Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

— Вы, что все закупили, а завтра мы можем отправляться в Париж? — Я поинтересовался с какой-то детской наивностью.

Но ответа на свой глупый вопрос так и не получил, а эта парочка так и не успела меня покинуть, так как послушался громкий стук кулаком в дверь моей комнатушки. Она тут же вновь распахнулась, в мою комнатушку вошли мой Джакомо и какой-то вахмистр[21] в форме русской кавалерии. При виде меня вахмистр вытянулся в струнку и громко на русском языке отрапортовал:

— Ваш благородь, вахмистр Епифаненко с плутонгом кавалерии прибыл для вашего сопровождения в город Париж. Будем служить вам до тех пор, пока вы в Париже не найдете нам замену.

Кивнув утвердительно головой вахмистру, подтверждая, что его рапорт принят, я посмотрел в глаза своему мафиози, а тот в ответ мне только грустно кивнул своей красивой головой. Все становилось ясным и понятным! Его превосходительство Алексей Васильевич Макаров сдержал свое слово, он забирал у меня Джакомо для использования в разведывательных целях на другом участке незримого фронта внешнеполитической борьбы. А взамен итальянца и его команды наемников я получил вахмистра Епифаненко с плутонгом русских кавалеристов.

Но в этой связи у меня тут же возникала небольшая загвоздочка, но, прежде чем заняться ее разрешением, я подошел к Джакомо и крепко, по-мужски пожал его руку. Парень теперь пойдет по своему собственному жизненному пути, дай ему бог, настоящей удачи и долгой жизни! Одновременно я молодому итальянцу передал небольшую записочку, на которой было нацарапано десять цифр, это был счет на предъявителя в одном из швейцарских банков. Теперь Джакомо и его парни становились обеспеченными людьми, они всегда могли воспользоваться этим счетом, регулярно пополняемым русской политической разведкой.

Поручик русской армии Джакомо Пицелли коротко козырнул мне в ответ, четко развернулся через левое плечо и навсегда меня покинул, отправившись на новую русскую службу.

Я же, вытерев скупую мужскую слезу кулаком, повернулся в полячке и коротко ей приказал, словно врага рубанул шашкой:

— Приказываю вам, завтра повсюду брать с собой вахмистра Епифаненко. Первое, срочно, желательно за ночь, обучить его французскому языку! Второе, вахмистру и рядовым его плутонга закупить приличную гражданскую одежду! Третье, — разучить рядовых его плутонга повсюду ходить походным и парадным строем, четвертое, плутонг разместить на конюшне вместе с лошадьми, а Епифаненко пригласить к нашему столу.

— Яволь, герр капитан фон Орлофф! — Заявила девчонка, вытянувшись по стойке смирно, а затем моментом спустя с некоторой хитрецой поинтересовалась. — Что касается обучения французскому языку, герр капитан, вы желаете, чтобы этот курс я провела в постели?

Все бабы язвы и заразы, простого мужского языка не понимают! Я же ясно говорил, что было бы желательно Епифаненко обучить французскому языку за ночь, но ни слова не говорил о постели. Почему женщины не могут просто щелкнуть пальцами и хорошего мужика обучить иностранному языку, а им обязательно нужно этого мужика затащить в постель, и уж там щелкать пальцами!

Так и не найдя ответа на этот сложный вопрос, я сам щелкнул пальцами и Епифаненко свободно заговорил на французском языке. Правда, вскоре выяснилось, что этот мужик, магически выучив французский язык, тут же забывал о своем родном русском матерном языке. Тогда я снова щелкнул пальцами, и Епифаненко заговорил на русском языке, но забыл, как балакать на французском языке. Я тут же оказался в центре всеобщего внимания, но, сколько бы я не щелкал пальцами, вахмистр Епифаненко говорил или на французском, или на русском матерном языке, среднего ему было не дано. В конце концов, я устал щелкать своими пальцами, решив дождаться утра и посмотреть, как магия будет работать утром, или свой провал в этом искусстве мне придется отнести к нашей русской специфике.

Ужинали мы поздно, но плотно! Янечка за один присест слопала целую индейку, но от переедания у нее не хватило сил на то, чтобы самой подняться из-за стола! Пришлось мне эту польскую девчонку левитировать в ее номер! Когда эта гордая полчка увидели, что нечистая сила несет ее не ко мне в номер, то она плюнула через левое плечо. От полной неожиданности этого плевка я растерялся, и Яна с полуметровой высоты шлепнулась на грязный пол харчевни. Пани грязно и в мой адрес выругалась по-польски, поднялась на ноги и скрылась за дверью своего номера. И такие действия повторялось три ночи подряд, у меня едва хватило сил на то, чтобы это все выдерживать.

А на четвертое утро мы покинули Гамбург. Рыдван оказался настолько забит всяким женским тряпьем, что мы с величайшим трудом утрамбовали его в карету и еще с большим трудом в этой же карете нашли место для владелицы всего этого шмотья, Яны. Нам же мужикам пришлось срочно обзаводиться верховыми лошадьми, составлять мужской эскорт этой нашей польской паненке, имя которой я знал, но вот ее фамилию мне почему-то не сообщили.

Глава 11

Дорога до Парижа была скучной, ничего серьезного или интересного с нами не происходило, мне даже нечего вам рассказать. Никаких приключений с нами не происходило, да какие могли быть приключения, если красивую и богатую даму сопровождали более тридцати верховых и вооруженных мужиков разбойничьего вида. Ни один французский шевалье или просто разбойник с большой дороги на наше польское лакомство не подумал бы и покуситься! Вы же понимаете, что под этим лакомством я, конечно, имел в виду нашу польскую паненку Яну, но должен откровенно вам признаться в том, что сама эта польская стерва под такое ласковое определение не подходила. Пользуясь тем, что она была единственной женщиной в нашей мужской компании, из-за скуки эта злыдня в образе красивой женщины с нами начала вытворять все то, что ей только в голову приходило.

Когда ей прискучило в полном одиночестве трястись в карете, любуясь и перебирая свое шмотье, то она решила нами заняться. Яна решила заняться устройством всяких маленьких, бесплатных развлекательных представлений. Представлений, — разумеется, это по ее пониманию, а по нашему — больших пакостей!

Утром после завтрака в очередной дорожной харчевне, наша польская пани решила полюбоваться окрестностями, скача верхом на горячем скакуне. В момент разговора эта хитрая стерва посматривала мне в глаза, свои алые губки, облизывая остреньким язычком. Разумеется, в тот момент мои мысли были заняты несколько иными обстоятельствами, поэтому вместо того, чтобы этой польской даме попросту отказать, я смалодушничал, утвердительно кивнув головой.