Филип Пулман - Янтарный телескоп

Лира подошла к конюшне, заглянула туда и вернулась с бледным лицом.

— Там четыре… — она сглотнула, схватилась за горло, — четыре дохлые лошади и миллионы мух.

— Погляди, — сказал Уилл и тоже сглотнул, — или, пожалуй, не стоит.

Он показывал на заросли малины, окаймлявшие сад за кухней. Из-под кустов, в самом густом месте, торчали ноги мужчины, одна в башмаке, другая босая.

Лира отвернулась, а Уилл пошел посмотреть, жив ли еще человек и не нуждается ли в помощи. Назад пришел смущенный, качая головой.

Тем временем оба шпиона подлетели к приоткрытой двери дома. Тиалис метнулся назад и сказал:

— Там пахнет приятнее, — а затем снова влетел в дом.

Салмакия облетала надворные постройки, а Уилл последовал за кавалером. Он очутился в большой квадратной кухне, обставленной старомодно, с белым фаянсом в деревянном буфете, отмытым сосновым столом и очагом, где стоял остывший черный чайник. Рядом была кладовая: две полки там ломились от яблок, и кухню наполнял их аромат. В доме стояла гнетущая тишина.

Лира тихо сказала:

— Уилл, это и есть мир мертвых?

Ему пришла в голову та же мысль. Но он ответил:

— Нет, вряд ли. Просто это мир, где мы еще не были. Слушай, надо взять столько, сколько сможем унести. Тут какой-то черный хлеб, это хорошо… он легкий… и сыр…

Когда они нагрузились, Уилл бросил в ящик большого соснового стола золотую монету.

— А что? — сказала Лира, увидев, как Тиалис поднял брови. — Если что-то берешь, надо платить.

В это время через заднюю дверь влетела Салмакия и посадила свою ярко-синюю мерцающую стрекозу на стол.

— Сюда идут люди, — сказала она, — пешие, с оружием. В нескольких минутах отсюда. А за полем горит деревня.

Они услышали звук шагов по гравию, голос, отдававший команды, и звяканье металла.

— Тогда надо уходить, — сказал Уилл.

Он ощупал воздух кончиком ножа и сразу ощутил в нем что-то непривычное. Лезвие как будто скользило по очень гладкой поверхности, вроде зеркала, а затем медленно ушло в глубину, так что он мог уже резать, но чувствовал сопротивление, словно бы плотной ткани, и, сделав отверстие, удивленно заморгал: этот новый мир в мельчайших деталях совпадал с тем, где они сейчас находились.

— Что такое? — спросила Лира.

Шпионы смотрели в отверстие с недоумением. Но недоумением дело не ограничилось. Так же, как воздух сопротивлялся ножу, что-то в окне сопротивлялось их проходу. Уиллу пришлось проталкиваться сквозь невидимую преграду, а затем втягивать за собой Лиру. Галливспайны же вообще не могли пролететь. Они были вынуждены посадить своих стрекоз на руки детей, и все равно их пришлось протаскивать словно бы сквозь уплотнившийся воздух: хлипкие крылышки гнулись и скручивались, а маленькие всадники гладили стрекоз по головам и шепотом уговаривали не бояться.

После нескольких секунд такой борьбы они все же протиснулись, Уилл отыскал края окна (хотя увидеть его было невозможно) и закрыл его, отрезав прежний мир вместе с шагами солдат.

— Уилл, — сказала Лира, и он, обернувшись, увидел, что в кухне с ними еще один человек.

Сердце у него упало. Этого человека он видел десять минут назад в кустах, мертвого, с перерезанным горлом.

Мужчина средних лет, худой, судя по внешности, привычный к работе на открытом воздухе. Но сейчас вид у него был потрясенный, он походил на безумного или паралитика. С расширенными глазами, так что вокруг радужных оболочек всюду был виден белок, он трясущейся рукой держался за край стола. Горло его, к облегчению Уилла, было не повреждено. Мужчина открывал рот, но не мог произнести ни слова. Только показывал пальцем на Уилла и Лиру. Лира сказала:

— Извините, что влезли в ваш дом: сюда шли люди, нам надо было спрятаться. Жаль, если мы вас напугали. Я — Лира, а это Уилл, а это наши друзья, кавалер Тиалис и дама Салмакия. Не скажете, как вас зовут и где мы?

Эта простая просьба как будто привела человека в чувство; он вздрогнул, словно проснулся.

— Я мертв, — сказал он. — Я лежу там мертвый. Я знаю, что умер. Вы не мертвые. Что происходит? Господи, спаси. Они перерезали мне горло. Что происходит?

Когда он сказал я мертв, Лира встала поближе к Уиллу, а Пантелеймон мышью шмыгнул к ней на грудь. Что до галливспайнов, они пытались совладать со своими стрекозами — большие насекомые, по-видимому, испытывали отвращение к этому человеку и метались по кухне в поисках выхода.

А человек их не замечал. Он все еще силился понять, что произошло.

— Вы дух? — осторожно спросил Уилл.

Тот протянул руку, и Уилл хотел взяться за нее, но его пальцы схватили воздух. Он ничего не почувствовал, только холодок.

Незнакомец увидел это и в ужасе уставился на свою руку. Шок уже проходил, и он стал осознавать жалкость своего состояния.

— Правда, — сказал он, — мертв… Я умер и отправлюсь в ад.

— Тихо, — сказала Лира. — Мы отправимся вместе. Как вас зовут?

— Я был Дирком Янсеном, но я уже… я не знаю, что делать… Не знаю, куда идти…

Уилл открыл дверь. Скотный двор выглядел по-прежнему, сад за кухней не изменился, так же сквозь дымку светило солнце. И так же лежало в кустах тело человека.

Дирк Янсен издал тихий стон, словно у него исчезли последние сомнения. Стрекозы вылетели за дверь, пронеслись над самой землей и взвились в небо быстрее птиц. Мужчина беспомощно озирался, поднимал руки и с тихим криком снова опускал.

— Я не могу здесь оставаться… Не могу, — говорил он. — Это не та ферма, которую я знал. Не моя. Я должен идти…

— Куда вы пойдете, мистер Янсен? — спросила Лира.

— По дороге. Не знаю. Должен идти. Не могу оставаться здесь…

Салмакия слетела на руку Лиры. Крохотные коготки стрекозы укололи ее, а дама сказала:

— Из деревни идут люди — такие же, как этот человек, все идут в одном направлении.

— Тогда пойдем с ними, — сказал Уилл и повесил рюкзак на плечо.

Дирк Янсен уже проходил мимо собственного тела, отведя от него глаза. Он шел как пьяный, останавливался, двигался дальше, вилял из стороны в сторону, цеплялся ногами за камни и маленькие рытвины на дорожке, которую знал как свои пять пальцев. Лира тронулась следом за Уиллом, а Пантелеймон превратился в пустельгу и взлетел так высоко, что Лира даже охнула.

— Она права, — сказал он, спустившись. — Из деревни идет целая вереница людей. Мертвых…

И вскоре они увидели их сами: десятка два мужчин, женщин и детей; все двигались, как Дирк Янсен, неуверенно, будто оглушенные. Деревня была меньше чем в километре, и люди шли в их сторону, один за другим, посередине дороги. Дирк Янсен увидел их и побежал к ним, спотыкаясь, а они протягивали ему навстречу руки.