Утопленник (СИ) - Рунин Артур

На метровых столбиках загорелись фонари с датчиком движения. Богдан опустил Алису перед ступенями, вручил ключи, сказал, чтобы заходила в дом, а сам, вспомнив, что оставил бутылку виски на газоне, когда разговаривал с водителем, растворился в темноте на фоне цветущей зелени.

2

Щёлкнул выключатель, тёплый свет с потолочного светильника, походившего на прозрачный черепаший карапакс в обрамлении золотого кольца, наполнил уютную прихожую. Алиса осмотрелась, положила ключи на тумбу под зеркалом, зачем-то проверила карманы кожаного плаща на вешалке и, не разуваясь, прошла в зал.

Бросился в глаза тяжёлый резной потолок из массива дуба. По центру на персидском ковре занимал место огромный стол на восьми толстых изгибающихся резных ножках. Две настольные лампы с абажурами цвета слоновой кости и две крылатые бронзовые скульптуры возвышались с обеих сторон. Алиса прошла по периметру, внимательно рассмотрела названия научных книг в нишах стен. Задержалась возле арки камина — с интересом рассмотрела крупные фигуры белого льва и белого медведя. Стрелки каменных часов показывали час ночи. Над циферблатом какое-то демоническое существо распустило крылья, глаза, наполненные ненавистью, готовы вонзиться в душу. Алиса осторожно погладила пальцем.

— Мм. Интересно из какого материала сделано. Неужели камень? Так тонко, искусно вырезано. Шедеврально. Хотелось бы к себе такой поставить. — Алиса обвела глазами зал. Злобный зулус с картины метил в неё копьём. — А вот хер тебе, собака. — Она посмотрела на дверь — не пришёл ли Богдан? — из сумочки достала нож и метнула в жилистого чернокожего мужчину. Лезвие с хрустом прошило холст. — Получил, скотина? — Алиса подбежала к картине, вытянула нож. Слегка вывернутая щель почти незаметна. А даже если и увидит — не страшно, ему больше ничего не пригодится. В прихожей топнули шаги. Поджав губу, Алиса бегом пересекла зал и села на диван, воткнула локоть в мягкую боковину, щёку опустила на ладонь, на губах растянула искреннюю очаровательную улыбку.

С широкой усмешкой, вспотевший, Богдан вошёл в комнату. Кулак с бутылкой виски поднялся на уровень подбородка. Алиса неодобрительно покачала головой. Богдан понял её опасения и сказал:

— Завтра с друзьями едем на пляжи, купаться. Эта бутылка туда. — Он поставил виски на комод, нажал шнурок настенного светильника: два луча пролегли веером по стене к потолку. — А букет твой забыли в машине?

— Не страшно. — Алиса встала с дивана и подошла к Богдану. — Я думала у тебя будет шикарней.

— У меня есть дорогущая пятикомнатная квартира, там всё сияет богатством. Каждая комната — дворец. Но мне здесь нравится больше. — Богдан недоумённо окинул взором комнату и развёл ладони. — Разве здесь плохо?

— Я не сказала — плохо, я сказала… В общем… неважно. Здесь тоже здорово.

Богдан застыл и уставился на окно. Ему показалось, что какая-то тень прошлась по стёклам. Он подошёл к подоконнику и всмотрелся в темноту, подумав, что надо было включить фонари. Хотя редко это делал, свет за окнами всегда мешал — иногда приходилось засыпать не в спальне. И всегда было лень идти в прихожую и отключать мощные фонари на улице — убирать «день из ночи».

— Есть не хочешь? — спросил Богдан.

— Мы разве кушать сюда приехали? — ответила Алиса. — Лучше проводи в душ и дай полотенце. И если есть — халат.

— А такой нежной недотрогой казалась. — Богдан повеселел и тихонечко щипнул Алису за сосок, выпячивающий через ткань.

— Ага, образец скромности и кротости. — Она озорно отбила его ладонь. Отшагнула и подняла блузку вместе с лифчиком, оголив налитые груди, настолько тяжёлые и красивые, что у Богдана захватило дух. Их скрещённые взгляды застыли.

Это всё что-то напомнило Богдану.

3

— Драгоценный мой! — услышал Богдан из-за приоткрытой двери джакузи. — Так халатик выделишь мне? Или у твоей распрекрасной жёнушки всё зиждиться на голом энтузиазме. Твоя Анит — только за любовь?..

Богдан сидел на кухне в кожаном кресле, усмехался над словом «драгоценный», в пальцах пустовала рюмка после выпитого коньяка. Но вмиг улыбка слетела с лица, словно вышибли бейсбольной битой по челюсти. Анит?.. Она сказала — Анит?

Он влетел в ванную комнату. Алиса сидела на краю джакузи, широко расставив колени, в ладони зажат бритвенный станок.

— Откуда ты знаешь имя моей жены? — взревел Богдан. — Отвечай?

Алиса непонимающе испуганно часто заморгала.

— Почему ты решил, что я её знаю?

— Ты назвала её имя — Анит. Но я тебе не говорил, как её зовут.

— Но, милый, я не говорила, — произнесла Алиса лепечущим заискивающим голоском, надув губы. — Тебе показалось.

— Ни черта мне показалось. Ты дуру здесь не гони.

— Но, возможно… ты сам и сказал. Просто не помнишь. Или твой друг… Или я нечаянно как-то услышала. Не знаю. Но честное слово — я ни разу не знаю твою жену.

С раздутыми ноздрями Богдан протянул халатик и вышел мрачный, с ощущением, что его сейчас, мягко сказать, нагло провели. И что его немного успокоило — это женская выбритая промежность, офигенные бёдра, шелковистая лоснящаяся кожа, изливающая аромат луговых цветов, изгибы тонкой талии и классные, наверное, хрен знает какие упругие, буфера. Он вновь заглянул в ванную комнату.

— Направо, налево и направо — спальня. Буду ждать там. Если придёшь раньше… я буду там в душе, смело падай в кровать. Там есть телевизор, или можно включить музыку.

— А… А если жена придёт, а я здесь одна намываюсь?

— Так одна же, — хохотнул Богдан.

Алиса в ответ скромно улыбнулась.

Остудив жар в теле, смыв дневную пыль под холодными струями воды, Богдан вышел из душа, яро вытирая махровым полотенцем волосы. Удивлёнными глазами осмотрел спальню — кровать пустовала, Алиса ещё не пришла. Что она там застряла? Неужели Анита вернулась и теперь отчитывает непрошеную гостью — кулаками по морде. У неё не заржавеет. Анит ещё тот боец. Он вспомнил, как в баре-караоке для особых гостей в драке между бабами она забила двух «коров», чуть ли не до смерти. Никто из мужиков не мог разнять этих «ведьм». Богдан усмехнулся, качнув головой: стенка на стенку бились — наверное, десять на десять. Что самое интересное, потом чьи-то выдранные чёрные волосы оказались у него в трусах. Он взял из шифоньера халат, накинул и собрался уже поспешить на помощь Алисе. И столкнулся с ней в двери.

— Ты…

Она не дала ему сказать, прижала ладонь к его губам. Игриво лизнула от подбородка до кончика носа. Его губы ощутили сладкие жаркие поцелуи. Алиса сбросила халат на пол, кинула сумочку на кровать, стащила халат с его плеч и, подпрыгнув, обвила ногами его талию, нежно охватила ладонями шею. Богдан подхватил её под ягодицы и спиной упал на кровать. Она извивалась на его широкой груди, горячие прикосновения губ покрывали каждую клеточку тела. Жадные поцелуи опустились к животу, к пупку, ниже. Его эрегированный орган почувствовал влажный жар губ, её ладонь заскользила по стволу. Лёгкая дрожь блаженства пробежала по всему телу. Богдан закрыл веки и запрокинул голову. Он напрягся, чувствуя, как подходит выплеск. Алиса остановилась.

— Не хочу спешить, — прошептала она, приблизила лицо к его раскрытым глазам, на мгновение замерла, всматриваясь в их глубину. Богдан увидел, что Алиса пристально хмуро посмотрела над его головой, будто что-то вспоминала. Опустила ладонь к промежности, обхватила пальцами возбуждённый мужской орган, направила и, медленно опускаясь, оседлала. И она и Богдан издали стоны сладострастия. Он сильно сжал её ягодицы. На её губах появилась ухмылка.

— Боль? — спросила Алиса и начала набирать темп — поднимать и опускать бёдра ускоряясь.

Богдан увидел мутный свет, искажённый, словно через мокрое стекло, часто заморгал. Лицо Алисы резко отдалилось к потолку, резко приблизилось, словно рухнуло. Он даже отпрянул от неожиданности, вдавив затылок в подушку. Лоб, глаза Алисы искривились, встали на место, снова исказились, а потом лицо стёрлось, будто только что нанесённую краску смыли потоком воды.