Мэри Герберт - Темная лошадь

— Пазрик, — печально прошептал Сэврик.

Изможденное лицо воина было покрыто синяками и коркой запекшейся крови, казалось, что его усохшая кожа обтягивает кости. Этлон опустился на колени около него и старался усадить его. Пазрик в ужасе вздрагивал от прикосновений вер-тэйна и старался уползти, но его избитое тело не слушалось его, и он кружился, невнятно бормоча, вокруг очажной ямы.

Этлон встал.

— Что ты с ним сделал?

— Я? — Медб выглядел оскорбленным. — Мои люди нашли его уже таким. Он полз в пустыне и был уже на краю гибели. Турики оставили его умирать.

— И это твое доказательство? — сказал лорд Феррон. Лицо вождя Эмнока было серым, как его плащ, — Эту развалину ты спас из заброшенных земель? А разве у тебя в Вилфлайинге нет знахаря?

Медб пожал плечами на последний вопрос.

— Вы не узнали его? Это неоценимый Пазрик, второй вер-тэйн Хулинина. Взгляните на его шею. Вот что они сделали в ответ на предательскую низость, которая не заслуживает честного удара меча.

На мгновение Пазрик поднял голову, и все увидели, что его шею опоясывала как ошейник кровавая полоса. Темно-красная плоть выступала повсюду по краям этой метки, а горло покрывали сочащиеся раны, похожие на следы когтей.

— Кожаный ремень, намоченный в воде, — разговорчиво пояснил Медб. — По мере того как солнце высушивает его, он медленно душит свою жертву.

— Это ничего не доказывает, — произнес лорд Кошин.

Медб хлопнул в ладоши:

— Собака! Каково было твое задание к Турику?

Пазрик съежился от страха. Его глаза обезумели и округлились от ужаса. Он силился издать звуки своим израненным горлом:

— Предложить им договор.

— Какой договор? — требовательно спросил Медб.

Остальные воины нервно шевелились, не в силах помочь, и наблюдали за Медбом, Сэвриком и Пазриком. Четверо Нарушивших клятву понимающе переглянулись.

— Продать землю, — прохрипел Пазрик. Он прикрывал голову руками. От усилий, которые он прилагал, чтобы ответить, у него выступили слезы.

— Какую землю? — безжалостно настаивал Медб.

— Их священную землю… южные предгорья… на земли реки Алтай.

— Это невозможно, — закричал лорд Квамар. Его клан хорошо знал Турик, так как зимний лагерь Ферганан находился на юге, у реки Алтай. — Они никогда не заключат подобный договор.

— Бассейн Алтай принадлежит Вилфлайингу, — напомнил им Медб, хотя знал, что они прекрасно это помнят. — И все же Сэврик чувствует, что эта земля свободна или будет такой для его безраздельного владения.

Сэврик не обращал внимания на оскорбительные обвинения Медба и растущую вокруг растерянность. Вместо этого он разглядывал лежащее безжизненной грудой тело Пазрика. Вер-тэйн скорее бы умер, чем умышленно солгал о своей чести, своем лорде или своей миссии. Он действительно был послан на переговоры с племенами Турика, но только для того, чтобы найти взаимно приемлемое место встречи для обмена скотом, и Сэврик сомневался, что это люди из племен нанесли какие-либо из ужасных ран Пазрика. Они имели с ним дела раньше и уважали его честность. Но Медб, также хорошо осведомленный о честности Пазрика, должно быть, захватил его на обратном пути и превратил его сознание в пресмыкающуюся от страха груду лжи, чтобы подчинить себе Совет. Глядя в лицо Пазрика, Сэврик задавался вопросом, насколько сильно повреждено сознание второго вер-тэйна. Казалось, запавшие глаза воина обращены на внутреннюю боль, которая контролировала каждое его слово, боль, почти очевидным источником которой был Медб.

Сэврик проглотил комок. Никто не сомневался в отваге вождя во время битвы, но волшебство было внушающей ужас тайной, с которой он никогда не сталкивался. Его приводило в содрогание безрассудство собственной идеи раздразнить Медба, и ему была ненавистна мысль использовать для этого Пазрика, так как это была отличная возможность заставить Медба продемонстрировать, что его силы могут привести к чьей-то смерти. К сожалению, это был единственный шанс до такой степени напугать вождей, чтобы заставить их объединиться против Медба.

— Лорд Сэврик, ты посылал этого человека к Турику с предложением договора? — спросил лорд Малех с неудовольствием. Он быстро терял контроль над собранием и чувствовал это.

Бросив на сына предостерегающий взгляд, Сэврик ответил:

— Конечно. Не секрет, что у нас есть дела с Турином.

— Относительно скота, а как насчет земли? — спросил Феррон.

Сэврик качнул головой:

— Южные холмы не подходят для ящериц, а только для лошадей.

— И все же там есть река Алтай, а редкие травы являются отличным кормом для таких коз, как у вас, — заметил Брант. — Но ты не ответил на обвинение. Ты предлагал обменять бассейн Алтай на землю Турика?

— Какое это имеет значение, если даже и предлагал? — произнес Сэврик с глубоким презрением. Он крупными шагами подошел к Медбу, не обращая внимания на стражников Вилфлайинга, и драматическим жестом указал на сидящего человека. — Взгляните на него. Это бесполезная развалина. Он доживет до следующей зимовки, только если боги это позволят. Он не может передвигаться без своей подстилки и выжить без посторонней помощи. Он является только бременем для своего клана. И он — вождь! Он обязан следить за благополучием стад, подготовкой верода и выживанием своего клана. Ни один здоровый воин в его клане не будет долго мириться с его слабостью, и вскоре среди них начнутся раздоры. Если он действительно заботится об интересах своего клана, он откажется от своей власти и примет нового вождя, избранного Советом.

Несколько человек громко выразили свое согласие, а Брант грубо высморкался, демонстрируя свое презрение. Бледные щеки Медба покрылись пятнами, а руки задергались на коленях.

Сэврик усилил давление. Медб покалечился меньше года назад, и Сэврик чувствовал, что душевные раны его еще не залечились. Преодолевая свою тревогу, он сыпал соль на раны Медба.

— Отрекайся, Медб, — насмехался он. — Ты — безногий паразит на теле твоего клана. Даже изгнанники не желают тебя.

Этлон, наблюдающий за Пазриком, резко отскочил в тревоге. Взгляд молодого воина был полон ненависти, а лицо исказилось животной яростью. Он зарычал, и звук тут же оборвался. Сэврик услышал предостережение и понял, что его уловка сработала. Пазрик освободился от мысленного контроля Медба.

— Признай это, Медб. Оставь свой клан. Они не желают тебя. Ты не подходишь для того, чтобы управлять таким хилым кланом, как Вилфлайинг, оставь себе одну империю.

Последние слова Сэврика подействовали как спичка, поднесенная к пороху. Собрание взорвалось буйными криками, оскорбительной руганью и неистовыми отрицаниями.