Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или форменное безобразие

— Гирби, фу!

Будь резерв разведчика полон, он бы выкрутился легко, ну или почти легко. А так оставалось лишь перекрыть этому чудовищу воздух, что Гер и сделал, руками сжав расширенные ноздри. Ошалелый взгляд желтых круглых глаз подтвердил правильность поступка, а проклятье, прозвучавшее в тот же миг, подтвердило и его своевременность.

Зверь задрожал от разрывающего его воздушного потока и звучно лопнул через миг.

Третий мужчина, спасенный мной, третья клятва и рыжий, истекающий кровью на полу. Это утро было богатым на происшествия, так что даже страшно представить, что принесет мне день. Я лишилась друга, чуть не лишилась фиктивного жениха и временно потеряла способность говорить. Отзывая лемура, вначале охрипла, затем осипла, а после… Уму непостижимо, как Дао-дво услышал мою просьбу и зажал зверю нос, но еще удивительнее, как мне удалось активировать проклятье. Я же сипела почти, и вот сейчас безголосая ничем не могу помочь Герберту.

— Не волнуйся, — шепнул мне Равэсс и одобрительно похлопал по плечу, — он быстро на ноги встанет.

Быстро не получится, я это видела невооруженным глазом. Рыжий настолько ослаб, что даже кука не ощутила опасности, грозящей ему, и на помощь не ринулась. И стоило о ней подумать, как теневая появилась на моем плече, зевнула.

— А вы уже все? — оглянулась вокруг, увидела обрывки шкуры и пропела: — Ой, шикарненько, сейчас и договоримсь-ся про обед. А где хозь-зя-йик… — И теневая всем тельцем вздрогнула. Ее взгляд упал на Дао-дво, коего парни аккуратно подняли магической сетью, пока Довар Горран открывал портал в палату.

— Ой, ей! Как же так, как же… без резерва совсем. У-у-у-у! Хозь-зяин, родненький! — Нежить незамедлительно переместилась к метаморфу и, прижав уши к его груди, тихо всхлипнула: — Продержись, хороший мой, до обеда, и Наминочка тебя на ноги поднимет. — И смотрит на меня в ожидании ответа. — Дя?

Я молча указала на горло.

— Понь-няла, понь-няла, — пролепетала кука и исчезла вслед за рыжим, кадетами и деканом в черном, как ночь, пространственном провале.

Устало потерла лицо и присела в ближайшее кресло. А в соседнем с ним оказалась Сули.

— Знаешь, Намина, — начала она, отрешенно глядя на стену, — я, конечно, предполагала увидеть нечто особенное, когда ты проникла в приемную и подняла с кроватей декана и меня, но чтобы такое…

«Извините», — прошептала одними губами.

— Нет, нет, нет! За это я спасибо сказать должна. — Она взяла мою руку в свою и мягко сжала. Милостивый боже, какое счастье, что я и сплю в перчатках! — Во-первых, подтвердилась моя догадка о скрытых потенциалах многоликого племени, во-вторых, я наконец-то увидела, до какой точности Гер отточил свои навыки, и в-третьих, со времен войны я уже и забыла, как выглядят боевые лирросы. А тут такой образец!

Она даже присвистнула, а мое крайнее удивление заметила лишь через минуту и пояснила:

— Лирросы смущают? — Я кивнула. — Ну, маленькими они выглядят как обычные лемуры, а вот когда созреют для тренировок…

Наверное, мой взгляд стал под стать воплю, прозвучавшему в голове: «Да, как же так! Да мне его Октован Кворг подарил! Да как он мог вручить мне боевое чудовище и не сказать ни слова?!»

— А чему ты удивляешься? — улыбнулась генерал. — Это же очевидно. Вспомни жаброга — высшая нежить, ядовит, силен, быстр и очень опасен, или спрута — огромен, озлоблен, плотояден, и вот теперь твой лемур… Милый нежный зверек с очаровательными глазами? — произнесла она и усмехнулась. — Нет-нет… император знал, какое создание дарить и кому. Предвидел многое.

Я криво улыбнулась и поднялась, а она, словно бы не видя, что собеседник уходит, продолжила говорить:

— Но лично для меня остаются загадкой целых три момента. Как Октован заключил лирроса в малую форму? Как скоро здесь появится Авур? И… — понизив голос, она доверительно прошептала: — Когда же я получу его клык?

— Не клык, а челюсть, и в самое ближайшее время, — ответил ей горец, неожиданно объявившийся в приемной. И уже мне декан Горран сказал: — Намина, идти можете? Нет. Хорошо, я вас провожу.

В следующий раз я проснулась значительно позже полудня, со странным ощущением, что на меня кто-то смотрит. Открываю глаза, поднимаю руку и вижу: на ней сидит теневая, точь-в-точь как Гирби, которого у меня больше нет. Волна сожаления и грусти накатила ни с того ни с сего, я едва удержала себя от горестного всхлипа.

— Проснулась наконец! — обрадовалась нежить и потребовала: — Вставай, умывайсь-ся, одевайсь-ся, подскрепль-ляйсь-ся… И пойдем!

— Куда? — с радостью отметила, что голос хоть и сипит, но все же есть.

— В лекарское крыло.

— Зачем? — не поняла я.

— Спасать хозь-зяина, — заявила теневая и добавила тихо: — Пока живой! А то от наглых бестий ему спасу нет.

В это мгновение я искренне посчитала, что рыжему плохо. С максимально возможной скоростью собралась и покинула комнату Кудряшки, по стеночке, правда — в смысле, придерживаясь стеночки, ну да ничего. Ради спасения чужой души простые люди и не на такое способны. Столкнувшись с удивленным Равэсс у выхода из общежития, попросила себя проводить вначале в палату к Герберту, а затем и в мою комнату. — Ведь нехорошо теснить Олли, если сама она уже в норме.

— Да, — метаморф улыбнулся, — она в полном порядке. Летает.

— Странно. — Я удивилась не на шутку, потому что, помогая ей вчера, смогла поделиться лишь крохой энергии. С таким запасом оборотница перевоплотиться никак не могла.

— На Бруте летает, — понял мое замешательство принц. — Она съела весь завтрак, вот Кардинал и отрабатывает.

Мы уже шли по галерее, отделяющей общежития от основных зданий академии, когда я услышала смех, довольный, заразительный, и голос, искренне требующий: «Еще! Сильнее!» — а следом укоризненное, но все так же через смех: «Бруг, не трусь. Мне не будет больно…» В ответ неразборчивое бурчание, и опять голос Олли Крэбасс: «Нет, потому что я не упаду!»

После этих восклицаний, да и слов принца лично у меня было два предположения относительно характера ее полетов. Бруг катает ее на себе в образе дракона, или они легко перешли из дружеских отношений в более близкие. Памятуя о том, что Кардинал разбитых сердец застрял в обороте и летать не в силах, я предположила самое банальное, но оказалась не права.

Едва мы завернули за угол, Его Высочество хмыкнул, а я остановилась, с удивлением глядя на парк, где у самого большого дерева обосновалась знакомая парочка.

— Выше! — требовала довольная Олли и взлетала на качелях вверх, а затем так же стремительно возвращалась в руки оборотня и просила: — Еще!