Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

— Господин, — раздался рядом голос Рода.

Слуга протянул ему одноручный топор с небольшим лезвием и плоским набалдашником на обратной стороне. Чуть тяжелее, но короче, нежели его эспада.

— Шлем, руки, колени, иногда — лицо. Ключицы, если в кольчуге.

Жерар кивнул. Ему не нужно было разъяснять.

Враг, похоже, готовил этот манёвр — в один момент из-за щитов выскочили солдаты с оружием ближнего боя и взобрались наверх. Не все — половину сразу закололи и зарубили, ещё часть изрубили наверху. Некоторые прорвались внутрь рядов и попытались завязать бой. Один оказался рядом с Жераром. Граф рубанул его топором наискосок, сверху-вниз. Враг умело отвёл его топор, но к нему сбоку подскочил слуга и ударил трёхгранным коротким клинком прямо подмышку. Раненый согнулся, а Род, не мешкая, всадил ему кинжал точно между шейным воротником и закрытым шлемом. Тогда он упал и стал корчиться. Тут слуга и прикончил его ударом топора — того самого топора, которым раскроил череп кому-то из компании де Бризи там, в лесу. И, не теряя ни секунды, с кряхтением оттащил ещё подёргивающийся труп назад, чтобы не мешался под ногами. Натиск захлебнулся, но среди роты были раненые. Еретики дрались храбро, граф не мог не признать этого, но их откинули вновь. На этот раз де Куберте приказал стрелять им вслед, и некоторые оставались лежать на земле, получая стрелы в лицо, бёдра, бока или шеи. Этот отряд не отступал в беспорядке, а прикрывался щитами. Они даже забирали с собой небезнадёжных раненых по приказу офицера.

Граф посмотрел на труп сзади. Мёртвый, лежащий без движения на земле, он уже не казался таким грозным.

— Ваш доспех выдержит такие удары, — тихо сказал ему слуга, — Но старайтесь не подставляться лишний раз.

Ряды роты были несколько разрозненны, но у других рот дела обстояли хуже. В двух местах к лазарету тянулся поток раненых, на земле лежали убитые. Видно, жарко им пришлось.

А следом за предыдущей волной уже шла следующая.

Трудно было посчитать, скольких они уже убили: многие скатились в ров. Но всё же, мёртвые еретики лежали там и тут — на склоне, около рва, и немного — чуть дальше, на более-менее ровной земле — подстреленные, или истекшие кровью.

Четвёртая волна атаковала точно таким же образом, как и третья — со стрелками, щитовиками, внезапным ударом бойцами ближнего боя. В этот раз Жерар убил одного проскочившего, ударив его по затылку, и удачно ткнул в лицо другого, вовремя отклонившись от его топора. Хоть тот и был в закрытом шлеме, но удар графа оглушил его, голова откинулась назад, потом его ударили по коленям сзади и две алебарды по очереди опустились сверху. Род же довершил всё дело, хладнокровно заколов его своим трёхгранным клинком под ухо. Затрубил рог, еретики пошли назад.

— Ротных к полковнику! — примчался адъютант командира полка.

Дядя прицепил чекан к поясу и направился в сторону штаба.

— Попробую найти для вас что-то поудобнее, — Род приторочил топор к поясу, взвалил за спину валявшийся неподалёку арбалет и отправился мародёрствовать с остальными солдатами.

Враг, похоже, выдохся — очередную атаку они не готовили, а лучшие их баталии, что стояли в оцеплении, стали сменять другие баталии. Четыре волны они выдержали за день, и дело уже шло к вечеру.

Вернулся его старый слуга с клинком в хороших ножнах, при чашеобразной гарде и с простым стальным навершием:

— Господин, это будет вам привычнее.

Жерар вытянул из ножен поданный ручкой клинок. Помимо гарды, у него имелась защитная дуга, мощная и толстая. Рукоять хорошо лежала в руке, баланс был близок к идеальному, а вес — как у его тяжёлой учебной эспады, только лезвие было на ладонь короче. Граф отошёл в сторону и ударил по воздуху — раз, другой, третий. Принялся кружить и имитировать атаки, защиты, парирования и отскоки. Он и сам удивился, как тело его затекло за всё это время, и как оно благодатно отозвалось на движение.

— Рубите, колите, бейте, нон вряд ли сломается, но есть ещё кое-что, — Слуга достал из-за пояса большой тяжёлый кинжал в ножнах, — Кажется, мастер де Эскерн учил вас фехтовать длинным и коротким клинком. Бейте в сочленения, отбивайте удары, впрочем, не мне вас учить.

