Хартман Рейчел - Серафина

Грачи единой массой взвились вверх и спикировали вниз, оглашая окрестности криками, а потом рассеялись по деревьям. Киггс, защищая руками голову, добрался уже почти до самого дна.

Лошадь подо мной беспокойно переступила копытами, а Киггсова натянула вожжи и заржала. Грачи словно растворились в воздухе, отчего в роще наступила зловещая тишина. Мне это ни чуточки не нравилось. Я уже подумала было окликнуть Киггса, но тут его лошадь резко дернулась в сторону, и мне пришлось сосредоточить все свое внимание на том, чтобы не сверзнуться с собственного скакуна.

Холодный мелкий дождь все не унимался, и я вдруг заметила, что к северу от нас из рощи поднимается облако пара. Возможно, это была просто дымка — горы, лежащие дальше на севере, в народе называли Матерью Туманов. Но мне он показался слишком четко расположенным. Выглядело так, будто холодный дождь падал на что-то теплое.

Я положила руку на сердце, на серьгу Ормы, но пока не стала ее вытаскивать. Орма заработал бы столько проблем, если бы перекинулся и явился меня спасать, что я не могла позволить себе звать его, не убедившись сперва.

Туман растекался — или двигался его источник. Какие еще мне нужны доказательства? Орме потребуется время, чтобы добраться сюда, и он не сможет лететь в первые же минуты после трансформации, а расстояние до нас неблизкое. Дымка двинулась на запад, потом свернула в сторону ямы. В роще стояла тишина. Я прислушивалась изо всех сил, ожидая безошибочного скрежета ветвей о шкуру, топота, горячего шума дыхания, но не слышала ничего.

— Едем, — раздался рядом со мной голос Киггса, и я едва не свалилась с лошади.

Он вскочил в седло, я вручила ему поводья, заметив, как в его ладони блеснуло серебро. Но в то мгновение у меня не было сил спросить о находке. Сердце отчаянно колотилось. Туман по-прежнему клубился все ближе, а мы теперь еще и шумели. Сознавал ли он опасность или нет, но Киггс пришпорил коня очень тихо, и мы поспешили обратно в сторону дороги.

Он подождал, пока мы оставили рощу позади и выбрались в холмистые крестьянские поля, а потом показал мне два конских медальона.

— Это покровитель дяди Руфуса, святой Брандолл, заступник радушных, добрый к незнакомцам, — сказал Киггс, безуспешно попытавшись улыбнуться.

Про другой медальон он рассказывать не стал — казалось, у него закончились слова. Просто поднял его в вытянутой руке, и в глаза мне бросились символы королевской семьи: Белондвег и Пау-Хеноа, корона Горедда, кольцо и меч святого Огдо.

— Ее звали Хильда, — сказал он через четверть мили, когда снова обрел голос. — Она была хорошей лошадью.

19

Мы прибавили темп, якобы чтобы наверстать упущенное время, но над нами повисла невысказанная тревога от того, в какой опасности мы, возможно, побывали. Мимо проплывали коричневато-желтые озимые поля и бурые пастбища. Холмы оплетали низкие каменные ограды. Мы проезжали всевозможные деревни — Горс, Райттерн, Феттерз Милл, Реми и другие, настолько крошечные, что у них даже не было названий. Поблизости от каждой неизменно стояли хозяйские поместья. Близ Синкпонда мы развязали седельную сумку и прямо верхом пообедали вареными яйцами и сыром, разделив на двоих краюху плотного сладкого хлеба.

— Слушайте, — сказал Киггс откуда-то из недр своего куска хлеба. — Я знаю, что это не мое дело, и сказал, что не осуждаю вас, но не могу молчать после того, что мы только что видели в овраге. Я знаю, вы уже в том возрасте, чтобы решать за себя… «самостоятельная личность, ничем не связанная и свободная, идущая за первым порывом сердца…»

Теперь он цитировал трагедию. Дурной знак.

— Там было «горячая, ничем не связанная и свободная», разве нет? — спросила я в попытке рассеять ужас педантизмом.

Он рассмеялся.

— Естественно, я забыл самое важное слово! Надо же было додуматься мне цитировать вам Неканса. — Лицо его снова помрачнело, взгляд стал болезненно серьезным. — Простите меня, Фина, но я считаю своим долгом сказать, как ваш друг…

Друг? Я с силой вцепилась в седло, чтобы не свалиться с коня.

— …что влюбляться в дракона — неудачная идея.

Хорошо, что я крепко держалась.

— Святая Прю! — воскликнула я. — О ком вообще речь?

Он потеребил поводья.

— О вашем учителе. Разве это не он, дракон Орма?

Меня это так поразило, что я ничего не ответила.

— Мне никак не верилось, что он просто учитель. — Он снял перчатку и рассеянно хлопнул своего коня по лопатке. — Прежде всего, вы слишком хорошо его знаете. И вообще знаете слишком много о драконах.

— В роще вы на это не жаловались, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Нет-нет! Я и сейчас не жалуюсь, — поспешил уверить он, округлив глаза, и протянул руку в мою сторону, но замер, так и не коснувшись. — Я не в том смысле! Теперь у нас есть твердые доказательства, связывающие моего дядю и дракона, и все это благодаря вам. Но ради этого Ормы вы наваливаете на себя огромное количество проблем. Волнуетесь за него, защищаете…

— Защищаю — значит люблю? — Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Вы прижали ладонь к сердцу, — сказал он без улыбки.

Я невольно искала на груди серьгу Ормы. Пришлось торопливо опустить руку.

— У меня есть агенты, между прочим. — Его голос звучал теперь упрямо. — Они видели, как вы с ним встречались вечером. Как вы пошли в Квигхол.

— Вы за мной шпионите?

Он довольно-таки мило покраснел.

— Не за вами! За ним. Он утверждает, что его отец замышляет напасть на ардмагара. Мне показалось логичным разузнать больше о нем и его семье.

У меня закружилась голова, горизонт слегка дрогнул.

— И что вы узнали?

Его лицо просветлело — естественно, мы же вернулись к обсуждению загадки.

— Вся его семья словно бы под подозрением, но никто толком не скажет, что за преступление они совершили. Но, кажется, замешан не только его отец. Если отталкиваться от каменного молчания посольства, я бы предположил…

— Вы спрашивали в посольстве?

— А где бы вы спрашивали? В общем, я думаю, дело в безумии. Вы представить себе не можете, какие незначительные вещи драконы рассматривают как безумие. Может, его отец начал рассказывать анекдоты, или мать ударилась в религию, или…

Я не сумела удержаться.

— Или сестра влюбилась в человека?

Киггс мрачно улыбнулся.

— Да, как бы гротескно это ни звучало. Но вы поняли, что я имею в виду. За вашим другом пристально следят. Если он вас любит — я этого не утверждаю — его заберут обратно и отправят на насильственное иссечение. Сотрут все воспоминания о вас и…