Ирина Шевченко - И придет волчица

   Поиск длился не так уж долго, и уже через десять минут Ворон передал Старшему наставнику четкий зрительный образ:

   - Это здесь. Узнаете место?

   - Чернолюдская слобода, - поморщился Марко. - Малая торговая улица, кажется. У самой реки. Несколько лет назад случился оползень и люди съехали, бросив начавшие рушиться дома. Сможете более точно указать, который из них?

   - А вы сами не видите?

   - Вороны, - произнес, вглядевшись, наставник. - Они везде. На деревьях. На крышах. На земле. Везде, кроме этого дома.

   Серая лента-ищейка возвратилась к хозяину и свернулась змеей на его запястье.

   - Значит, нам туда.

   Дождь уже кончился, и сквозь тучи выглянуло солнце. Но к тому времени, как они были на месте, светило уже опустилось к самому горизонту, хоть прятаться за него пока и не собиралось.

   Заметив отмеченный ищейкой дом, Салзар спешился и, пройдя по улице всего несколько шагов, к удивлению Марко опустился на колени прямо на землю. Медленно прикрыл глаза и спустив с поводка юркую сизую ленту устремился за ней погружаясь в созерцательный транс, сливаясь с ищейкой в единое целое. Вот он струйкой дыма просочился за перекошенную рассохшуюся дверь, взгляд ненадолго зацепился за облущивающуюся краску и рухнул в душный полумрак тесной прихожей. Миновал узкий коридор, заглядывая в идущие по обе стороны комнаты - пусто. У последней двери он ненадолго замер, подготавливая себя к неприглядной картине - вид разлагающихся мертвецов всегда вызывал у него гадливость и отвращение едва ли не до тошноты. А рассказать кому-нибудь - засмеют: некромант ведь, аж шестой ступени! И поделать ничего с этим не мог. Разве что старался не есть перед практикумами. Ну - отсрочь Неизбежная! - вперед.

   Мертвец сидел на полу, и внешность его тошноты абсолютно не вызывала. Напротив, весьма аккуратный труп - ни гнойных язв, ни одутловатой синюшности - чистая, только посеревшая кожа, сухая как лист пергамента. Да и сам он был какой-то пересушенный, будто бы мумифицированный. Вместо глаз, как и положено, темные провалы. Зубы и ногти еще держатся. Тонкие седые волосы, кажется, чуть повылезли, но кто его знает, может он еще при жизни начал лысеть. Только одно не вызывало сомнений - невероятная догадка подтвердилась: магистра Феаста не было теперь среди живых, но не было и среди мертвых - на прогнившем полу заброшенного дома сидел тот, кого люди знающие называют Неумершими.

   Есть много причин, чтобы человек стал Неумершим, но, в любом случае, ничего хорошего такое превращение не сулило. А еще опаснее было столкнуться с Неумершим колдуном. Эти создания - плод неправильно проведенных обрядов или оборванных воззваний - кровожадные хищники. В них нет памяти о прожитых годах и почти нет разума, от прежней личности они сохраняют лишь самые темные и отвратные черты. И даже если при жизни это был светлейший и добрейший чародей, без единой червоточинки в чистой душе, то время, жажда крови и непрерывно испытываемая боль, превратит Неумершего в безумную злобную тварь, которая станет не только кусать зубами и рвать когтями, но и швыряться сложными заклятьями - способность к волшбе они, к сожалению, зачастую сохраняют.

