Денис Чекалов - Гончие преисподней

Бульдог Тоби, вновь воспрянув духом, весело семенил рядом со своим хозяином.

Был ли Бакула ему по-настоящему хозяин? Нет, скорее они стали равноправными друзьями.

– Закон сохранился еще со времен бьонинов, которые построили город. Ни одна женщина не имела в те дни права выходить на улицы Бармута, не покрыв головы.

– Береты были традиционным головным убором женщин-бьонинов, – сказал я. – И что, здесь до сих пор строго соблюдается это правило?

– Нет, конечно. Это маленький городок, ченселлор. Он живет сплетнями, а не старинными обычаями. Женщины ходят здесь как захотят – в платках или вовсе без уборов. Моя жена, например, носила шляпу с перьями…

– Тогда из-за чего весь этот шум? – спросила Франсуаз.

– Магистральное уложение Бармута, – пояснил доктор, – до сих пор предписывает женщинам ходить по городу в беретах. Наказание, которое полагается за нарушение закона, поистине является позором для города.

Он окинул Франсуаз добродушным взглядом:

– Впрочем, полагаю, Виже уже рассказал вам об этом.

– То есть женщин у вас секут прямо на улицах? – хмуро осведомилась демонесса.

– Нет, конечно. Но в магистральном уложении этот закон сохранился до сих пор. И вот не так давно возникло движение за его отмену. Строго говоря, все не стоило и гроша ломаного. Я специально просмотрел записи в мэрии; за последние шесть веков в магистральное Уложение было внесено двести пятьдесят три поправки, и ни одна из них даже не была оспорена.

– Иными словами, дело сошло бы на тормозах, если бы суфражистки не подняли шума?

Бакула виновато улыбнулся.

– Мне не хотелось бы так говорить, ченселлор. Получается, что я обвиняю во всем их. Скорее виноваты здесь все. Травница Саути и те, кто ее поддерживают, бросили вызов городскому магистрату. Они с самого начала противопоставили себя властям Бармута. Те, в свою очередь, тоже разжигали конфликт. Теперь видите, к чему это привело.

– И никто не может положить этому конец? – спросила Франсуаз.

– Люди этого не хотят. Есть небольшая группа тех, кто считает спор из-за беретов пустой тратой времени. Такие, как мы, – верно, Тоби?

Он вновь наклонился к собаке и ласково потрепал ее. Пасть бульдога расплылась в самой широкой из собачьих улыбок.

– Для большинства это стало делом принципа. Ни мужчины, ни женщины не хотят уступать. Первые думают, что тем самым потеряют свое влияние, вторые требуют свободы. Хуже всего то, что на волне этих событий стали появляться такие, как Виже; если бы вы не дали им отпор, они бы могли не ограничиться словами. Вот почему я сразу поспешил к вам на помощь.

Он улыбнулся.

– Понимаю, что вы хотите сказать. Сам я вряд ли смог бы их одолеть. Но они боятся Тоби; не могу понять почему, но это так. Тоби – добрейшее создание и никому никогда не причинял вреда.

– Доктор, – сказал я, – по вашим словам, претор Пиктон видит связь между убийствами и изнасилованиями, которые произошли в Бармуте, и бандой Виже. Почему?

Лицо доктора Бакулы выразило искреннее удивление.

– Разве претор сам не сказал вам об этом? – спросил он. – Все жертвы были суфражистками, последовательницами травницы Саути.

ГЛАВА 6

– Почему Гай Пиктон умолчал об этом? – спросила Франсуаз.

Бульдог Тоби, по всей видимости, не хотел расставаться со своими новыми друзьями; он несколько раз останавливался, пока они с доктором Бакулой направлялись обратно в город, и смотрел на нас добрыми собачьими глазами.

– А отчего люди вообще о чем-то умалчивают? – произнес я. – Чаще всего потому; что это не укладывается в их картину мира.

Франсуаз не любит, когда я отвечаю подобным образом. Это заставляет девушку ощущать, что она должна была что-то сообразить сама, но не сумела сделать этого вовремя. И чем больше демонесса приходит из-за этого в ярость, тем сложнее ей поспеть за ходом моей мысли.

Она выразила это в присущей ей манере:

– Майкл. Говори толком. Что за картина мира?

Я усмехнулся.

– Единственная, которая существует для человека. Та, в которой он – кладезь всех добродетелей. Страшно представить себе, какие только достоинства не изобретают люди, чтобы суметь найти их в себе.

– Проще говоря, – хмыкнула девушка, – Гай Пиктон облажался. Но если он просто ошибся, почему не признался в этом?

– Потому, вишенка, – ответил я, – что он не просто ошибся.

Тугие щеки девушки стали выглядеть еще более круглыми – верный признак того, что мне удалось довести ее до кипящего бешенства. Я отошел на несколько шагов, потом нагнулся, затем переместился вправо.

– Какого гнома ты прыгаешь по мостовой? – спросила Френки. – Майкл, когда я позволила тебе сопровождать себя, это не значило, что я буду играть при тебе роль дурочки. Задавать глупые вопросы и получать непонятные ответы.

Я сделал три шага назад, потом удовлетворенно кивнул.

– Каждый играет в жизни ту роль, которая ему предназначена, – произнес я. – Иначе ощущает себя беспредельно несчастным. Ты ощущаешь себя беспредельно несчастной?

Франсуаз замотала головой.

– Мы вроде бы шли к городским ручьям, – сказала она. – Почему мы повернули?

Я направлялся вперед, не ускоряя шага.

– Культура бьонинов, – заговорил я, – была одной из наиболее ярких в цепи династии Сулингов. Человек, который не вырос в ней…

Франсуаз подняла руку, и ее пальцы сомкнулись вокруг чего-то невидимого, чему, без сомнения, предназначалась участь быть раздавленным.

– Тебя не учили не играть с огнем? – спросила она. Я остановился, и кончик моей энергетической трости с громким стуком ударился о тусклую вывеску.

– Городская газета, Френки, – произнес я. – Вот что нам сейчас нужно.

Помещение было погружено в особый полумрак, который могут создавать лишь книги и подшивки журналов; толстые стены впитывали даже тот солнечный свет, что проникал сквозь окна, а его остатки терялись в пыльных томах и каталогах, которыми были заставлены иссохшиеся полки.

– Гай Пиктон навредил ходу расследования – так сильно, что побоялся признаться в этом, – сказал я. – Где нам найти лучший источник сведений об этом, как не в архиве местной газеты… Насколько я понял, раньше ты никогда не бывала в городах бьонинов, но слова Бакулы должны были тебе подсказать особенности их планировки. На каждом перекрестке достаточно найти необходимую точку, и весь город предстанет перед тобой как на ладони… Это связано с их верой в крылатых коямури.

Седой крысочеловек шел к нам между рядами полок. Он выглядел таким же пыльным, высохшим и никому не нужным, как и подшивки, лежащие в его шкафах. Широкие усы свисали с его удлиненной морды, а половинки пенсне сидели на сером носу.