Ольга Калитина - Цветок у трона

Но он раздраженно стряхнул мою руку и указал на что-то внизу.

Опустив головы, мы увидели лунную дорожку, рядом с которой желтыми огнями горели два корабля. Пираты праздновали. Я даже смогла услышать примитивный, грубый напев и нескладную музыку.

Там внизу, веселятся те, кто украл чужие жизни, чужое счастье. А рядом со мной стоит парень с глазами старика, выцветшими от горя. Он сейчас попытается отомстить и проберется на корабль. Там, в хмельном разгуле, какой-то пират, даже не оторвавшись от горлышка своего дешевого пойла, всадит ему нож в горло по самую рукоять. А потом они будут веселиться дальше, не обращая внимания на лужу крови, медленно растекающуюся по палубе…

Это картина так четко встала у меня перед глазами, что я в отчаянии закрыла их.

"Ты можешь не допустить этого", — прошелестело где-то на краю сознания.

"Убирайся из моей головы, Эфир. Из-за тебя я отняла жизнь у одного из самых прекрасных созданий Иллюзории!" — я в бешенстве сжала кулаки.

"У тебя не было выбора, и ты это прекрасно знаешь. Да, ты можешь винить во всем меня, но самой себе ведь не соврешь. Даже зная все, ты бы поступила точно так же. И знаешь почему? Потому что тебе отчаянно, неудержимо хочется жить. Эта жажда жизни горит в тебе, и ты не остановишься ни перед чем. Ты уже не та, какой тебя сотворили, какой ты жила в Нефритовом лесу. Ты больше не бабочка, с которой прикосновение чьих-то неосторожных пальцев смахнет пыльцу и этим погубит. Ты превращаешься в птицу, хищную птицу".

" В стервятника ты хочешь сказать?", — горько ответила я.

"Стервятники это те, кто вырезал целую деревню, а сейчас пирует их жизнями там, на пиратской палубе. Накажи их. Убей".

Я в ужасе затрясла головой.

"Нет! Это же люди! Я не могу убивать людей!"

"Это твари, которые убивают и будут убивать. Неужели ты допустишь, чтобы они сделали это еще раз?"

Передо мной встали картины жестокой и бессмысленной резни. Белое платье, заляпанное кровью и пустые мертвые глаза ребенка, сжимавшего побелевшими пальцами свою игрушку.

Во мне просыпалось что-то страшное. То, чего раньше не было и в то же время было всегда. Зверь, который рос с каждой новой обидой и болью, вскормленный моим отчаянием и яростью. Он, наконец, открыл глаза. Готовый убивать.

"Это сила печатей и твоей ненависти и злости. Как же он прекрасен! Выпусти его на охоту. Тебе подвластны две стихии. Ты сама знаешь что делать, Полуночная. Позови ветра и прикажи им тебе подчиниться".

И я позвала. Вложив все свою ярость и боль.

Вы слышите меня, ветра! Летите, летите ко мне, гоните свинцовые тучи, безумствуйте, как свора спущенных с цепи псов! Будьте свирепыми и беспощадными, летите ко мне серебряными стрелами! Да, я слышу вас, быстрее, быстрее! Танцуйте для меня, а потом я станцую с вами. О ветра, любите волны так отчаянно и страстно, как вы еще никогда не любили, вонзайтесь в них и поднимайте выше! Я, Полуночная, Аштиатан, зову вас, как луна зовет приливы и отливы. Разделите со мной мою ярость и ненависть.

Эльдар, снова превратившись в человека, в страхе отступил от края обрыва. За ним попятился Ив. Си'эрр потухла, утонувши в темной вуали грозовых туч. Мальчик хотел крикнуть неподвижно замершей девушке, что надо уходить, начинается буря. Но Тиа вдруг резко вскинула руки и, разведя их в стороны, выгнулась навстречу ветру. Кричать ей что-то было уже бесполезно, потому что ветер как обезумевший свистел в ушах и перекрыл бы даже звон колокола. На небе словно разлили чернила, а потом все резко смолкло. Лишь тихий шелест волн. Но эта тишина пугала. В воздухе повисло напряжение и ожидание.

— Тиа… — осторожно позвал Эльдар. И тут началось.

Небо расцвело узорами ослепительных молний. Яростно и бешено они высекали искры, словно гигантские невидимые кремни пытались разжечь костер.

Эльдар испуганно кинулся к девушке. Но она резко дернулась в сторону и, красиво изогнув запястья, соединила ладони у себя над головой, словно начиная танец. Резкий порыв ветра отбросил Эльдара на несколько шагов от Тии. Но ее ветер не тронул, бережно, лишь слегка растрепав ее длинные черные пряди. Мальчик не поверил своим глазам. Тиа стояла к нему спиной, но, не видя ее лица, он прекрасно разглядел, как сильно она вдруг изменилась. В бешеной пляске молний можно было уловить изящный женственный силуэт. Белый свет выхватывал из темноты стройную фигуру с угольно черными, почти касающимися земли волосами. Ветер аккуратно, почти с нежностью красиво развевал их, в то время как Эльдару даже не давал подняться своими сильными порывами. Девушка вдруг легко оторвалась от земли и зависла над обрывом. Повинуясь ее плавным движениям рук, волны словно обезумели. Некоторые из них достигали невероятных размеров. А потом Тиа резко закружилась в танце. Со стороны можно было подумать, что она танцует одна, но Эльдар видел, что девушка танцует со стихией, которая кружит ее в своих невесомых объятьях. Все быстрее и быстрее. И вдруг голова Тии резко запрокинулась назад — у нее за спиной словно раскрылся черный веер. Ее руки стремительно полетели вверх. Повинуясь этому жесту, огромные волны как послушные, прирученные звери обрушились на пиратские корабли. Хватило всего лишь пару ударов сердца и несколько разрядов молнии, чтобы от них ничего не осталось. Обломки жадно подмяла под себя следующая гигантская волна. Но в ушах Эльдара еще звенели жуткие, предсмертные крики людей, которым не суждено было спастись.

Тиа вдруг обмякла и зависла в воздухе как тряпичная кукла. Руки безвольно раскачивались, а голова запрокинулась назад. Ветер осторожно, как самое ценное сокровище опустил ее на землю. Шторм утихал. Но Тиа так и не пошевелилась.

— Тиа, ты меня слышишь, очнись, — начал трясти девушку Эльдар. Она снова стала такой, какой он ее знал. Та пугающая незнакомка исчезла с последним разрядом молнии.

— Я очень устала, малыш. Мне нужно поспать, слишком много всего за последние сутки… — заплетающимся языком вдруг ответила Тиа, а потом потеряла сознание.

Кто-то тронул Эльдара за руку.

— Пошли, парень, нам сейчас нужна крыша над головой. Я бы тоже не отказался поспать. Я помогу вам. Сегодня все пять Богинь отвернулись от меня. Им я больше ничего не должен, ни слепой веры, ни жарких молитв.

— Нам ты тоже ничего не должен, ты итак один раз спас наши жизни.

— Вы уже расплатились со мной. Самой звонкой монетой. Эта девушка отомстила за моих родных, я этого никогда не забуду. И мне все равно, что ты оборотень, а она ведьма. Лучше поклоняться ведьме, чем лживым и равнодушным Богиням.

Он сидел в полной темноте напротив зеркала. На самом дне стекла что-то двигалось. Едва различимая тень, она подрагивала и извивалась.