Дмитрий Казаков - Солнце цвета стали

Едва выехали, как горизонт на востоке осветила яркая розовая зарница, потом еще одна.

– Что там такое? – удивленно воскликнул Гудрёд.

– Я чувствую, что там сошлись в поединке великие силы, – очень тихо промолвил Ингьяльд.

– Как бы эти великие силы нам по шее не надавали, – забеспокоился Нерейд, – от излишней великой сильности…

– Не надают… – Лицо молодого эриля в полутьме казалось старым, а темные волосы, посеребренные звездным светом, – седыми. – Они слишком далеко!

По небу с запада на восток промчалось нечто огромное, оставляющее за собой хвост тающего золотистого свечения. Оттуда, где оно скрылось за барханами, послышался глухой удар, к небу взвился столб светящегося желтого дыма.

Он странно раздвинулся сверху и снизу, превратившись в подпирающего небеса великана в чалме и шароварах. Могучий торс его был обнажен, а на лице двумя злыми звездами светились янтарные глаза. Полупрозрачное тело слегка колыхалось, но в нем чувствовалась исполинская мощь.

Ветер принес запах гари, и рядом с первым гигантом возник второй. Он оказался темно-синим, как грозовая туча, а глаза его походили на свернувшиеся в клубок молнии.

Взлетел могучий кулак, размерами превосходящий дом, и вместе с ударом над миром прокатился громовый раскат. Земля содрогнулась, зарница осветила пустыню. В ее свете стала видна гигантская серая ящерица, застывшая на склоне ближайшего бархана. Глаза размером с тарелку без всякого выражения смотрели на людей.

– Дракон! – возопил Нерейд, хватаясь за меч.

– Это варан! – остановил его Бузислав. – Он безопасен!

– Судя по его челюстям, этого не скажешь!

Дымотелые богатыри продолжали драку. Земля покачивалась, багровые и золотые вспышки грозили разорвать небо. Гром грохотал, встречный ветер нес острый запах, который бывает во время грозы.

– И чего они не поделили? – спросил вполголоса Гудрёд.

– Вот уж не знаю, – ответил Ивар, которому исполины напомнили смертоносное бестелесное существо, встреченное в старой гробнице. То самое, которое убило Вемунда.

При мысли о старом соратнике настроение неожиданно испортилось. На поединок в небесах Ивар не обращал больше внимания. Спутники вскоре тоже привыкли и к зарницам, и к отдаленному реву сражающихся.

Огромные фигуры за всю ночь не стали ближе. С первыми лучами рассвета они побледнели. Вновь взвились столбы дыма, грязно-серого на фоне восхода, прогремел последний раз гром, и все исчезло.

– О, как удачно! – воскликнул Нерейд, показывая на темное пятнышко, замаячившее на горизонте. – Там зелень!

– Может, еще один мираж? – предположил Гудрёд.

– Не похоже, – отозвался Ивар, приставив ладонь ко лбу. Теперь и он видел пятачок зелени, который не дрожал и не переливался, подобно иллюзиям пустыни.

– А это еще что?! – крикнул кто-то из русичей.

На бархан стремительно взлетело и замерло на песчаном гребне самое странное существо, которое Ивару только доводилось видеть. Козлиная голова с тремя рогами сидела на вполне человеческом теле. Отвисшие груди не оставляли сомнений, что это женщина, но вместо двух ног, которые положено иметь человеку, тут их было восемь!

Четыре правых и четыре левых. Они причудливо вырастали из уродливо раздутого таза, вокруг которого была обернута грязная шкура.

Тренькнул лук Нерейда, и стрела вонзилась в песок, не долетев до страшилища добрый десяток шагов. Козлоголовое существо возмущенно мекнуло и сорвалось с места. Ноги его двигались с такой скоростью, что их не было видно, песок взлетал из-под них фонтанчиками.

– Ой! – выдохнул Гудрёд, когда из-за бархана, следуя за первым чудищем, выскочили еще несколько, куда меньших.

– Коза и семеро козлят… – пошутил один из русичей.

– Такую козу и на лошади не догонишь, – заметил Бузислав.

Восемь силуэтов мчались по пустыне с такой скоростью, что их не настигла бы и стрела, и даже молнии пришлось бы изрядно поплавиться. Мелькнув последний раз, они исчезли на юге, оставив на желтой шкуре пустыни широкую, перепаханную полосу.

– Уж если тут козы такие, – пробурчал Нерейд, когда караван уже подъезжал к оазису, – то представляю, какие могут быть козлы!

Запах свежей зелени был слаще аромата самых дорогих благовоний, а вид чистой воды, играющей в заботливо выложенной камнями чаше родника, казался настоящим чудом. Только в этот миг Ивар ощутил, как он хочет пить, сколько соков высосала из него пустыня всего за полтора дня.

Нежное журчание источника ласкало слух.

Спрыгнув с коня, Ивар услышал, как под подошвой что-то мягко хрустнуло, словно туда попал крупный жук. Подняв ногу, он обнаружил под ней довольно крупное, в половину ладони, черное существо с длинным сегментированным телом. Оно было наполовину расплющено, но, несмотря на это, шевелило похожими на рачьи клешнями и пыталось поднять хвост, на конце которого виднелась длинная и острая игла.

– Это еще что? – воскликнул Нерейд, который подошел поглазеть на странное создание.

– Скорпион! – ответил подоспевший Бузислав. – Тебе повезло. Если бы его жало пробило сапог, то нога вскоре бы опухла, и ее пришлось бы отрезать! А если этого не сделать, то можно умереть!

– Ничего себе – такой маленький и такой опасный! – восхитился Ингьяльд, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть скорпиона.

– Тут даже жуки смертоносны, клянусь подолом Фрейи! – выругался Нерейд. – Среди этих песков чувствуешь себя так, словно попал в набитый чудищами подвал, в котором нет воды и очень жарко!

Ивар, хоть и боялся в этом признаться, ощущал примерно то же самое.

Солнце перемещалось к горизонту с удручающей неторопливостью. Тени потихоньку росли, становились плотнее, видно, были уверены, что после заката им станет принадлежать все вокруг.

Караван просыпался, ворочаясь, точно огромное уставшее животное. Ивар ходил вокруг оазиса, проверяя посты. Его людям выпало нести стражу во второй половине дня.

Ингьяльд, вопреки опасениям, на посту не спал. Он с хмурым выражением лица разглядывал море песка, окружающее пятачок зелени. Песок тут был очень светлым, почти белым. Отражающееся от него солнце слепило глаза.

– Ну что, живой? – спросил Ивар, подойдя к молодому эрилю. – Скро… скорпионы не покусали?

– Нет, – ответил Ингьяльд, осторожно стряхивая с рукава маленькую черную бестию. – С ними всегда можно договориться, не то что с людьми… Мне другое не нравится.

– Что именно?

– А вон те холмики, кольцом окружающие оазис! – Ингьяльд вскинул ручищу, похожую на весло. – Больно они одинаковые…

Ивар прищурился. Горки песка, крошечные по сравнению с лежащими дальше холмами, обладали пугающей одинаковостью, словно их насыпал некто, страдающий болезненной страстью к точности.