Дмитрий Кузьмин - Лис. Сказания Приграничья (СИ)

Граф снова поник, уткнулся головой в ладони.

— Пойдем, может, Эдгар что-то выяснил, — хлопнул меня по плечу Айрин. Мы поднялись, поплелись прочь из зала. Уже на выходе меня остановил голос Люциуса:

— Это из-за ваших планов здесь оказался кочевник. Из-за ваших попыток играть с магией. Я всегда знал, что волшебство не доведет до добра.

Я обернулся — на меня смотрели злые, абсолютно сухие глаза.

— Женщина для кочевников — что мясо. Они изнасилуют девочку, а потом пустят на суп. Найди ее. Найди и верни мою племянницу, — процедил Люциус.

Я молча кивнул и вышел из гостиной.

Когда я ступил на последнюю ступеньку, Айрин успел дойти до Эдгара, который беседовал с худеньким пареньком, лет пятнадцати на вид. Когда я добрался до друзей, подросток уже успел свинтить.

— Они увезли ее на юг, в леса на побережье, — кивнув мне, сказал Эдгар. Голос у хмурого рыцаря был уставший, тон выдавал волнение.

— Что делать степнякам в лесах? Я-то думал, это больше земли эльфов, — удивленно вытаращился на рыцаря Айрин. — Да и странно — если у них телега, то двигаться они вряд ли будут быстро. Им бы сразу к себе в лагерь, или скрыться в пещерах. Но никак не к горе.

— В этом лесу есть одно место, где можно разбить лагерь. Там был заброшенный город, после войны кочевников с эльфами. Почему-то степняки не разобрали его на кусочки, как происходит обычно, — пожал плечами Эдгар, махнув рукой одному из рыцарей с красной лентой. — Но я верю своей разведке, поэтому если они и могли куда-то пойти, то только туда.

— А ты-то откуда знаешь про это место? — подозрительно сощурился Айрин.

— Пока ты работал во дворе молотом, я любил убегать от обязательной работы. А что еще оставалось делать, кроме как гулять. Вот и набрел как-то, случайно, — уклончиво ответил Эдгар. Он скомандовал подошедшему рыцарю собирать отряд и направляться вслед за нами. Мальчишка из крестьян подвел к нам коней — в том числе и моего, уже знакомого, отбитого в свое время у кочевников.

Я не сдержал улыбки, погладил коня по морде. Тот заржал, как мне показалось, радостно. Айрин и Эдгар вскочили в седла, двинулись прочь с площади. Я на секунду задержался, посмотрел на трупы, которые мужики из простых утаскивали прочь, на тлеющие соломенные домики, кучкой сгрудившиеся внутри замковой стены — похоже, шаманы порезвились и здесь.

Нахлынула тоска — словно тело и мозг отошли от напряжения во время битвы, откатились. Выходит, где бы я не побывал, там везде начинается война? Сколько сегодня погибло солдат? А крестьян? А кочевников? Никто не считал. А сколько душ в моем списке? Я не смог вспомнить. События последних дней проносились через память, но не задерживались, не удавалось подолгу концентрироваться на одном. Выходит, куда бы я не пришел, везде приношу горе? Да так, что даже не могу вспомнить?

Я погладил камень, чудом не выпавший из кармана во время битвы и бега по крышам. Он отозвался теплом. Я тряхнул головой, сбрасывая черную липкую пелену. Да что такое? Какой раз уже накатывает чернь, и только чудом удается выбраться.

— Ты едешь? — донесся до меня голос Айрина. Рыцарь как раз выезжал за ворота, обернулся и помахал мне.

Может быть, все так и есть — да, война, да, битвы. Но честь моя незапятнанная, и делаю я все верно. Разве нет? Что еще может воин сделать для тех, кто сражался с ним в одном строю, если не помочь мечом? В этом мире за кровь платят кровью, но и помогать принято сталью. И не могу сказать, что мне совсем это не нравится.

Часть 3

Глава 1

Утро на дороге к Хорелтоллу выдалось яркое и ветреное. Солнце выбралось из-за горизонта, и снег сменился моросящим мелким дождем. Калли сморщилась — крошечные капли били по лицу, заливали глаза. Девушка попыталась повернуться на бок, спрятать лицо в жесткой соломе, которой застилили дно телеги. Дернулась, поджала колени ближе к животу, стараясь чуточку ослабить боль от удара — сидевший на краю повозки кочевник заехал ей в грудь носком сапога. Охнула, но изо рта вырвалось лишь шипение — мешала тряпка, которую засунул ей степняк. От кляпа воняло протухшей рыбой и горящей смолой.

— Лакке опг л'вэ! С'лв! — прокаркал надзиратель и повторил удар. Девушка содрогнулась от отвращения к самой себе.

Как она могла позволить этому шаману себя обдурить? На что она надеялась? Поверить в то, что верховный шаман кочевник сможет договориться с Донгеллом. Это после трехлетней войны, после осады их замка. После того, как ее отец вместе с Люциусом отбили атаки степняков, вырезали их войско и загнали жалкие остатки обратно на сухие равнины. После того, как ее отец, командующий Гвардией Донгеллов, лично повесил Кидани — десятку лучших бойцов кочевников — на торговой дороге между Керчью и замком Донгеллов?

Снег, а потом и дождь размыл дорогу, колеса телеги то подпрыгивали на камнях, то застревали в ямах и глубоких лужах. Степняк, сидящий на краю повозки, ругался сквозь зубы, но он то хотя бы мог держаться за специальные выемки в низкой стенке телеги. Зато девушке досталось — кочевники, кроме кляпа, не забыли связать ей за спиной руки, и сейчас от каждой кочки тело девушки швыряло по дну телеги.

Мерный, убаюкивающий звук вертящихся колес прервался. Девушку бросило в жар — неужели все, они добрались до лагеря? Не могли же так быстро? Дорога в степь, на земли кочевников, была извилистой, и хороший всадник одолел бы ее за полдня. А таким ходом, как двигались они, хорошо если доехали бы до следующего утра.

— Б'скит'c! — радостно заржал кочевник, отпихивая ее ногу в сторону. Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Нет, только не плакать. Не сметь. Калли знала, что значит ругательство, произнесенное кочевником. «Б'скит'c». Или белая шлюха. Так степняки звали всех женщин, которых смогли получить во время набегов. Статус добычи, которую можно не просто продать, как одежду или драгоценности, а использовать, пока не сдохнет. Что-то сродни угнанной у крестьянина овцы.

Кочевник схватил Калли одной рукой за волосы — сгреб их в хвост и дернул на себя, с такой силой, что девушка не смогла сдержаться и слезы все-таки брызнули из глаз. Вторая рука степняка жадно мяла грудь девушки, скрытую под льняным платьем. Движения кочевника были совсем не похожи на прикосновения любовника — нет, скорее так ощупывают лошадь, проверяя, много ли под жесткой шерстью мышц.

Калли закрыла глаза, попыталась вжаться в дно телеги. Кочевник пробормотал невнятное ругательство, отнял руку от груди девушки и отвесил ей пощечину. Голова Калли дернулась, пленница почувствовала, как из разодранной губы начала сочиться кровь. На языке появился металлический привкус.