   Но этот отчего-то опасным не казался, он казался, или хотел казаться... живым? Наверное, да. Даже мантию подбитую куцым мехом постарался запахнуть посильнее, пытаясь прикрыть зияющую на груди дыру. Видимо, магистр Феаст при жизни человеком был не злым. И животных любил. Вот и сейчас завел себе питомца - кошечку. Облезлая, полусгнившая тварюшка, когда-то, наверное, послужившая Неумершему обедом, отдав ему свою кровь, свернулась иссохшим калачиком у его ног и доверчиво терлась о протянутую ладонь, всматриваясь в пустые глазницы колдуна такими же черными дырами. Полнейшая некропольская идиллия, которую немного портила кучка истлевших трупиков таких же кошечек, не удостоившихся "жизни после съедения". Здешним жителям повезло с соседом, несколько месяцев перебивавшимся мелкой живностью вместо того чтобы изловить себе лакомство посытнее и на двух ногах. Неужели, он все еще сохранял разум и человечность, оттягивая тот момент, когда его новая сущность потребует людской крови? Если это так, то возможно, удастся поговорить с ним.

   Неумерший вдруг резко вскинул голову и в провалах глаз тускло засветились льдистые огоньки магии смерти. Тощая нежить у его ног вскочила и грозно зашипела в сторону зависшего у стены дымка.

   - Кто... ты... - прокатилось угрожающее.

   А спустя один только миг в призрачную ленточку уже летел сноп серебряных искр...

   Марко, со стороны наблюдавший за действиями некроманта увидел, как сидящий на дороге маг неожиданно дернулся всем телом, издав слабый возглас и практически заваливаясь назад. Но связь с ищейкой он разорвать успел. Встал на ноги, несколько раз сморгнул, приучая глаза к нормальному зрению, и первым делом развеял остатки уничтоженного не упокоившимся колдуном заклинания поиска.

   - Ну, что там? - подбежал к нему наставник.

   - Неумерший, как я и предполагал.

   - Неумерший, вы уверены? Не хотелось бы узнать, что в городе объявился лич...

   Салзар рукавом утер выступивший на лбу пот и покачал головой.

   - Нет, это точно не лич, поверьте. Я в таких делах разбираюсь. Да и кем был этот ваш Феаст? Теоретиком-артефактором? Мастером инструментальной магии? Для создания полноценного лича этого недостаточно. Даже Высшие Мастера Смерти не всегда умеют провести ритуал как положено.

   Продолжать дальше он не стал - Марко, в конце концов, не школьник, и пусть он не некромант, а универсал-стихийник, но в основах разбираться должен. Настоящий лич, колдун, с помощью темного и кровавого ритуала, заключивший свой дух в тяжело разрушаемую и так же хорошо припрятанную от посторонних глаз филактерию, и этим обеспечивший себе практическое бессмертие после гибели тела, - это одно. А Неумерший - совсем другое. И только полный профан станет отождествлять два эти понятия. Но понятно, отчего Медведь нервничает: лучше впустить в город чуму, чем истинного лича - эпидемию победить проще.

   Однако, там, под завалившейся крышей избегаемого вороньем дома затаился отнюдь не лич, и в этом Салзар был твердо убежден. Во-первых прижизненная специализация магистра Феаста, артефакторное волшебство, навряд ли давала ему необходимые познания в темной магии крови, и даже займись он изучением этого вопроса самостоятельно, едва ли смог бы достичь необходимого результата. Во-вторых, если бы после убиения хриплоголосый чародей и в самом деле переродился личем, то вопрос с его убийцей решился бы сам собой - не умершие колдуны, как правило бывают злопамятны, и хотя и планируют свое обращение после смерти заранее, все же не прощают тех кто досрочно прервал их полнокровную жизнь, лишив маленьких, но недоступных ходячему мертвецу радостей. Первыми жертвами личей во все времена становились их убийцы, и значит, колдун-мертвец за прошедшее время должен был начать хотя бы поиск, а по Марони даже слухов не ходило о бродящих по улицам трупах. А в-третьих, и это главное, Ворон почуял бы истинного лича еще в тот момент, когда тот выбрался бы из кокона. И лич бы почуял его. И пришел бы за ним, может быть, даже раньше, чем за своим убийцей... Только об этом Марко рассказывать не обязательно - в каждой профессии свои секреты и свои риски.