Невеста для пилигрима (СИ) - Рута Даниярова
Оказалось, что внизу под аркой виднеются широкие каменные ступени, почти отвесно уходящие вглубь. Люди по очереди боязливо стали спускаться вниз.
Равьеру пришлось нагнуться, так как арка была невысокой. Внутри царил полумрак, но от стен, казалось, идет слабое свечение. Он подождал Тальду с Виолой и взял на руки мальчика. Небольшой каменный коридор за поворотом имел сразу несколько разветвлений. Там растерянно стояло несколько человек, не зная, куда направиться. Где-то впереди слышались глухие голоса тех, кто уже выбрал путь.
Равьер тоже не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Кто-то осторожно тронул его за рукав, и Равьер вздрогнул.
— Можно я пойду с вами, господин?
Это был Гареш.
— Давай, парень. Только не отставай от нас. Иди за женщинами.
— Нам надо держаться всем вместе, — сказала Виола. Тальда крепко схватила ее за руку.
Равьер выбрал путь — самый крайний туннель слева. Но, пройдя совсем немного, он уперся в глухую стену. Это был тупик. Надо было возвращаться.
Они повернули назад, но вдруг раздался странный глухой гул. Звук шел откуда-то из-под земли. Казалось, там внизу мерно раскачивается и звонит гигантский колокол. Все стены лабиринта пришли в движение. Камни задрожали, и внезапно перед Равьером опустилась тяжелая огромная плита, преградив путь. Где-то слышались стоны и крики, ругань и проклятья невидимых людей. Они оказались заперты в каменном мешке.
* * *
В наступившей тишине вдруг заплакал ребенок Тальды. Она прижала его к себе и что-то зашептала.
Равьер стал пробовать отодвинуть окружившие их каменные глыбы, но они оставались неподвижными.
Вдруг он почувствовал сильное жжение в боку. Сначала подумал, что не заметил, как поранился, но, сунув руку в карман, Равьер вскрикнул от неожиданности.
Он нащупал в кармане округлый камень жреца, убитого Виолой на пиратском острове. Тогда Равьер решил взять его, чтобы отдать Шу-вээсу, и потом почти не вспоминал о странном предмете.
Сейчас камень нагрелся. Он светился в полумраке. Казалось, внутри его сердцевины бьются тысячи маленьких алых молний, стремясь вырваться наружу.
Равьер положил его на ладонь, но камень в полутьме начал раскаляться.
Он выронил камень, не в силах терпеть жгучую боль, и тут случилось невероятное.
Раскалившись, как яркое маленькое солнце, камень медленно поднялся вверх и поплыл в воздухе, а затем буквально вонзился в плиту над его головой.
— Тхоргх, что это? — изумленно спросил Гареш.
Сверху на них стали сыпаться горячие каменные крошки и мелкие осколки, казалось, что камень расплавляет белые стены, как снег. Наконец вверху образовалось небольшое отверстие, над котором висел прямо в воздухе камень колдуна.
Снаружи потянуло морозным воздухом.
— Если бы только я мог дотянуться и посмотреть, — задумчиво сказал Равьер.
Но даже его высокого роста не хватало, чтобы дотянуться до краев образовавшейся дыры в каменном своде.
— Вы можете встать мне на плечи, — неожиданно предложил Гареш.
Равьер с сомнением посмотрел на щуплого паренька.
— Не смотрите, что у меня только одна рука работает. Я у дядьки на мельнице таскал мешки с зерном, мне на плечи тюки закидывали, и я нес их к жерновам, — убеждал Гареш.
— Я тоже хочу подставить плечо, — твердо сказала Виола.
Равьер сначала хотел отказаться, но сейчас любая помощь была нелишней.
— Что ж, давайте попробуем, — решился Равьер. — Если будет совсем тяжело, говорите.
Сейчас любая помощь была нелишней.
Через несколько мгновений Равьер стоял на плечах девушки и Гареша, придерживаясь рукой за неровные каменные стены.
Теперь он видел перед собой отверстие в потолке. Ухватившись руками за края, Равьер изо всех сил старался сдвинуть тяжелую каменную плиту в сторону.
Пот заливал глаза, ногти ломались, но он упрямо толкал плиту.
Прямо перед глазами, почти ослепляя его, висел камень колдуна.
Обжигая руку, Равьер схватил его и зажал в кулаке. Казалось, он держит в руке пламя, но, не обращая внимания на боль, он впечатал руку в край каменной плиты.
Раздалось шипение, запахло жженой плотью, но глыба стала таять и оплавляться прямо на глазах, как кусок льда на ярком весеннем солнце.
Наконец отверстие стало достаточно большим, чтобы туда смог пролезть человек.
Подтянувшись, Равьер выбрался наружу.
Камень колдуна лежал рядом, холодный и неподвижный. Сейчас он снова походил на тусклый овальный булыжник.
Равьер опять положил его в карман.
— Эй, Гареш, кинь мне свой пояс, — скомандовал он и стал развязывать свой. Крепко соединив концы двух поясов узлом, которым мог бы гордиться его наставник капитан Поль, Равьер стал по очереди вытаскивать женщин. Последним он вытянул Гареша и оттер пот со лба.
Где-то рядом из разломов, откашливаясь, выбирались люди. Одни шли сами, других осторожно выносили жрецы.
Оказалось, что они выбрались совсем рядом с храмом Эри.
Со ступенек храма спустился человек в простой темной одежде и подошел к ним.
— Вас ждет верховный жрец Сай-вээс.
* * *
Виола поднималась вслед за жрецом по ступеням, казавшимся ледяными.
Дверь распахнулась, и она вместе со спутниками вошла в храм. Казалось, колонны, поддерживающие его белые стены, уходят прямо в небо. Провожатый остановился возле неприметной двери и отворил ее.
— Сай-вээс, к вам четверо пилигримов.
В тесной комнате с низким потолком не было ни мебели, ни другого убранства.
Перед ними стоял старец с кустистыми бровями с лицом, напоминавшим кору старого дерева. Он опирался на посох, испещренный мелкими буквами на чужом языке.
Его светлые были ясными. С удивлением Виола узнала старика, приходившего недавно в домик Аны.
— Значит, вы пришли вчетвером? — спросил жрец.
Казалось, его внимательный взгляд проникает прямо в душу.
— С нами еще мой мальчик, — сказала Тальда, показывая на спящего сына на руках.
А затем она упала на колени перед жрецом.
— Умоляю вас, спасите моего мальчика! Он все, что у меня есть!
— Встань, женщина. Богиня Эри сама решает, на чьи просьбы ей ответить.
Знаете ли вы, что это за место? — жрец обвел взглядом путников, но никто не ответил.
— Эри — одна из древних богинь, чье имя стали славить задолго до светлой Кайниэль. Однажды богиня Эри родила двух близнецов. Мальчиков она назвала Шаэлем и Шиэлем. Но ее сыновья были непохожи друг на друга, как день и ночь.
Шаэль был прекрасен, как майский день, а Шиэль уродлив. Шаэля все любили, он был веселым, вся его жизнь была праздником. Шиэль завидовал брату и проклинал свою судьбу. Люди шарахались от него, девушки в испуге убегали, едва он пытался к ним приблизиться.
Тейра, еще одна могучая богиня, сжалилась над Шиэлем, и одну неделю в году она меняла внешность близнецов. Красавец Шаэль становился
