Кристофер Сташеф - Леди ведьма

Именно поэтому она добилась еще одного танца с Бором, и наблюдала за пурпурно-золотым юношей в объятиях Далилы, ясно различала его смех, их болтовню, а также то, что взгляды Далилы становятся все более и более чувственными. Юноша, впрочем, только смеялся и вел свою даму, всем своим видом показывая, что наслаждается самим танцем, а не прелестями Далилы.

Этим вечером Корделия еще раз станцевала с пурпурно-золотым кавалером и еще раз с Бором. Оба раза она начинала танец в глухой защите, но музыка и движения захватывали ее.

Почему-то ей казалось, что она до конца жизни своей больше не испытает такого удовольствия, а потому чуть ли не с отчаянием отдавалась каждому мгновению танца.

И вдруг загремел большой бронзовый гонг и в унисон ему загремел раскатистый голос:

— Двенадцать ударов! Двенадцать ударов! Полночь! Полночь!

То был дворецкий, зычный голос которого сливался с тембром гонга:

— Бьет полночь, час, когда снимают маски! Да восторжествует истина! Обнажите лица, откройте имена!

Все гости столпились в центре зала, хихикая и болтая в предвкушении, кто же скрывается за той или иной маской.

— Позвольте вначале представить наших гостей! — На помост в глубине зала ступил величественный король в пурпурной мантии и картонной короне, названный легендарным Шарлеманем.

— Друзья мои и соседи, вам известна причина этого празднества — благополучное возвращение моей дочери благодаря счастливому избавлению ее и защите двумя отважными рыцарями, лесному джентльмену, а также очаровательнейшей даме, опекавшей мою дочь. Позвольте теперь огласить имена и призвать их, дабы все мы смогли поблагодарить спасителей! Сэр Джеффри!

Джеффри встал на помост рядом с ним и снял маску. Зал разразился аплодисментами и приветственными криками.

— Сэр Бор Элмсфорд!

Бор, сняв маску, занял место рядом с Джеффри. Из толпы раздалось недвусмысленное оханье и аханье дам.

— Сэр Ален! — выкрикнул сэр Юлиан.

Никто не вышел на этот зов.

— Присутствует здесь сэр Ален? — осведомился сэр Юлиан. — Поищите его, кто-нибудь! — И пока молодые люди весело бросились на охоту, сэр Юлиан воскликнул:

— Леди Корделия! Соблаговолите к нам присоединиться и снять маску!

Большинство молодых людей заинтересованно повернулись к помосту — ведь чуть ли не каждая женщина могла оказаться леди Корделией.

Корделия ступила на помост, и молодые люди разразились восторженными воплями, а вот она, подняв руку к маске, увидела, как юноша в золоте и пурпуре торопливо пробивается к выходу.

Что?! Неужели его нисколько не интересует, кто скрывается под ее маской?

Нет, все-таки интересует; он застыл на месте и уставился на нее. Их взгляды встретились; она сняла маску.

Молодые люди вновь завопили. Пурпурно-золотой кавалер бросил на нее последний взгляд и снова направился к выходу.

Корделия выкинула указующий перст.

— Задержите его!

Молодые люди загалдели, с великой радостью готовые повиноваться ее прихоти, но первой рядом с ним оказалась Далила.

Она схватила его за руку и потянула к помосту. Юноша сопротивлялся, чуть ли не в панике, однако Далила держала крепко.

— Так мы нашли его? — спросил сэр Юлиан. — Сэр Ален!

Сними маску, юноша!

Пурпурно-золотой кавалер буквально окаменел, и маску сняла Далила.

То был Ален!

Объятый ужасом, он смотрел на Корделию.

Она тоже замерла, глядя на него и чувствуя, как из-под ног уходит земля. Ален? Она заигрывала с Аденом?

Ален, такой пылкий, такой обходительный? Ален с обжигающими поцелуями? Ален, входящий в ее сознание?

Ее Ален так настойчиво ухаживал за незнакомкой, которую знал лишь как первую красавицу на балу? Ухаживал так горячо, с вожделением, питавшим его такой страстью, что разум его охватил ее сознание.

Ален, владеющий эмпатией?

Она смущенно опустила ресницы, не зная, радоваться или проклинать. Ален же, бледный как мел, стоял недвижно.

Глава четырнадцатая

— Как он мог! Как он мог? — Корделия, ломая руки, мерила шагами комнату. — Как он мог клясться мне в верности и увиваться за незнакомкой, с которой даже не знаком? Как он мог так поступить?!

— Ну, с полной моей поддержкой. — Джеффри, откинувшись в кресле, вертел в руках кубок с вином.

— Твоей поддержкой! — воскликнула Корделия. — Сэр! Ты когда-нибудь прекратишь совать нос в мои дела?

— В данном случае, нет. — Джеффри тщательно подбирал слова.

Корделия смерила его свирепым взглядом, обнаружила расстегнутый камзол, шахматную доску, бутылку на столике сбоку.

Ей показалось странным, что он играет в шахматы сам с собой — в этом она скорее заподозрила бы своего младшего брата Грегори, — однако Джеффри играл. Еще она заметила второй кубок рядом с бутылкой, однако не придала ему значения, целиком поглощенная собственными заботами. Поставил на случай, если разобьет первый.

А Джеффри сидел и ухмылялся, такой наглый, такой заносчивый, что хотелось глаза ему выцарапать. Правда, бывало такое и раньше. Ведь он, в конце концов, ее брат.

— Как ты смеешь вмешиваться в мой роман!

Джеффри, разглядывая содержимое кубка, думал о том, что само употребление Корделией слова «роман» по отношению к Алену уже говорит о многом.

— Давай называть вещи своими именами, сестричка. — Он поднял глаза. — Ален никогда не был слишком захватывающим парнем. Нет, правда, скорей его можно назвать скучным.

— Ну… так и есть, — согласилась Корделия. — Но только не на балу!

— Нет, не на балу. — Джеффри посмотрел ей в глаза.

Корделия почувствовала, как кровь приливает к лицу, и отвела взгляд.

— Так вот зачем ты подстрекал его, — протянула она.

— Конечно, только для этого. — Джеффри крутанул ножку кубка между большим и указательным пальцами. — И, похоже, я добился успеха, сестра моя. Разве не стал он более приятным?

Почти, скажем… возбуждающим?

Корделия отвернулась, вспомнив прикосновение уст пурпурно-золотого незнакомца к ее губам, его руку, обнимающую ее за талию, его сознание… Она содрогнулась и еще сильнее сжала руками плечи.

— Но он не знал, что это я! Он думал, что это… какая-то незнакомая девка. Его это не заботило!

— О, не будь такой простофилей, — раздраженно проговорил Джеффри. — Он знал, что это ты.

— Что! — взвилась Корделия. — Откуда он знал?

— Ну, это легче легкого. Я ему сказал.

Корделия в ярости уставилась на брата, краснея все больше и больше.

И наконец взорвалась:

— Прекратишь ты вмешиваться?!! — Она подскочила к брату и обрушила на него свои кулачки.

Джеффри хохотал, шутя защищаясь.

— Умоляю, пощади, сестричка! Не думай о разрушениях, которые я натворил, а только лишь о самых моих благих намерениях.