Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)
— Хотя съесть тебя мне иногда ужасно хочется. Но все же, как тогда волчице найти своего волка?
— По вою.
— И по нюху! — не соглашалась она. — Ты пахнешь мускусом и… — Этайн втянула воздух совсем как волчица, — и фиалками. И я… сейчас тоже пахну тобой!
— Не могу я пахнуть фиалками!
Мидиру хотелось бы рассердиться — где он, а где фиалки? Волк с фиалкой в зубах! Но сердиться на Этайн никак не получалось.
Она не отвечала. Мидир пригляделся: Этайн устала. Очень устала.
— Спи, моя несравненная любовь, — попросил он, целуя висок. — Спи, тебе нужны силы.
— Нет-нет, я еще не… я совсем не хочу…
Мышцы ее расслабились, голова улеглась на подставленное им плечо, дыхание стало глубоким и ровным. Мидир очень осторожно напомнил ей об их путешествии по Айсэ Горм. Об ее удивлении, когда их крытая ладья легко плыла вверх по течению, о берегах, которые становились все более крутыми, об отдельных отвесных кручах-стражах, вечно стерегущих великую реку, о мелких и теплых охряных отмелях, где Этайн вволю плескалась в теплом синем хрустале. О кипенно-белом кружеве цветущих деревьев, об их любви под хрупкими, отчаянно синими небесами.
Дождался томного вздоха, слабой улыбки, означавшей: его видения стали ее грезой, и сделал то, что не позволял себе очень давно. Скользнул в ее сны.
Видение синей реки утекло, а день сменила ночь.
Двое черных волков — один больше, другой меньше — хорошо видимые с левой башни его дома. Переплетение веток, черная вода, дым, дым кругом… их бег и замок, тот, ненастоящий, выглядевший, тем не менее, очень реальным.
Мидир насторожился. Привычно и тревожно зашуршало, как при появлении воронки. Вокруг замка провалилась земля, стены рухнули, и мир теней поглотил дом Волка…
Мидир очень осторожно затер сон. Вырываясь из чужого кошмара, потянул свежие воспоминания Этайн. Пятном солнечного света виделась очередная встреча с Лианной.
Раз уж он все одно совершил неположенное, можно было досмотреть.
***
— …о чем она? — прилежно вышивавшая Этайн отложила работу.
Лианна, опустив цветок меж страниц — Мидира скривило — со вздохом ответила уклончиво.
— В доме Волка прекрасная библиотека. Тебе можно найти книгу на любой вкус, — опустила голову.
— Мне было бы интересно узнать, что читаешь ты, — потянулась к принцессе Этайн.
О, эта обворожительная мягкость и неподдельная забота, которым невозможно противиться!
Мидир посмотрел на свою любовь словно со стороны.
Черный цвет, цвет волков, не очень шел Этайн. Ее блио было светло-серым, почти белым, черная бархатная накидка инкрустирована розовым перламутром и щедро отделана вышивкой, камнями и серебряными рунами. Одежда Этайн резко контрастировала с песочно-золотым платьем Лианны. Женская, очень чувственная красота его королевы не терялась на фоне нежности, чистоты и хрупкости принцессы.
Солнечная девочка закрыла книгу и улыбнулась. Ее волосы золотились ровным светом, без лишних слов выказывая приязнь и дружбу Лианны. Она не разговаривала отстраненно-вежливо, как с Фордгаллом, не стреляла остротами, как с Мэллином, не наскакивала яростно, как с ним, с тех пор, как поняла: Этайн не знает, что беременна. Подобную новость должен сообщать самый близкий, Мидир же все медлил, все откладывал, ища и находя оправдание то в плохом дне, то в нездоровье Этайн, то в осаде…
— Пожалуйста, расскажи мне, — вымолвила Этайн Лианне, вернув его в сон.
— Очень старая история, о двух влюбленных. Их дома были в ссоре, и принцесса впала в сон-жизнь.
— Что это? Я… — Этайн охнула, коснулась живота. — Прости, мне нездоровится самую малость. Но хранитель сказал, ничего серьёзного, — Лианна сжала губы, явно боясь выдать свое знание. — Я думала, ши не болеют.
— Иногда случается. Что ты знаешь об истинной правде?
— «К слову об истинной правде, — наизусть цитировала Этайн, — Следовать ей должен каждый, именующий себя истинным галатом», — в ответ на недоуменный взгляд добавила. — Земная Книга Царей.
— О, как похоже! И что случается с теми, кто нарушает эти заветы?
— Нарушают многие, — грустно улыбнулась Этайн. — Немногие понимают. Наш мир такой, каким мы его творим. Свершённая несправедливость может материализоваться. Мир меняется вслед… Или галат может просто умереть.
— А ши — впасть в сон-жизнь. Это все равно что смерть, только отсроченная. Мало кто просыпается, для этого должно случиться чудо.
— Разве Нижний — не страна чудес?
— Должно случиться чудо даже для нашего мира.
Воспоминание уплыло, чему Мидир, признаться, был даже рад. Синни в свое время не очнулась.
Но в настоящее Мидир не вернулся. Этайн задумалась, заснула глубже, и он задумался вместе с ней. Равновесие, его вершители… Его вершители тоже люди. Даже не боги. В чем друиды черпают силу?
Младенец на жертвенном камне. Занесенный нож, крик Этайн: «Не надо!», боль, словно клинок вонзился в ее сердце.
Мидир вынырнул из воспоминания, стирая его и для Этайн.
Им еще пугали детей! Его боялись женщины Верхнего!
Впрочем, чему удивляться.
Джаред потянулся мыслью совершенно не вовремя. Ничего не произнес, просто позвал.
— Сейчас иду, Джаред. Где ты?
— Я жду вас в зале королей.
— Иди, моя любовь, мое сердце, — прошептала сразу пробудившаяся Этайн ломким счастливым голосом.
Мидир не сдержал улыбки: верно, так должны звенеть кусочки солнца.
Этайн прищурила глаза до темной, почти черной зелени.
— Ведь Джа-а-аред зовет!
***
Макет замка плавал в воздухе, посверкивая строгими голубыми гранями и ровными линиями.
— Нарушена защита. Вот тут и вот тут, — поманил пальцем Джаред.
Хитросплетения переходов приблизились, повернулись, стали отчетливее, а между ними, в стенах, переходах и на лесенках зазмеилась серая линия чужой потайной атаки.
— Каким образом это стало возможно? — причины волновали Мидира куда больше масштабов паутины. Эту же сеть он видел прошлой ночью во сне Мэллина.
— Пока неясно, мой король, но я узнаю, — ровно и даже отрешенно произнес Джаред, но Мидиру стало спокойнее.
— А вот тут, — показал Мидир на синюю заплату в восьмой стене, где паутинная нить обрывалась. — Забито, пусть быстро, но — надежно. Выжечь эту серую гниль изнутри ты сможешь и сам.
— Вы не удивлены, мой король? Я вот, признаться, был удивлен, ощутив этой ночью вас внутри магического круга и вне его — одновременно.
— Мэллин. Очень, очень неприятный кошмар. Смертельный для него.
— Вы его вытащили? — Советник продолжил после кивка Мидира. — Что видели?
— Черную воду, заколдованные иглы, безумных волков — целую стаю! — припоминал Мидир. — Дымного ши, лед и Черный замок. Тоже ненастоящий.
— Галаты нападут снова. Их сила меркнет в Нижнем, но кто-то подпитывает их. Уж не силой ли вашего брата?
Мидир молчал, ибо нечего спорить с очевидным.
— Дымный ши, — поцокал языком Джаред, так и не дождавшись никакой реакции. — Я был уверен, что это выдумка. Вода у нас только во рву и в реке. Друиды могут скомандовать ей… Только вряд ли она послушает дальше снов. Еловый лес будет за нас — он не предаст своих детей. А вот безумные волки…
Мидир задумался об ином и поймал лишь конец предложения.
— …мне, тоже обладающему кровью Джаретта, обратиться к ним. Не-маги вполне могут представлять угрозу и днем, но я…
— Нет! — махнул по воздуху Мидир, смазывая тень замка, развеивая, распыляя волшебство и желая так же распылить рвение Джареда принять участие в опасной проделке. Прекословить ему смели только Джаред и Мэллин.
— Мой король, — поклонился советник и сменил тему разговора. Слишком легко, на взгляд Мидира.
Джаред махом руки вернул замок на место.
— Посмотрите сюда.
— След магии. Оранжевый!
Мидир провел рукой по коридору от комнат принца, Джаред подхватил нить, прищурился:
— Ведет к гостевым комнатам.
— И что? Будем пытать наших новоприбывших? Это не волки, — нахмурился Мидир.
— Кого из нашей троицы вы подозреваете?
— Только не Фордгалла, — Мидир задумчиво прикидывал в уме, примеривая на каждого роль проводника чужой и вполне отчетливо злой воли. — Я обещал ему свою поддержку.
— Могу я узнать, в чем? — самую малость изумленно произнес Джаред.
— Фордгалл — вересковый мальчик. Мама его красавица… И давно не живет со своим супругом, — Джаред, который всегда ловил намеки, скрестил руки на груди, замер тревожно, и Мидир решил договорить, что знал. — Фордгалл, без сомнений, сын короля. Было время, когда лесной лорд и принцесса не раз проводили Лугнасад вместе. И, видимо, оба сказали слова любви. Он — до брака, она — после. Ши редко любят, еще более редко любят дважды, но…
