смотрел на изогнутое лезвие: Лучи, насколько он помнил, способностями метаморфов не обладали.

— Ты сказала, что он может потерять магические свойства, — напомнил Дарен.

Иласэ вздохнула:

— Будем надеяться на лучшее. Если ему что-то понадобится, он попробует сказать нам об этом.

— Сказать?

— Разве ты не чувствовал? — она слегка нахмурилась, — это похоже, похоже на… я не знаю… на присутствие? Он как будто разговаривает, и в то же время — нет.

— Не представляю, о чем ты говоришь, — нахмурился Дарен.

— Нет? — она моргнула, — ну, ладно. Уже позднее утро. Пойдем, или тебе надо еще отдохнуть?

— Сегодня останемся здесь, — отрубил он и вскочил на ноги, направляясь в лес. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Кроме того, Дарен только что придумал великолепный способ внушить ужас своей маленькой ствуре. Она забрала его кинжал, переиграла его, — и он знал, как ей отплатить.

Дарен вернулся через час, весело улыбаясь. При его приближении Иласэ напряглась, не зная, что ожидать в этот раз.

— Проголодалась? Несколько дней без мяса, верно? — и, улыбнувшись еще шире, он швырнул мертвого кролика ей на колени.

Иласэ словно подбросила невидимая пружина, — с диким криком она метнулась в сторону. Трупик глухо плюхнулся на землю.

— Тартис, еще раз так сделаешь — я заведу тебя в гнездо к диким пчелам!

— Какая неблагодарность, детка, — Дарен укоряюще поцокал языком — и это ко мне, героическому добытчику мяса! — он постарался выглядеть как можно более оскорбленным, потом резко посерьезнел:

— Кинжал у тебя. Я хочу мясо. Тебе придется его приготовить.

Выражение ужаса на ее лице пролилось целебным бальзамом на израненную гордость Темного.

— Я не буду этого делать, — заявила Иласэ твердо, отводя взгляд от жалобной мордочки мертвого животного, — мы просто обойдемся без мяса, пока ты не выздоровеешь и не заберешь кинжал.

— Но ведь я уже убил этого кролика, — Дарен прищурился, — забыла: мы можем умереть от голода!

— Но…, но…, - Дарен с восторгом следил за тем, как она бледнеет.

— Разве ты не должна заботится о моем здоровье, о том, чтобы я ел, как положено?

— Но…

Поддразнивающие нотки исчезли из его голоса:

— Делай это, или я позабочусь, что, кроме мяса, ничего съедобного не будет!

Иласэ стиснула кулаки:

— Как же я тебя ненавижу!

— Ай-яй-яй! Хорошие девочки не должны ненавидеть, — он ухмыльнулся, зная, что победил.

Глава 24. Виверна

Наблюдать за действиями Иласэ по разделке маленького животного оказалось на редкость забавно. Судорожно сглатывая, она присела на колени рядом с трупиком и вытащила кинжал. Коснулась дрожащими пальцами коричневой шерстки, скривилась, из горла вырвался стон. Положив трупик на колени, высоко занесла нож.

Дарен весело заухал:

— Детка, кролик уже мертв, не надо приносить беднягу в священную жертву.

— Я знаю! Заткнись! — зло отозвалась Иласэ. Девушка издала еще один сдавленный горловой звук, говорящий о сильном отвращении, и сделала маленький надрез.

— Именно так, детка, как я тебе показывал.

Дальше пошло быстрее, хотя Иласэ все время кривилась, особенно когда липкая красная жидкость брызгала ей на лицо.

— А теперь самое интересное, — с энтузиазмом объявил Тартис, которому давно уже не было так весело, — потрошение! Но сперва отрежь ему голову!