Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга II

Единственной причиной, почему Смайк не впадал в истерику, было то, что и это тоже не помогло бы. Или помогло бы?

– Помогите! – закричал Смайк. – Пожалуйста, помогите!

– Помогите! – ответил тонкий, глухой, гнусавый голосок. – Пожалуйста, помогите!

– Пожалуйста, помогите!

– Пожалуйста, помогите!

Смайк испугался, поскольку он на самом деле не рассчитывал на какой-либо ответ. Шёл этот голос снаружи? Или был он здесь, в лодке?

– Эй? – крикнул он. – Доктор Колибрил? Это вы?

– Тебя зовут Колибрил?

– Как тебя зовут?

– Колибрил?

– Нет, э-э-э, меня зовут Смайк, я…

– Смайкя?

– Тебя зовут Смайкя?

– Привет, Смайкя!

– Смайк. Меня зовут Смайк.

– Его зовут Смайк.

– Смайк.

– Смайк. Смайк. Смайк.

Странно: голоса звучали одинаково, но казалось, что они принадлежат трём разным личностям.

– Что ты делаешь в нашей подкровной лодке, Смайк?

– Да, Смайк, оправдывайся!

– Выкладывай, Смайк!

– Это …это ваша подкровная лодка? – спросил вместо ответа Смайк.

– Конечно.

– Вы – несуществующие крошки?

– Кто?

– Что?

– Как?

– Э-э-э, несуществующие крошки… Так вас называют… точнее… это Колибрил, который вас открыл… и…

– Вы зовёте нас несуществующими крошками?

– Э-э-э, да.

– Вот это да!

– Бесстыдство!

– Почему бы не назвать нас сразу: Нестоящие упоминания отсутствующие?

– Извините, но это не я придумал название.

– Ты вообще мало думаешь.

– Ты вообще не думаешь, что…

– …обижаешь нас.

– Тогда скажите, как вас правильно зовут?

– Мы не можем.

– Невозможно.

– Слишком рискованно.

– Ах да! И почему же?

– У нас есть имя, но это не имя с точки зрения твоих ограниченных понятий об имени.

– Ты не поймёшь наше имя. Слишком сложно для твоего мозга.

– Просто попытка произнести наше имя сведёт тебя с ума. Вообще-то это число. Для тебя – невозможное число.

– Вы имеете в виду невозможно большое число?

– Нет. Невозможно малое.

– Безумно малое.

– Такое малое, что время бежит назад, когда ты его произносишь.

– А что если я не буду называть вас по именам и мы продолжим наш разговор просто так?

– Это было бы невежливо.

– Плохие манеры.

– Ты всегда ищешь лёгкие пути, а? Смайк?

– Чёрт! Тогда придумайте себе имя!

– Я хочу, чтобы меня звали Смайк.

– Я хочу, чтобы меня звали Смайксмайк.

– А меня – Смайксмайксмайк.

– Вы хотите быть Смайком, Смайксмайком и Смайксмайксмайком? Мы же тогда запутаемся… Скажите-ка, а ничего лучшего вам в голову не приходит?

– Нет, у нас нет фантазии.

– Нет?

– Нет. Мы преодолели фантазию в невозможно себе представить какое время.

– В невозможно себе представить короткое или долгое время?

– Скажи-ка, ты хочешь над нами поиздеваться, Смайк?

– Э-э-э, у вас что, нет чувства юмора?

– Нет. Мы преодолели юмор в невозможно себе представить какое время.

– Вы, в общем, много чего преодолели.

– Именно. Мы преодолели пространство и время. Боль и смерть.

– Войну и налоги.

– И самое главное – размер. Любой размер размера.

– Ага! А что тогда осталось?

– Числа. Только числа вечны.

– Тогда называйте себя числами. Например, один, два, три?

– Это не цифры, это слова.

– Чёрт! Тогда называйте себя, как хотите! Какие же вы зануды!

– Ты так и не ответил на наш вопрос.

– Что ты делаешь в нашей лодке?

– А?

– Я хочу заставить мёртвое сердце снова биться.

– Ой-ой-ой…

– Не много ли ты хочешь?

– Ну ты и замахнулся!

– Доктор Колибрил сказал…

– Итак, этот Колибрил достал уже меня, хотя я с ним даже не знаком.

– Сначала он называет нас крошками…

– Несуществующими крошками!

– Затем он крадёт нашу лодку…

– А теперь он хочет совершить с помощью неё чудо.

– Колибрил сказал, что чудес не существует. Только научные успехи, достигающие своим размером размеров чуда. Я думаю, что его расчёты сказали ему, что несущ… что вы мне поможете.

– Этот Колибрил! Он утверждает, что мы поможем совершить чудо кому-то, кто крадёт нашу лодку, хотя чудес не существует.

– Скажи нам хоть одну причину, почему мы должны тебе помочь.

– Только одну.

– Можно сказать, что это – сердечные дела.

– Ну, этому я поверю – кардиологическое вмешательство!

– Нет, я имею в виду любовь.

– О, боже мой!

– Любовь мы тоже преодолели.

– А ты знаешь, что любовь представляет собой такую цепочку чисел, что если из неё отнять ту же цепочку, то в результате получится ноль?

– Это верно для всех числовых цепочек.

– Да, и это тебя не пугает? Если ты долго над этим будешь думать, то…

– Ну, оставь его в покое! Что это за любовная история?

– Ой, только не надо становиться сентиментальным! Мы это уже проходили! Сентиментальность мы преодолели.

– Я просто спрашиваю! Я собираю факты. Голые, холодные факты.

– Это история о любви, которая выше смерти.

– Что, правда? Как роман… э-э-э, я имею в виду: расскажи ещё! Больше холодных, голых фактов.

– Речь идёт о любви, такой чистой и большой, что оба влюблённых много раз вступали в противостояние со смертью, чтобы найти друг друга. Но теперь, кажется, смерть всё же победила.

– Ужасно…э-э-э, я хотел сказать: интересно. Больше фактов!

– Да, больше!

– Больше, больше, больше!

Радость Гаунаба и страдание Фрифтара

Ворота арены открылись и Гаунаб крякнул от наслаждения. Он схватил подушку, прижал её к груди и с предвкушением ожидал момента, когда во время предстоящей резни он порвёт её в клочки и будет разбрасывать вокруг себя перья.

– Косколь ровгетинперволь детбу тобиу минымед миняпар? – спросил он Фрифтара.

– К расстрелу приведут полдюжины вольпертингеров, – ответил Фрифтар.

– Котоль шесть? – Гаунаб был разочарован. – Товакомел! Мучепо не цатьнаддве?

– Я передал медным парням, что они должны убивать их медленно и должны использовать как можно больше стрел. Тогда это будет выглядеть, будто умирает целая дюжина.

Гаунаб ухмыльнулся и продолжил следить за представлением.

Фрифтар снова контролировал ситуацию в Театре красивых смертей. С сегодняшнего дня вольпертингеры займутся истреблением самих себя, вместо того, чтобы убивать ценных воинов театра. Тройное сражение должно быть началом конца этой гордой расы. Вольпертингеры приходят и уходят, но только Театр красивых смертей вечен. Но хотя всё так отлично протекало, Фрифтар чувствовал себя нехорошо. Несмотря на всё происходящее в театре ему не удалось избавиться от того неприятного чувства, охватившего его сегодня утром, когда он увидел мёртвую вольпертингерку. Тревожное чувство было таким настойчивым, что Фрифтар постоянно вздрагивал, пытаясь от него избавиться. Может это грипп? Он не знал, как чувствуешь себя при гриппе. Он ещё никогда не болел.