Осажденные камнем - Терри Гудкайнд
Он помнил, как еще в детстве зачатки дара вызывали яркие кошмары, помнил свое смятение от проявившегося дара пророчества. Натан происходил из рода Ралов, так что дар не оказался неожиданностью. Но он не знал, что с ним делать.
Он не мог забыть тот день, когда сестры разыскали его, как и всех одаренных молодых людей. Юный Натан все сильнее впадал в отчаяние по мере усиления головных болей, испытывал замешательство и страх из-за обрушившихся на него непостижимых пророчеств. Сестры давали обещания, почти все из которых впоследствии оказались ложью, и он пошел с ними, подчиняясь Рада-Хань, железному ошейнику, с помощью которого сестры контролировали волшебников. Этот железный ошейник с натяжкой можно было сравнивать с бесконечным заточением воинов Иксакс. И тем не менее, он понимал…
— Я вернусь и поговорю с вами снова, — сказал Натан успокаивающим тоном. — Ваша жертва не напрасна, вы можете нам понадобиться. Ильдакар не забыл о вас, поверьте. — Он нервным жестом провел пальцами по длинным волосам, чувствуя, как на лице проступили капельки пота. — Вы оба все еще нужны нам. Правда.
Натан выдержал неловкую паузу, надеясь, что все же достучится до их сознания, пока не стало слишком поздно.
* * *
Выражение лица Ренделла, встретившего Никки возле большого особняка, не скрывало возмущения и злости.
— Пойдем со мной. — Он тяжело сглотнул и повел ее по улицам, спускавшимся с плато. — Советники скоро узнают, но, быть может, мы сумеем предотвратить кровавую бойню. Этого не должно было произойти. — В его голосе звучало отвращение.
Колдунья последовала за бывшим рабом по малолюдным петляющим аллеям, затененным высокими деревьями. В этом районе располагались роскошные бордели, обслуживавшие богачей. Питомники перестали пользоваться большим спросом после ночи восстания, когда прекрасные шелковые яксены убили нескольких дурно обращавшихся с ними клиентов. Никки видела испуганные лица людей в дверных проемах, мимо которых они проходили. Многие были одеты в серую одежду низших классов — это были рабы, отказавшиеся вернуться к работе. Многие из них заняли роскошные дома и особняки, выгнав дворян, которые уже не обладали прежней властью.
Ренделл все еще не объяснил причину своего гнева и тревоги, и Никки это нервировало.
— Почему ты думаешь, что я могу помочь?
Бывший раб повернулся к ней с усталым выражением лица.
— Потому что ты сражалась за нас, Никки. Ты вела нас в ночь восстания, помогла обрести свободу, когда Зерцалоликий предал нас. — В его глазах читалась грусть. — Может быть, они прислушаются к нам с тобой и прекратят кровопролитие.
Они свернули за угол и направились к особняку с мраморными колоннами. Это был один из самых дорогих питомников шелковых яксенов. Десять человек в серой и коричневой одежде собрались в группу, о чем-то перешептываясь. Перед зданием стояла жердь с насаженной головой мужчины. Открытые глаза уже остекленели, челюсть отвисла; уложенная в причудливые локоны борода и тщательно причесанные кудрявые волосы запеклись от крови. С ближайшей колонны свисало подвешенное за ноги обезглавленное тело. На белом мраморе кровью этого аристократа было написано «наш черед».
Желудок Ники сжался, а челюсти напряглись от гнева.
— Мы должны остановить это! — хрипло произнес Ренделл. — Иначе весь Ильдакар обратится против нас.
— Чье тело? — требовательно спросила Никки. — Знаешь имя?
— Лорд Авбур. Утром я получил сообщение, в котором говорилось, что справедливость восторжествовала и чудовище устранено. — Ренделл растерянно покачал головой. — Я не просил об этом. Это может сделать только хуже!
Рядом с собравшимися у особняка стояли пять красивых женщин в платьях из тонкой ткани. На лицах шелковых яксенов было безмятежное равнодушие.
— Лорд Авбур владел тремя питомниками, — продолжал Ренделл. — Слышал, он плохо обращался с ними, но не хуже, чем остальные.
— Они убили своего хозяина? — Никки изучала их бесстрастные лица, но не видела брызг крови на сливочной коже.
Ренделл сжал губы:
— Не думаю. Но обвинят во всем их. Я знаю, что никто из шелковых яксенов не мог написать записку, которую я получил. Большинство не умеет ни читать, ни писать.
Никки почувствовала нарастающее смятение. Она ничего не знала об этом лорде Авбуре, ей не было дела до хозяина шлюх, но с продолжением насилия напряжение в обществе точно не исчезнет.
— В Ильдакаре нужно многое исцелить, но вы никогда не построите лучшее общество, если ваши люди продолжат убивать тех, с кем нужно помириться.
— Я знаю! — простонал Ренделл. — И тот факт, что я получил место в совете, означает, что мы сделали шаг вперед. Но это уже десятая казнь аристократа с ночи восстания. Среди низших классов есть те, кто хочет убить их всех и очистить город.
Пять шелковых яксенов продолжали смотреть на обезглавленное тело, но остальные отошли в сторону.
— Если убьете всех одаренных в городе, то кто поможет вам защититься от Утроса? — возмутилась Никки. — Ваши люди не видели, что творится за стенами? Совет запланировал масштабную атаку, как только мы вооружимся и подготовимся. Если бывшие рабы так жаждут крови, вели им сразиться с врагом, который угрожает всем нам!
— Помоги заставить их понять это, Никки, — взмолился Ренделл. — Они скандировали твое имя в ночь восстания. Они знают, что ты не бросила их, как это сделал Зерцалоликий. Они прислушаются.
— Повторяю еще раз: это не мой город! Спасение и восстановление Ильдакара должно исходить изнутри.
— Иногда нужно немного подтолкнуть к этому. — Ренделл отвел взгляд от окровавленного тела и отрубленной головы. — Я знаю, как донести до людей нужные слова.
Покинув место убийства, они пошли по знакомым улицам туда, где прежде был невольничий рынок. Никки презирала это место с тех пор, как наблюдала за ликующей ильдакарской знатью, которая торговалась за «ходячее мясо». Рынок теперь заняли сотни
