Личия Троиси - Наследие Тубана

Но мальчик, казалось, все равно был очень напуган. Сжав руку Софии, он сказал:

— Это было ужасно. Сплошной мрак и холод… и никого вокруг. Я парил на какой-то черной студенистой массе и кричал, кричал, но никто меня не слышал!

София ощутила страдание, терзавшее его душу.

— Но теперь все кончено, тебе ясно? Теперь все хорошо.

Маттия снова всхлипнул, а потом открыл глаза и посмотрел на нее с отчаянием.

— Это ведь все не наяву, верно? Это всего лишь кошмарный сон, и я просто просыпаюсь. Завтра я снова пойду в школу. Джада снова зло посмотрит на меня, а мои одноклассники будут подшучивать надо мной. — И он невесело усмехнулся. — Черт подери, я никогда не думал, что буду рад снова все это увидеть.

София закрыла на мгновение глаза. У нее тоже была возможность прокрутить пленку назад. Скажи девочка «нет» своему предназначению, и она снова вернулась бы в сиротский приют, и ничего не случилось бы из всего того, что она пережила за все эти месяцы.

Она могла бы проснуться в своей кровати, услышать, как зовет ее Джованна, и каждый раз вздрагивать при виде сестры Пруденции. Девочке не хватало ее ничтожной жизни, скучной книги ее существования. Это так прекрасно знать, что ожидает тебя впереди, и не питать никаких надежд по поводу будущего. И никакого риска увидеть то, как они разбиваются.

Открыв глаза, София улыбнулась.

— Да, Маттия, все это просто кошмар.

Мальчик улыбнулся ей в ответ, а потом снова впал в забытье. Очевидно, эти слова успокоили его, потому что теперь его сон стал мирным и глубоким. София убрала его руку и разрыдалась без всякого стыда. Она не могла позволить себе такой сон.

На следующую ночь София вместе с Томасом привезли Маттию к его дому. Мальчик все еще пребывал в бессознательном состоянии, когда его положили на скамейку прямо возле входа.

— Мне бы хотелось увидеть то, как он вернется к своей обычной жизни, — сказала София профессору, и тот не нашелся, что возразить. Мужчина целиком положился на Томаса, и к тому же времени на это требовалось совсем немного.

Перед уходом он объяснил девочке, что Маттия ничего не вспомнит из того, что с ним произошло. Гемма стирала воспоминания тех, кто не был Драконидом, а это означало, что мальчик забудет и мрачное проклятие Нидхогра, и лицо его спасительницы.

— Неужели он не вспомнит обо мне даже во сне? — спросила София профессора.

— Даже во сне, — прозвучало в ответ.

Тогда девочка подумала о том, что забывчивость — это не приговор, а благо. Забыть — значит оказаться в земле обетованной, ступить на которую у нее самой не было никакой возможности.

К тому времени, когда мальчик проснулся, София и Томас уже сидели, спрятавшись, за изгородью и наблюдали за происходящим. Они видели, как Маттия растерянно оглядывался по сторонам. Быть может, он спрашивал себя, чем закончился тот день, или вспоминал смутный образ белокурой девушки.

София была крайне изумлена тому, насколько неуклюжим при движении оказалось его тело. Он совсем не походил на того проворного монстра, с которым она сражалась. Девочка с завистью следила за тем, как Маттия подошел к входной двери и тихонько постучал, как на пороге появилась его мать. София в мельчайших подробностях изучила сильнейшие эмоции, отразившиеся на ее лице. С болью в сердце девочка наблюдала то долгое объятие, в которое женщина заключила своего сына. Потом дверь за их спиной закрылась, а София, словно зачарованная, все еще продолжала смотреть на нее несколько минут.

— Синьорина, нам нужно возвращаться, очень опасно долгое время находиться вне защитного барьера, — шепнул ей Томас.

София грустно кивнула. Она вышла из-за ограды с осознанием того, что завтра наступит решающий день.

21

Дом неприятеля

Профессор долго смотрел на нее не отрывая глаз. Он надел на нее пальто, обмотал шарфом шею и, казалось, смотрел на нее в последний раз.

— Профессор, мне нужно идти…

София была уже не в силах терпеть такое проявление его заботы. Она и так пребывала в ужасе от того, что ей предстояло, и эти прощальные жесты наводили на нее смертную тоску.

— Да, да, — ответил профессор, словно очнувшись от сна, и сунул девочке в руки маленький мешочек из голубого бархата. — Плод — здесь.

София сжала пальцы на веревке. Там внутри заключена жизнь Лидии.

За огромными воротами из туфа от сильного порыва ветра заскрипели деревья. София удержала шарф, кончиком пальцев касаясь кольчуги, надетой под свитером.

Эта мысль принадлежала профессору.

— За годы, потраченные мной на твои поиски, я изучил все наследие Драконидов, оставшееся после них, — сказал Шлафен, шаря рукой в огромном бауле, когда они оба спустились вниз, в дунгеон. Затем он вытащил наружу какой-то предмет, внешне напоминавший кожаный жилет. Тот был гладким, а по цвету что-то среднее между черным и коричневым. В центре, на груди, сверкало нечто, что, как показалось Софии, было живым. — Это — древнейшая реликвия Драконии, ей три тысячи лет.

Девочка с недоверием посмотрела на диковину.

— Он сделан из чешуи дракона, — пояснил профессор, предвосхищая вопрос девочки.

— Ты хочешь сказать, что для его изготовления нужно было принести в жертву дракона?

Мужчина улыбнулся.

— Драконы меняют свою кожу два раза в жизни. И обрабатывать ее можно сразу после того, как они сбросят старую. Этим как раз и занимался народ Лунга.

София успокоилась.

— Эта вещь как раз и является одним из таких изделий. Видишь вот это? — Профессор указал пальцем на сверкающую в самом центре точку.

София, чтобы разглядеть получше, подошла ближе. Это было похоже на стеклянный талисман, внутри которого билось сердце.

— Это — фрагмент листа Древа Мира. Конечно, он высох, когда Нидхогр подгрыз корни растения, но его сила осталась нетронутой.

София, снедаемая любопытством узнать конец истории, посмотрела в глаза профессора.

— Жилет был сделан для того, чтобы защищаться от виверн, и был свидетелем всех баталий, пережив в том числе и самую последнюю.

Эти слова вызвали целый поток смешанных чувств радости и боли. Сама не зная почему, София где-то в глубине души ощущала страстное желание сразиться.

— Конечно, сегодня его энергии заметно поубавилось, но, пока Древо Мира не разрушено до конца, даже этот маленький листочек пребывает в ожидании обретения своих плодов и возвращения к новой жизни.

— Это означает, что я могу взять его с собой?

Профессор кивнул:

— Поразмыслив над рассказом о той схватке, в которую тебе вместе с Лидией пришлось вступить, я подумал, что, быть может, этот жилет сумеет выдержать черное пламя той девушки, о которой ты мне поведала. Не могу гарантировать тебе, что это и в самом деле тебе удастся, но ведь это лучше, чем ничего, верно?