Джеффри Арчер - Месть Бела

— Завтра, — еще раз напомнил Порк, — нас с тобой заставят драться. Победителя отпустят, вручив послание для шогуна Ямото. В этом шогуну Изидо можно верить. Джадан не может не сдержать слово, этим он уронит свою честь.

— Это радует, — мрачно заметил Конан. — А Апрея, твоя сестра? С ней как поступят?

— Женщину Изидо оставит себе или подарит кому-нибудь из своих, чем-то отличившихся слуг. Судьба пленниц одинакова: работать на поле, работать по дому или стать наложницей.

— Ясно, — сказал на это Конан. — Может, ты знаешь, на чем нам предстоит драться?

— Да,— ответил из полумрака Порк. — На ножах. Джаданы редко когда отступают от своих традиций...

Некоторое время они молчали. Горестно вздыхала в своем узилище Апрея, в задумчивости мерил шагами, шурша соломой, тесное помещение Конан, из камеры же Порка не доносилось ни звука.

— Тебе так хочется меня прикончить, Порк? — наконец нарушил тишину киммериец. — Сестре твоей тогда все равно не выбраться из лап желтолицых дикарей.

— А что ты можешь предложить, назвавшийся Конаном?

— Вот давай вместе и подумаем, Порк... ...Утро выдалось солнечное и тихое. Когда узников вывели из бамбуковой тюрьмы, их встретило заливистое пение утренних птиц. Тепло и свежо было на улице — еще не скоро накалится небесный диск и воцарится зной. Но одному из пленников до зноя дожить не суждено. Так повелел шогун Изидо.

Из камер вывели только мужчин, женщину оставили томиться за бамбуковыми прутьями. На свету Конан впервые разглядел Порка. Да, не удивительно, что Апрея при первой встрече приняла варвара за своего родного брата. Роста они были одинакового, и шириной плеч Порк лишь немного уступал киммерийцу. Со спины можно было и обознаться, если не видеть цвета волос. И если не сличать лица, потому что в лицах похожего мало. Да еще шрамов на теле у брата Апреи несравнимо меньше, чем у варвара.

Их вели уже знакомым Конану путем, который окончился вскоре, тоже в известном месте — у крыльца высокого здания со множеством загнутых кверху крыш. Здание, не иначе, служило этому шогуну Изидо дворцом. И сейчас этот самый Изидо, крутя длинный ус, дожидался на ступенях, когда к его ногам подведут пленников. Подвели, силой пригнули к земле, заставив коснуться лбами чуть влажного в этот час песка.

Помимо шогуна возле крыльца выстроилось полукругом около двух дюжин мужчин-джаданов — скорее всего, воинов и придворных. Все были при оружии: при тонколезвийных мечах, при кинжалах, некоторые вдобавок и при деревянных палках, скрепленных между собой цепью. За пояс Изидо, помимо оружия, был заткнут свернутый трубкой пергамент. Конан не сомневался, что это и есть то самое послание шогуну Ямото, с которым отправят в путь-дорогу живого победителя.

Изидо поднял руку, и среди подданных мгновенно смолкли смешки и разговоры. Шогун заговорил. Говорил он громко, отрывисто, в голосе его звенела торжественность. Конан мог бы попросить Порка о переводе, да не стал этого делать. И без того понятно, что к чему.

Шогун не слишком долго томил свое окружение речами. Он закончил слово к подданным сильным хлопком в ладони, и под одобрительный гул голосов из-за спины Изидо вышел молодой воин, вытащил из-за пояса два одинаковых ножа, протянул их невольникам-гладиаторам рукоятями вперед.

Холодная костяная рукоять удобно легла в ладонь. Конан осмотрел лезвие — длинное, среднеширокое, обоюдоострое. Таким ножом хорошо поражать тяжеловооруженных бритунских ратников сквозь щели в доспехах...

Когда ножи оказались у невольников, окружение вождя напряглось, жилистые кисти легли на рукояти мечей. Но вот пленников отвели друг от друга, воины обступили гладиаторов кольцом, оставив свободным круг песка диаметром в три длины копья, и кисти воинов Изидо ушли с рукоятей. Шогун Изидо, скрестив руки на груди, со ступенек крыльца возвышался над схваткой.

Впрочем, схватка пока что не началась. Как раз в ее ожидании люди во дворе притихли. Одни птицы, безучастные к играм бескрылых созданий, продолжали носиться в воздухе, наполняя его веселым щебетанием.

Да утро было хорошее. В такое утро умирать особенно обидно. Лучше умирать дождливыми осенними днями, когда над головой нависает беспросветно серое небо, а земля превращается в коричневую хлюпающую жижу.

Схватка пока не началась. Поединщики сходились неспешно, двигаясь по кругу и делая навстречу друг другу лишь мелкие шажки. Оба поигрывали ножами, оба привыкали к оружию.

— Ну, как тебе ножик? — поинтересовался Конан.

— Сойдет, — ответил Порк.

— Сойдет, — согласился с ним киммериец.

Джаданы понять их не могли. Но они, конечно, были недовольны тем, что им приходиться скучать в ожидании, пока пленники наберутся храбрости и соизволят биться не на жизнь, а на смерть. Конана сильно — едва устоял на ногах — толкнули в спину рукой. Не избежал подобной участи и Порк, правда, ему досталось деревянными палками. Гладиаторов принуждали сходиться. Со всех сторон послышались гневные призывы, смысл которых был ясен и без перевода.

Первым провел пробную атаку Конан. Он качнул тело влево, изобразил секущий удар снизу вверх, заставив противника выставить нож для отражения, а сам крутанулся, замахиваясь, и обрушил руку, удлиненную клинком на незащищенное плечо Порка. И быть клинку вонзенным по рукоять в плечо брата Апреи, но Порк, неведомо как среагировав, отскочил в сторону, и разящее железо вспороло лишь воздух. Послышался одобрительный гул голосов джаданов.

Порк не стал медлить с ответом. Совершив кувырок, он разом оказался возле ног Конана, и попытался вогнать лезвие в ступню киммерийца. В последний миг варвар-северянин убрал ногу и направил нож в открытую спину брата Апреи. Однако опоздал Конан — Порк уже откатывался по песку. Быстро вскочив на ноги, брат Апреи снова оказался в боевой стойке. Правда, кончиком ножа Конан все-таки сумел задеть противника, оставив на его спине длинную, но неглубокую царапину. Джаданы загудели одобрительнее прежнего — схватка пошла всерьез, схватка оправдывала их ожидания. Гладиаторы показали, что биться они умеют и никто из них так просто не уступит, тем более не примется молить о пощаде. Джаданы предвкушали обилие ран, обилие крови и прочие приятные мгновения.

Тем временем поединщики сшиблись в обоюдной атаке. И вот нож в руке Конана, перехваченной за запястье сильной кистью Порка, дрожит возле переносицы брата Апреи. Нож Порка в свою очередь был остановлен ладонью киммерийца возле самого живота варвара. Вздувались жилы на руках и шее бойцов, пытающихся продавить защиту друг друга и вогнать сталь в плоть врага. При этом гладиаторы кружили по площадке, вороша ступнями песок. Пока никто не уступал, никто не позволял клинку противнику добраться до своей кожи.