Ольга Куно - Торнсайдские хроники

   Затем один из них, крупный мужчина, высокий и широкий в плечах, медленно направился ко мне, прямо на ходу снимая с себя куртку. Я вжалась спиной в стену и молча следила злым взглядом за тем, как он приблизился и остановился буквально в одном шаге от меня. Смущённо потупившись, мужчина неловко протянул свою куртку мне.

   - Вот, возьмите.

   - Спасибо.

   Не играя в стеснение, я повязала вокруг себя плащ наподобие юбки, а сверху надела куртку. Конечно, она оказалась мне безбожно велика, но не в моём положении было привередничать.

   - О! Госпожа Аткинсон! - радостно завопил, выбираясь из группы сокамерников, здоровый небритый громила. - Вы меня помните? Вы ещё давали мне автограф!

   - Ну, как же, - пробормотала я. Ага, такое, пожалуй, забудешь. - Если не ошибаюсь, Томми Костолом?

   - Он самый! - Громила совершенно платонически приобнял меня, как старого друга, и обернулся к остальным. - Значит, так, вот это - Абигайль Аткинсон, самая талантливая газетчица королевства. Кто её обидит, будет иметь дело лично со мной. Это всем понятно?

   - Слушай, ты, не думай, что ты здесь самый умный, - произнёс знакомый нахальный голос, и из толпы узников мне навстречу выбрался Люк.

   - Ты-то что здесь делаешь?! - изумлённо воскликнула я, в свою очередь обнимая газетчика. - Я думала, КПЗ - это твой потолок!

   - Перешёл на новый уровень, - гордо ответил приятель. - Не все же, как ты, одним прыжком добираются до таких высот!

   - Ты хотел сказать "низов", - поправила я.

   - Не будем вдаваться в детали.

   Обстановка потихоньку разрядилась; люди в обеих камерах начали переговариваться друг с другом, а я получила возможность получше изучить своих сокамерников. Многих из них я знала в лицо; по поводу некоторых меня просветил Люк. Из реальных преступников помимо Томми здесь был всего один человек, посаженный за ограбление со взломом. Все остальные оказались примерно такими же преступниками, как мы с Люком, то есть горожанами, сказавшими или услышавшими что-то не то, оказавшимися неугодными кому-то не тому (но не в достаточной степени, чтобы угодить в места более отдалённые), либо просто не пожелавшие проявить должного почтения к "правильным" людям.

   Обычно двое стражников сидели в конце коридора, в то время как остальных охранников отсюда видно не было: они находились дальше, в коридоре, отделявшемся от нашего очередной решётчатой дверью. Непосредственно к нам стражники приближались лишь в редких случаях, чтобы принести еду и воду, либо посадить, а реже - выпустить, кого-то их заключённых. Когда тот же страж, что отпирал для меня дверь, подошёл к камерам с водой, рыжеволосая женщина снова прильнула к решётке.

   - Эй, ты! - крикнула она ему, тем самым привлекая внимание всех заключённых. - Почему это её можно сажать в мужскую камеру, а нас нельзя? Я, может, тоже к мальчикам хочу!

   - Да, и я тоже! - присоединилась к ней одна из сокамерниц.

   - Точно! А меня - к девочкам! - тут же встрепенулся Люк.

   В рядах девочек начался некоторый переполох. Некоторые принялись поправлять причёски, одна даже извлекла из кармашка маленькое зеркальце.

   К стражнику потянулись многочисленные требовательные руки. Расстояние между камерами было не большим, и он вынужден был сжаться в комок, чтобы проскочить между двумя решётками.

   - А я с мужем вместе сидеть хочу! - заявила невысокая полноватая блондинка лет сорока. - А то что это он там, а я здесь?

   - Он уже три дня, как там, а ты здесь! - рявкнул стражник. - Что тебе вдруг припёрло-то!

   - Эй, ты, не кричи на мою жену! - возмущённо вступил в дискуссию один из моих сокамерников, в котором я опознала нашего районного зубодёра. - А то я тебя сейчас обслужу вне очереди, всю жизнь одними кашками будешь питаться!

   Стражник на всякий случай отодвинулся от мужской камеры подальше, приблизившись таким образом к женской. И тут же вздрогнул, ощутив, как цепкие женские пальчики ухватились за его плечо.

   - А то и припёрло, что раньше он в какой камере сидел? В мужской! - строго заявила блондинка. - А теперь в какой?

   - В какой? - обречённо спросил стражник.

   - А непонятно в какой! - авторитетно заявила женщина. - Он теперь, получается, с посторонней женщиной будет ночевать. Я же ему, когда домой вернёмся, этого так просто не спущу!

   - А если я его в твою камеру пересажу, спустишь? - ехидно спросил стражник, выворачиваясь из её хватки. - Здесь же вон сколько баб.

   - Эту тоже не спущу, - признала блондинка. - А двуспальные камеры у вас есть?

   - Ой, и нам с мужем тоже двуспальную камеру! - завопила знакомая мне женщина, по профессии художница.

   - А отдельные камеры только женатым дают? - тут же подскочила к решётке очередная бойкая девчушка. - А мне во-он тот мальчик нравится!

   - Кто, я? - с интересом прильнул к прутьям молодой голубоглазый парнишка, ученик лекаря.

   Стражник закончил возиться с посудой и поспешил ретироваться обратно, в спасительную нишу в конце коридора. Я тоскливо проводила его глазами. Где-то там, за поворотом, находилась камера с секретом, дверью, ведущей в потайной ход. Правда, вёл этот ход в тюрьму, которая была много хуже и страшнее этой, но были ведь из него и другие выходы - например, в замковый парк. Увы, та камера была сейчас недосягаема.

   - И как теперь убить время? - пробормотал Марк, учитель из местной школы для мальчиков.

   - У кого-нибудь есть карты? - поинтересовалась я.

   - Ну, есть.

   Приятель Томми Костолома выудил из-за пазухи помятую колоду.

   - Во что будем играть? - без особого энтузиазма спросил Марк.

   - В "верю-не-верю", - решительно заявила я.

   - А на что?

   - На раздевание.

   Кажется, мой ответ ошарашил решительно всех.

   - Абигайль, ты что, совсем умом тронулась? - прошептал сквозь зубы Люк.

   - А что такого? Хочу обзавестись обновкой!

   - Сама-то проиграть не боишься?

   - А мне и так терять нечего.

   Ага, сейчас я проиграю! У меня был лучший учитель в Торнсайде.

   - А если всё-таки потеряешь? - поинтересовался Люк.

   - А Томми обещал, что никому не даст меня в обиду.

   - А я и не про мужчин, - отозвался газетчик. - Ты знаешь, что с тобой вот они сделают?

   И он указал в сторону прислушивавшихся к дискуссии женщин.

   - А пусть они сначала меня достанут, - пожала плечами я. - Ну, так чего мы ждём?

   Приятель Томми принялся сдавать карты. Когда вся колода была поделена между шестью участниками, мне как единственной женщине предоставили право первого хода. Я аккуратно выложила на пол камеры семь карт и с милой улыбкой объявила: