Я, ты и наша тень

- Тала.

Не слушается тело. Подкашиваются ноги, утомлённые долгой дорогой.

- Тала.

Принимает мать-земля в сухие объятия дочь Лаэрда. Успокоит тело девичье в раскалённых недрах своих. В последний раз коснётся потрескавшимися губами лба Белоземской наследницы…

- Тала, таки не морочь мне поясницу! Чего на колени валишься? Или ты в город ползком заходить удумала? Таки не уверен я, шо там тебя правильно поймут.

- Я, вообще-то, помирать собралась. От жажды, — недовольно пробурчала я, поднимаясь. – Но так и быть, могу передумать.

Ворота внезапно открылись и на пороге, позёвывая и потягиваясь, возник заспанный стражник:

- Кто тут?

- Ну, предположим я, — с насупленным видом упираю руки в бока. – А что?

Страж почесал худощавую ключицу, внимательным взглядом оглядел гостью и вдруг оскалился в щербатой улыбке. Конечно, я не осталась в долгу и ухмыльнулась тоже. Вот только на моих протезах желтизны и щербатости было побольше.

И стражник влюбился…

Ей-богу, влюбился!

С блаженной миной оглядел пухлые ножки в рваной юбчонке, больше смахивающей на набедренную повязку. Счастливо скатил глаза к переносице, едва узрел круглую попу. И растёкся в экстазе, когда я легкомысленно повела бедром, заставляя колыхнуться пузико.

- Тала, шо ты делаешь? – прошипел Хомик.

- Тссс! Соблазняю!

- Кого?

- Стражника.

- Тю, Тала, шо ж ты раньше молчала, шо у тебя тут любовь? – вплеснул лапками Тень. — Дай я его только за нос кусну, шо б не таращился по сторонам.

- Что? Куда не таращился?

- Обернись, глупая человечка.

Я медленно обернулась и тут же дёрнулась в сторону.

- Посторонись, свинья! – хлыст щёлкнул в паре сантиметров от лица.

- Осторожней, не запачкай мою карету кровью этой оборванки, — предупредила кучера изящная красавица, показываясь в окошке богатого экипажа.

Кучер с отвращением сплюнул:

- Всюду эти голодранцы.

- Мы не опоздаем? – длинные пальцы, унизанные перстнями, смахнули локон с ослепительно белого лба.

- Нет, госпожа.

Незнакомка благосклонно сверкнула жемчугом зубов.

- И все же поторопимся.

Влюблённый стражник резво выскочил вперёд, сталкивая меня на обочину.

- Милости просим, госпожа, милости просим — пуская слюни, протянул он, с обожанием разглядывая красавицу.

Так вот на кого он пялился… А я-то думала. Ох, не бывать мне в любимицах у мужчин. Не бывать.

- Пирожочек!

Внезапно, из глубины кареты раздался до боли знакомый голос. Не может быть.

Сомнения отпали, когда из окошка высунулся Вупп.

- Что ты делаешь тут? Ох, мой пончик, – он сложил бровки домиком и поцокал языком. – Вот что делает с людьми жизнь, да, Тала? Ты среди дворовых оборвышей, а я подле знати. Хотя… Не удивительно, что всё так закончилось, — и скрывшись в глубине кареты, фамильярно обратился к кому-то, видимо, к той незнакомке. – Эта девчонка некоторое время жила в Лаэрде. Нил благоволил ей.

- Ты уверен? – мелодичный женский голос высказывал недоверие.

- Уверен. Они спелись. Лессир Нил, Тала и этот жалкий прихвостень Данай.

- Даже так? Интересно… Возможно, она нам пригодится.

Я нахмурилась. Ситуация нравилась всё меньше. Хомик тоже высказывал беспокойство.

- Тала, шо происходит? Пойдём отсюда, а?

Но предполагаемое бегство закончилось, не успев толком начаться. Стражник крепко схватил меня за руку:

- Отправить девчонку к вам, госпожа?

- Да.

Недвусмысленный толчок между лопаток заставил сесть в карету.

- Поехали! – крикнул Вупп кучеру, растягивая губы в язвительной ухмылке.

От моего бывшего воздыхателя пахло дорогим одеколоном. Худенькие ручки и ножки по-прежнему несуразно бултыхались в воздухе, а невысокий рост теперь компенсировался туфлями с квадратными каблуками. Кружевное жабо обхватывало тощую шею, впалая грудь едва удерживала на себе два ордена, а штанишки с бантиками у коленей поражали окружающих безвкусием. Но Вуппу, видимо, очень льстил столь франтоватый вид. С надменной ухмылкой он отряхивал невидимую пыль с колен и расправлял пышный воротник.

Красавица же, напротив, являла собой изысканную утончённость и элегантность. Её образ не имел ничего общего с дешёвой хвастливостью Вуппа. Даже Хомка не сомневался, перед нами представительница древнейшего аристократического рода. Женщина, с детства привыкшая к роскоши и восхвалению. И это нежное, почти эфирное создание, рассматривала меня, словно блоху под лупой: