Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2
— Я шел в столицу, убить герцога. То, что ты к нам прибился, показалось мне знамением. Пращуры послали живой талисман. Львы… вы приносите удачу. Пелинор тоже это понял… по тому и обхаживал. Вы способны менять ход событий. Санька… Александр Лев… ты — последний. Теперь только ты сможешь остановить Ария. Иди в северные гольцы, найди там… старика… он знает что-то важное…
Лежавший одесную Эда, волк заворчал, вскинулась волчица. Саня отступил. Лицо собаки светилось в темноте белым пятном. Речь прервалась. Эдвард Дайрен младший сын герцога и законный наследник престола потерял сознание. Наверное, стоило дождаться, когда он придет в себя, — если придет, — и расспросить подробнее, но Саня пошел с поляны. Последние минуты Эда должны пройти в мире. Он и так отдал все силы, чтобы просветить глупого кота.
Котейка… плутал по земле, работал, сражался, любил… знал себя парнем без затей. Только книжки мешали, — мреяло в голове. Еще — подначки злоехидного собаки и понукания коня по имени Шак, которого люди прозвали Апостолом. Еще — долгие взгляды некрасивой птицы — другой такой нет и не будет. Еще ласковое тело дриады, любившей всех…
Никого не осталось. Только чужой человек поспешает, боясь отстать в ночном лесу от кота. Как эхо. От всех осталось одно блеклое эхо. Александр Лев… Санька! Пусть бы все так и оставалось. Он бы таскал короба, ругался с собакой, отводил глаза по вечерам от Цыпы и валялся в сене с Фасолькой. Почему он все время теряет самое дорогое? Был дом в Камишере…
Мамка, а для чего звезды? Чтобы люди находили дорогу. А для чего дороги? Чтобы люди не потеряли друг друга…
Была лунная дорожка, на которой он поймал холодную верткую Лильку и впервые понял, что такое женщина.
Ничего не осталось. Темный чужой лес под ногами, чужой человек за спиной, да сиплый вой умирающего собаки: ты последний! Только ты сможешь остановить…
Санька запнулся о пенек, чуть не упал, перепрыгнул, вернулся и сел, обхватив голову руками. Человек нерешительно топтался поодаль.
Пусть там стоит. Ни к чему ему видеть, как плачет Александр Лев — последний.
Утро застало их на опушке. Большой приграничный лес, тянувшийся до северных гольцов, тут как раз и обрывался. Вверх мягко поднималось поле, утыканное камнями. Дольмены торчали в траве наподобие гигантских грибов. Трава на опушке стояла в рост. Выше зеленый покров мельчал, появлялись проплешины, переходившие в причудливые каменные контрфорсы. Солнце подсвечивало, мутный утренний воздух. Над полем носилась стайка сереньких птичек.
Где-то в предгорьях проходил рубеж восточного Приграничья. Санька прикидывал, куда податься. Выходило — только на юг. Корячиться по скалам, не зная дороги, — вообще никуда не попадешь. Второй вопрос, что делать с Игорем? Он спасать герцогство не подряжался. Санька, вроде, тоже, да вот пришлось.
Грива елозила по спине. Куртка осталась под головой Эда. Свежий ветерок с гор пробирал до мелкой дрожи. Есть пока не хотелось, но на долго ли? Пробегутся по холодку, и хоть травку жуй. Другого тут не подавали. Хорошо хоть, воды волю. Поляну прочертили, спускающиеся с гольцов ручьи.
— Герцогство отсюда на юг? — уточнил Саня у попутчика.
— Вроде. Карту помню, у Ария видел. Там Приграничье заштриховано было черным, гольцы — белым, герцогство — зеленым, Аллор — красным. Мы как раз выбрались на рубеж, если идти на юг, попадем либо в вольные кланы, либо в герцогство. Как повезет. Но я так понял, тебе-то как раз — в горы надо?
— Ага, — задумчиво протянул Санька. — А тебе?
Пора было определяться. Увяжется человек за котом, тьфу… а… в общем, за котом, Санька его гнать не станет. Игор остался последним звенышком, связующим с прошлым. Он когда-то колесил вместе с Шаком, помнил Апостола молодым и целеустремленным. Он и во дворце успел пожить, лично, так сказать, знаком с господином нынешним, его подлой светлостью.
Саньке было интересно, каков Арий. Игор обрисовал. Получалось, тот как две капли воды походил на, съеденного Кера.
Они разговаривали, потихоньку продвигаясь к югу. Грело солнце, летали тучами стрекозы. Выше кружила стая птичьей мелочи, метавшаяся от одиноких, налетающих с гольцов, хищников. Трава была невысокой и зеленой до сияния. В ней светились синие, как небесная глубина звездочки неизвестных цветов.
