Тереза Тур - Империя Тигвердов. Невеста для бастарда

— А где они?

— Борнмут сказал, что они должны были укрываться у какой-то старой няньки. Но мне кажется, что мы с Рэмом видели их неподалеку от академии, когда возвращались утром из дома.

— Поняла. Попробую их поискать. Только я верхом не умею — представляешь, сколько я буду до академии пешком добираться.

— Мама, я тебе сейчас монету передам — она откроет портал прямо к Кромеру.

— Откуда она у тебя?

— Борнмут отдал перед тем, как его увели.

— Кто-то видел, как он к тебе заходил?

— Вроде бы нет. Все знают, что мы враждуем, — нас и не трогают.

— Если что — уходите из академии. И сразу в поместье.

— Ты, кстати, и сама можешь порталы открывать.

— И как я тебе его открою? Я же не маг.

— Ма-а-ам… Ну ты хоть иногда интересуйся теми вещами, что тебе в руки попадают.

— Любезнее с матерью.

— То кольцо, что у тебя на пальце. Прикажи ему — и все.

— А ты откуда знаешь?

— Рэм сказал. У его матери похожий артефакт. Твой не слабей. Только тебе научиться надо.

— Это потом, — ответила я и в ту же секунду очнулась. Мелкая монетка Империи Тигвердов лежала рядом со мной на кровати.

Глава 27

Первое, что я сделала, когда пришла в себя, — вскочила и побежала. К милорду Верду.

— Что? — поднялись мужчины при моем появлении. Они сидели с милордом Милфордом в той же самой гостиной, где я их оставила. И пили. Ну, естественно, чем же еще заняться двум знатным господам в минуту душевной невзгоды…

— Со мной связался Паша, поэтому у меня голова болела, сказал, что Борнмут и его люди устраивают среди кадетов допросы и обыски. Ищут тех, кто помог скрыться молодому барону Кромеру, — выпалила я.

— Спокойно, — проговорил милорд Милфорд, обращаясь к моему жениху. — Ты только представь, как генеральный прокурор подставился… Связывайся с Его Величеством.

— Я его прямо на территории академии и закопаю, — прорычал милорд Верд. — И полы замывать не надо, Нику беспокоить.

— Ни в коем случае! Вот почему ты, Рэ, прямой и бесхитростный, как… удар копьем. Зови Его Величество — и пойдем играться в оскорбленную невинность. Только представь, как это происшествие использовать можно!

На этом они и удалились.

Я побежала к себе. Оделась потеплее, посмотрела — вроде бы дождя не было. Схватила саквояж Рэма, артефакт переноса, монетку. Собрала лекарства. Сосредоточилась — вспомнила те ощущения расслабленности всего тела и полета, которые надо было ощутить, чтобы активировать наш артефакт.

Вдруг стало очень холодно. Я осторожно открыла глаза и обнаружила, что нахожусь у входа в пещеру. Все вокруг засыпано снегом. И местность явно не та, что я наблюдала вокруг академии.

Мне навстречу несся молодой человек, тот самый, что дрался на дуэли с Пашей. И выражение его лица, и обнаженная шпага не предвещали мне ничего хорошего.

— Кто вы? — прошипел он, приставив кончик шпаги мне к груди.

— Вероника. Мама Пауля, — честно ответила я.

— И как вы тут оказались?

— С помощью некой мелкой монетки.

— А откуда она взялась у вас?

— Сложным путем. Может, войдем внутрь? Здесь удивительно холодно.

— Северная провинция. Земли рода Рэ. Тут нас точно никто искать не будет, — усмехнулся он. — А внутрь мы не пойдем. Там мама спит. Она плакала — только что заснула.

— Хорошо. Давайте поговорим здесь.

— Рассказывайте.

Говорить с острием шпаги у горла было как-то некомфортно — но деваться было некуда.

— В академии идут допросы. Маркиз передал монету Паулю, справедливо подозревая, что моего сына допрашивать будут в последнюю очередь. Кстати, там им на помощь милорд Верд спешит. Так что, может быть, все и обойдется.

— А вам-то какая в этом печаль?

— Может быть, такая, что мы с мальчишками и сами не так давно были в бегах. Ни на что не надеялись — и люди нам помогли.

— И вы хотите отдать долг мирозданию?

— Можно сказать и так…

Из пещеры раздался стон — потом задыхающееся всхлипывание.

— Что с ней? — беспомощно посмотрел на меня барон, сразу становясь четырнадцатилетним мальчишкой.

— Вы позволите достать лекарство из саквояжа?

— Какое лекарство?

— Которое мне прописывал целитель, когда меня спасли из подвала Уголовной полиции.

— А что вы там делали?

— Меня первой заподозрили в том, что именно я покушалась на милорда Верда. Поэтому допрашивали с особым старанием. Настаивали, чтобы я признание подписала. Кстати, вы не знаете, подписала ли что-то ваша матушка?

— Это важно?

— Если будет возможность доказать, что она ни при чем — то да. Это, возможно, будет важно. Хотя… пока вы в бегах… Важна теплая одежда. Какое-то убежище. Помощь.

— Пойдемте. — Он убрал шпагу. И протянул мне руку.

И мы пошли на плач.

— Луиза… — тихонько разговаривала я с отчаявшейся женщиной. — Вы позволите называть вас по имени? Луиза. Надо выпить лекарство. Вы успокоитесь — и мы решим, что делать дальше.

— Мамочка, — беспомощно повторял мальчишка, — я вас никому не дам в обиду.

Она только мотала головой. Это все затягивалось. Приближалась ночь, а проводить ее здесь, пусть даже и в романтике, и во владениях милорда, мне как-то не хотелось.

— Барон Кромер, — обратилась я к мальчишке.

Он скривился.

— Не нравится? И как тогда к вам обращаться?

— Алан, — представился он по имени.

— Хорошо, Алан. Вы сейчас пойдете, чем-нибудь займетесь. Натаскаете еще дров, например. А мы поговорим с вашей матушкой. Вреда я ей не причиню. Обещаю. Вы же тоже чувствуете, лжет ли вам человек?

— Конечно, — к нему на секунду вернулось высокомерие.

— Я гарантирую, что только хочу помочь.

Он посмотрел на меня с подозрением, но послушался. И вышел.

Я хлестнула женщину по щеке. Потом еще раз.

— Достаточно? — холодно спросила у нее. — Выпьете лекарство?

Она кивнула. Стенания прекратились. Она смогла выпить лекарство, стучала, правда, о чашку зубами знатно. Но справилась.

— Вот и умница. Вот и хорошо, — приговаривала я.

Подождала, пока у нее перестали трястись руки.

— Вы знаете, кто я? — спросила у нее.

— Вы та, в кого Ричард влюбился без памяти. Я вас видела в магазине. У вас было странное выражение лица.

— Я ревновала, — призналась я.

— Зря. Мы с Ричардом… Это было… Это было мое детство — даже не юность. А ведь он меня отговаривал выходить замуж за Кромера. Говорил: «Дождись нормального человека». Но семья распорядилась — а я всегда была слишком послушна.

— Зато сын у вас получился замечательный, — искренне сказала я.