Наталья Резанова - Журнал «Если» 2010 № 3

— Я все равно пойду с тобой.

— Зачем?

— Потому что здесь мне больше нечего делать. Я взлетала в зенит и опускалась на дно моря. Я держала в руках два великих артефакта из четырех. Я пришила небо к земле. Мне уже почти девятьсот лет. Впереди только дряхлость и необходимость прятаться в какой-нибудь норе. А мне хочется еще чего-нибудь небывалого.

— Хорошо, — сказал я. — Мы пойдем вместе.

Все амулеты и волшебные вещицы, которых у меня почти не осталось, а у Анрат было больше, чем нужно, мы бросили на земле. Там, куда мы летим, они не понадобятся. Я дал указание Тюпе, чтобы он поддерживал порядок в моем последнем убежище и принял как хозяина того, кто придет мне на смену. Что сделала со своим святилищем Анрат, я узнавать не стал. Зато я еще раз потревожил Растона.

Старик сидел в кресле, словно и не вставал с него последние дни. Взор был устремлен к закату.

— Я все знаю, — сказал Растон, почувствовав мое присутствие. — Ваши разговоры с Анрат попали в «Основной свод», и в моей книге они есть.

— Я правильно поступаю? — спросил я, хотя знал ответ.

— Это решать тебе. Единственное, на твоем месте я бы взял с собой ведьмочку помоложе. Я хорошо помню Анрат, восемьсот лет назад она была прехорошенькой. А теперь я бы так не сказал. Впрочем, повторюсь, не мне решать.

На прощание мы улыбнулись друг другу, хотя, кажется, Растон не увидел моей улыбки.

Мы не стали лишний раз тревожить Ось, внося в нее молот Тора, а добрались к границе мира обычными путями магов. Теперь я знал, как их можно использовать, даже находясь на острове Медовом. Другие не знают, и это хорошо. Все-таки даже сейчас это место не должно быть проходным двором.

Уроборос лежал в пучине, наслаждаясь сытостью. Ни мы, ни молот Тора больше его не интересовали.

Мы пронзили Покров небес, спустившийся в море, и оказались за пределами мира. Я не мог бы описать, что там было и как оно выглядело, люди еще не придумали слов для таких описаний.

Анрат протянула мне молот.

— Эх, даже удачи не пожелать! Вот она, ведьмина судьбина.

Взяв молот на изготовку, я приблизился к Уроборосу.

Легко было говорить, что я знаю кузнечное ремесло и справлюсь со своей задачей. А на самом деле… Ударишь слишком сильно — череп змея треснет, узорчатая кость разлетится на мелкие кусочки и передо мной останется разлагающаяся туша. Мир вновь расползется на части и, в конечном счете, погибнет. Ударишь слабо — челюсти не будут заклепаны, разъяренный змей бросит свой хвост, кинется на меня, а затем примется рушить все, до чего сможет дотянуться. В этом случае мир погибнет очень быстро.

Если бы в запасе были все четыре удара, челюсти можно было бы заклепать в два-три приема. Увы, теперь это невозможно.

Я вздохнул и медленно повел руку на отмах.

У меня всего одна попытка. Я не должен промахнуться.

ГЭРИ ДЖЕННИНГС

РАНО ИЛИ ПОЗДНО ЛИБО НИКОГДА-НИКОГДА

«Аборигены Северной Австралии, относящиеся к племени анула, ассоциируют с дождем птицу широкорота и называют ее дождь-птицей. Мужчина, чей тотем такая птица, способен вызывать дождь у определенного водоема. Он ловит змею, живьем бросает ее в водоем и некоторое время держит под водой, затем вынимает, убивает и кладет на берегу. Потом связывает из стеблей травы изогнутую плетенку наподобие радуги и накрывает ею змею. Теперь остается лишь пропеть заклинание над змеей и имитацией радуги: поздно дождь пойдет».

Его преподобию Орвиллу Дисми,

декану отделения миссионерства,

Южный колледж церкви Примитивного протестантства,

Гроубиен, Виргиния

Досточтимый сэр!

С нашего расставания прошло немало времени, но прилагаемый отрывок из Фрейзера должен напомнить вам обо мне, Криспине Моби, некогда вашем студенте в старом добром ЮжПриме. Полагаю, до вас дошли лишь отрывочные сведения о моей деятельности в Австралии, поэтому пусть данное письмо послужит полным отчетом.

К примеру, мне хотелось бы опровергнуть мнение Примитивно-протестантского синода Тихоокеанского региона, дескать, моя миссия в племени анула была далека от бесспорного успеха. Если я внес свою лепту в отвращение анула от языческого колдовства (а я этого добился), мне кажется, я немного приблизил их к Истинному Слову, и моя миссия стоила любых затрат.

Для меня самого она стала воплощением мечты всей моей жизни. Еще ребенком в Дире, штат Виргиния, я видел себя миссионером в отсталых и непросвещенных уголках мира и старался соответствовать этому призванию. От неотесанных юнцов Дира я часто слышал в свой адрес благоговейное «христосик Моби». В смирении моем я скорбел, что меня возносят на столь высокий пьедестал.

Но лишь когда я вступил под святые своды Южного колледжа, мои до того смутные устремления оформились. На втором курсе старого доброго ЮжПрима я наткнулся на двенадцатитомный трактат сэра Джеймса Фрейзера по антропологии — «Золотую ветвь» с ее рассказом о бедном заблудшем племени анула. Я провел изыскания и к радости моей обнаружил, что такое племя все еще существует в Австралии и что оно столь же прискорбно лишено надежды на Спасение, как когда Фрейзер писал о нем: ни одну примитивно-протестантскую миссию не посылали заботиться об этих заблудших душах. Бесспорно (сказал я себе) налицо единство благоприятного времени, потребности и человека. И я развернул кампанию, дабы Комитет по миссионерству поручил мне отправиться к обездоленным анула.

Добиться этого было нелегко. Члены комитета указывали, что я удручающе плохо успеваю по таким базовым церковным дисциплинам, как управление пожертвованиями, ораторское искусство и гнусавопение. Но вы, декан Дисми, пришли мне на помощь. Помню, как вы спорили: «Да, конечно, оценки Моби приближаются к «N». Но проявим милосердие, и пусть «N» станет первой буквой «набожности», а не «нуля», и уважим его просьбу. Преступлением было бы, джентльмены, не послать Криспина Моби в самую глубь Австралийского континента».

(И, полагаю, данный отчет о моей миссии продемонстрирует, что ваша, декан Дисми, вера в меня была оправданна. Скажу без ложной скромности, что в ходе моего путешествия к антиподам меня часто называли «воплощением миссионерства».)

Я был вполне готов отработать мой билет в Австралию, без чьей-либо помощи проникнуть во внутренние ее районы и жить так же примитивно, как и моя паства, пока буду нести ей Слово. Но, к удивлению моему, я обнаружил в своем распоряжении щедрое ассигнование из Фонда заморских миссий — даже чрезмерно щедрое, ведь с собой я намеревался взять только немного бусин.