Игорь, державшийся поначалу за спиной, шел теперь рядом и рассказывал. За двадцать лет на чужбине хватило впечатлений. Саня сначала больше думал о своем, потом начал прислушиваться и даже сопереживать. Взгляд Игоря оказался взглядом со стороны. Он, разумеется, был человеком, но человеком другого Мира, иного разума и культуры.
Слово, которое можно было услышать из уст многоученого собаки, само выскочило и завертелось в голове. Игорь оценивал ситуацию с обеих сторон, не делая поблажек ни людям, ни не людям. В нем просто отсутствовало, поколениями воспитанное в местных, почитание аллари высшими существами. Они, несмотря на проведенные в герцогстве годы, так и остались для чужака невидалью, сродни сказочным персонажам. Но — равными! В нем отсутствовала подспудная ненависть, или чувство неполноценности, которые Крен растревожил в людях и заставил служить себе.
— Понимаешь, — говорил человек, прыгая с камня на камень, иногда забегая вперед и заглядывая Сане в лицо, — проблему нельзя списывать со счетов, если она имеет место быть, как бы она ни была неудобна. Я думаю, когда в герцогстве еще все внешне было хорошо, подспудно какие-то процессы уже назревали. Иначе, появление Крена, даже будь он трижды магом, а не примитивным фокусником, не вызвали бы обвала. Послушали бы состоятельные и равноправные граждане человеческой национальности наущения выскочки и послали бы его куда подальше, еще и наломали бы, чтобы людей не смущал. Аллари не хватило гибкости и… да просто лень, думаю, было менять сложившийся уклад. И покатилось…
— Тебе бы герцогским советником быть, а не церемонимейстером, — усмехнулся Саня.
— Еще не все потеряно, — откликнулся Игор.
Эхо. От всех остался он один, — в который раз горько подумал Саня.
Местность постепенно понижалась. За перегибом поля лежало небольшое озеро. Ближний берег обрывался невысоким уступом к песчаному пляжу, дальний был горбатым. На том берегу рассыпались деревянные домики.
— Люди! — обрадовался Игорь.
— Может люди, а может — нет, — поправил его Саня. Какой-никакой опыт заставлял осторожничать. Новый товарищ вмиг остыл, на лице появилось сосредоточенное выражение.
В каких только передрягах не побывал, — подумал Саня, — а все еще надеется. Это и роднит с арлекинами. Если увяжется, — решил бывший кот, — не стану гнать.
В разведку отправился человек, но вернулся ни с чем. Похоже, именно по озерку пролегала пресловутая невидимая порубежная полоса, отделяющая Приграничье от остальной земли. Солнце давно ушло на запад. Дело близилось к осени, вечера стали заметно коротки. Путешественники решили остановиться на ночлег у воды.
Мужик греб стоя. Игорь спал, завернувшись в куцый кафтан гвардейца. Саня, продрогнув до костей, старался поглубже зарыться в ворох, натасканной с вечера травы, и еще поспать. Мужик не прятался. Весла нагло шлепали по воде.
А чего ему прятаться? Сразу было не понять, что больше: лодка, или венчающая ее фигура. Как вообще такой верзила, уместился в легкой плоскодонной скорлупке?
Саня толкнул Игоря:
— Просыпайся. За нами транспорт прислали.
— А? — вскинулся тот.
— Мужик через озеро чешет, только буруны завиваются. Никой границы по воде нет. Вот тебе и проход.
— О! — Игорь сел и начал протирать глаза. — Не вооружен, — через некоторое время сообщил он Сане.
— Места тут тихие, по таким праздно не ходят, — засомневался кот.
Можно было дальше пересмешничать, но лодочка с громоздким вожатым приближалась. Срочно следовало выбирать линию поведения.
— Давай, представимся людьми, — предложил Игорь. — Тебя с первого взгляда не отличить… волосы только длинноваты. Люди таких не носят.
— Посмотрим, — решил Саня. — Ты с ним поговори, а я в сторонке посижу.
Мужик лихо причалил и по хозяйски встал, расставив ноги и уперев руки в бока:
— Привезли?
— Что? — оторопел Игорь.
Мужик нахмурился, пристально рассматривая гостей.
— Вы кто такие?
— Заблудились мы, в герцогство идем. Перевези нас, добрый человек?
— Где руда?! — вместо ответа взревел лодочник.
— Мы не знаем ни о какой руде. Приграничье… Ты что?!
Мужик метнулся к лодке, схватил весло и с ним пошел на Игоря. Саня сообразил, если не вмешаться, товарищу в миг проломят голову.
— Стой! — Рявкнул, аж мелкая рябь по воде пошла, и встал на дороге, ни мало не смущаясь, занесенным веслом.