— Бой с кинжалом во второй руке — бой не за честь, а за жизнь, кажется, так он говорил? Да, здесь это подходит как нельзя лучше. Спасибо, Род.

Жерар приладил ножны короткого клинка также слева, чуть ближе к спине, таким образом, чтобы при необходимости хвататься правой рукой за левый бок, а левую отводить чуть за спину, за коротким клинком. Так руки не будут запутываться, как и учил мастер.

Потихоньку темнело. Его слуга отправился разогреть еды, а граф предчувствовал что-то.

Вернулся дядя:

— Офицеры, ко мне!

Жерар и четверо взводных собрались вокруг него, все внимательно слушали.

— Еретики чуть не прорвались через позиции третьей и пятой рот. Полковник отрядил кавалерию в пеший резерв, но будьте настороже — если прорвались однажды, могут повторить и ударить в тыл. Потери?

— Трое раненых, один убит.

— Двое ранены.

— Трое раненых, двое мёртвых.

— Один мёртвый, остальные целы, — по- очереди отрапортовали лейтенанты.

Медленно спускались сумерки, но, уже под ночь, де Сарвуазье заметил, как враги за баталиями формируют новое наступление.

— Ночью пойдут, — констатировал Пероль.

— Отобьёмся, — ответил ему Франческо.

— Это чтобы не дать нам роздыху, — заметил дядя, — Эй, рота! Если кому приспичило ссать, срать, или ещё чего, сейчас самое время!

Почти все солдаты разбежались, большинство — в сторону нужника. Некоторые присели прямо надо рвом, оставляя врагу неприятный сюрприз. Жерар удивился, как они не стесняются, но прочие солдаты роты, похоже, наоборот, одобряли подобные шутки, выкрикивая наперебой: «Давай заполним до краёв, пусть захлебнутся в дерьме!», «Не жалей своих камней, брат-солдат!», «Пусть-ка нюхнут перед подъёмом, ага!», и другие скабрезные шуточки примерно такого же содержания.

Люди вернулись на места, а еретики всё строились, формировали отряды и зажигали факелы в сгущающихся сумерках.

— Обычно ночью не сражаются, — заметил Жерар.

— Верно, но они уже прощупали наши позиции и бросают в бой не лучшие свои силы, просто чтобы не дать нам выспаться ночью, а днём пошлют самых тёртых головорезов — так больше шанса прорваться и закрепиться наверху.

— И что же, мы будем сражаться всю ночь и весь день?

— Да, чёрт возьми, но мы выстоим, мы же гвардейский полк!

Граф положил руку на рукоять эспады. Отчего-то слова дяди вселили в него немного уверенности. Это был словно островок стабильности среди всего этого хаоса. Солнце совсем опустилось, но еретики не спешили, лишь факелы их ярче светили в темноте. Уже и луна вышла на небосвод, подкрашивая серебряным светом склон, ров и неровную землю за ним. Наконец, еретики медленно двинулись, выстраиваясь впереди своих заградительных баталий. Шли они без стрелков и, когда подобрались вплотную ко рву, Жерар понял, по их душу пришли сборные отряды из первой и второй волны.

— Эй, арбалетчики! — разнёсся над бруствером голос дяди, — Проредите-ка факельщиков, да не торопитесь.

Люди капитана принялись методично обстреливать тех, кто держал факелы. Их закрывали щитами, как могли, но двоих из шестерых удалось подстрелить. Еретики перекинули лестницы через ров и полезли на насыпь. Ещё один факельщик получил стрелу и скрылся на дне. Солдат еретиков прыгнул за ним и подал другому не потухший ещё факел, затем выбрался сам после нескольких неудачных попыток.

— По трупам вылез, — заметил Пероль.

— Верно говоришь, — отозвался дядя, — Надо бы сжечь их днём, или закопать на худой конец.

Еретики же приближались под обстрелом. Стена их щитов была совсем рядом, когда по рядам их разнёсся клич: «За бога огня, за Сомду, за императора!» И воины ближнего боя ринулись вперёд из-за щитовиков. Многих, как и прежде, перекололи ещё на подступах. Но остальные пробились наверх и завязался бой. Начался сумбур. Кто-то из обороняющихся упал, кто-то шагнул назад, и образовалась брешь, которую тут же заполнил враг.