Владимир Аренев - Круги на Земле

— Что?.. В партизанах? Правда, — Юрий Николаевич оставил в покое строптивый «ящик» и, подойдя к Максу, заглянул в фотоальбом: — Да, это твой дед, в первые дни после войны. Видишь, молодой совсем. Нас с твоим папой еще и на свете не было…

— Я чув, — отозвался из-за стола, за которым он что-то записывал, журналист, — што тут немцау амаль не было?

— Насколько я знаю из рассказов родителей, в первые месяцы людям здесь тоже пришлось несладко. Потом уже, когда появились серьезные партизанские отряды, с которыми фашистам пришлось считаться, когда постепенно они вытеснили отсюда немцев, — установилась относительная стабильность. Хотя все равно… жили-то за линией фронта, в тылу у врага. Прямо как на вулкане. Сегодня все в порядке, завтра нагрянет карательный отряд… Одним словом, горя хлебнули щедро.

А отец, как только оказалось. что немцы уже близко, ушел в партизаны (он в партии состоял, ему никак было нельзя оставаться в селе; кстати, семью его потом вырезали, как «партийцев»). Правда, партизанил севернее, а сюда вернулся после войны. Только и смог послать матери одну весточку, что все с ним нормально (они тогда не поженились еще, но друг друга уже любили).

Очень переживал, как она здесь. В 43-м, когда фашисты начали отступать, шли они через Камень. Но, слава Богу, никто не пострадал.

Юрий Николаевич замолчал.

— Странно, — заметил Остапович. — Я чув, немцы, уцякаючы, выкарыстоували палитыку «выжженной зямли».

— В общем, да. Не всегда, часто, но не всегда использовали. Иногда им попросту не хватало времени.

На сей раз журналист промолчал.

А Макс разглядывал фотографию дедушки и думал о том, что ведь когда была война, он, наверное, мечтал о том, что все потом уляжется и они с бабушкой смогут жить в мире. Выходит, сбылась его мечта. Как это здорово, когда такие мечты сбываются!

— А ты, козаче, пойдешь со мной в гости?

— Мне надо еще кузнечиков покормить, — сообщил Макс (и это было чистой правдой!). — И вообще…

— Тогда обещай, что будешь вести себя хорошо и не сбежишь никуда без бабушкиного разрешения, — («Вот ведь что досадно: я не могу ему попросту запретить выходить из дому, а то он непременно сделает все наоборот. И следить за ним целый день я тоже не могу. Но мать за ним приглядит…»)

— Обещаю, — («Уйти к ведьмаркиному дому — это ведь не сбежать, правильно?»)

Ушли через огород, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Гордеичихе Дениска наплел что-то про ловлю насекомых. Потом захватили сумку, давно, еще со вчерашнего вечера, лежавшую в тайнике, у дальнего края Гордеичихиной бани, — и в путь.

— Яны точна там! — Дениска воодушевленно рубал ладонью воздух, как заправский генерал на каком-нибудь военном совете. — Скарбы! У таких хатах не можа не быць скарбоу!

— Откуда у ведьмарки сокровища?

— Ды мало ль адкуль! — возмутился приятель. — Людзям дапамагала? Дапамагала. От и плацили. И ваабшчэ…

— А где искать-то? Дом большой. Как попасть, мы вчера обсудили, но этого мало.

— Давай спачатку пападзем. Там пабачым.

Добрались до Струйной и вдоль берега пошли на юг, к мосту, а уже оттуда — к избушке. Сегодня обходить через лес не стали — все равно без велосипеда, да и время тратить не хотелось.

— Интересно, что ты собираешься делать с сокровищами? — поинтересовался Макс.

— Хиба ж гэта важна? Ды и скарбы бываюць разные.

— Согласен. И все-таки, что?

— Эх! — вздохнул Дениска. — Справа ж не у скарбах! Прыгода — вось што галоунае.

— А знаешь, — подхватил Макс, — что главное в приключении? Счастливый финал!

— Гэта точна, — согласился приятель. — Бяз гэтага — никуды.

Наконец они подошли к дому, слишком близко, чтобы и дальше болтать о чем попало.

— Лестница, — шепотом напомнил Макс.

— Идзем.

Они отыскали ее не сразу, и в первый момент Макс даже обрадовался, что не придется лезть на чердак… он очень боялся того, что предстояло, теперь можно было в этом признаться хотя бы самому себе. Но вместе с тем его и тянуло туда; сейчас мальчик понимал, что чувствует герой фильма-ужастика, шагающий в дверной проем дома-призрака. Он чувствовал в эти минуты то же самое: смесь страха и любопытства; и второе пересиливало.

— Вось дзе, — указал Дениска. — Ляжыць, даражэнькая.

Поднять лестницу не удалось, слишком уж ее оплели стеблями травы. Пришлось обрубать их — здесь пригодился захваченный приятелем ножик.

Затем они отволокли лестницу к задней, глухой стене избы, направленной к погосту. Установили; Денис ножом вырыл две ямки, туда вставили нижний конец лестницы и еще привалили сверху тяжелыми булыжниками, чтобы она не съехала.

— З дзяцинства баюся драбин, — признался Дениска. — Неяк дауно, малый яшчэ быу, захацеу на гарышча залезци. Цикава и усе гэтакае. Да сярэдзины забрауся, униз паглядзеу… и далей рушыць не змог. …Знимали.

С этими словами он подхватил сумку и отправился наверх; Макс — за ним.

Оказалось, дверца чердака застряла. Пришлось подковырнуть ножом, провести им по периметру — и в конце концов открыть-таки удалось.

— Фонарик, — скомандовал Дениска. Пока внук Гордеичихи отпирал дверцу, сумку он передал Максу — теперь тот вытащил оттуда нужный предмет, едва отыскав его среди множества других вещей.

— Ну ты даешь! Даже лопатку захватил.

— А то! — отозвался через плечо приятель, высвечивая фонариком чердачные внутренности. — Сапраудная саперская, миж иншым. Ну — я палез.

Он передал фонарик Максу и нырнул во тьму. Долгое время не было ничего слышно, потом громкий, словно выстрел, звук взорвал тишину.

— Эй!

— Гэта я чыхнув, — донеслось с чердака. — Давай фанарык. И сумку. И сам лезь сюды.

Перед тем, как перешагнуть через порожек Макс оглянулся. Вот так высота! Все выглядело совсем по-другому: и речка, и поля, и домишки, — а уж одинокая фигура, бредущая вдоль берега Струйной — тем более. И лес — он дыбился на горизонте хмурым надсмотрщиком, ждал…

— Ну, не засланяй свет!

Внутри пахло лежалым сеном и застоявшейся водой. Было темно, и тусклый свет фонарика казался среди этой тьмы лишним, неправильным; точно так же, как и две безобразные тени на стене.

К явному разочарованию Дениски, кроме двух-трех клочьев сена на чердаке ничего не оказалось. Словно перед тем, как навсегда покинуть дом, ведьмарка хорошенько вычистила здесь все.

— Вот елки! — обиженно воскликнул Макс. — И что теперь? Где твои сокровища?

Дениска невозмутимо пожал плечами:

— Унизе, само собой! Дзе ж яшчэ им быць?

— Так чего мы сюда поперлись? — Макс постучал ногой по полу (который одновременно являлся потолком в какой-нибудь комнате внизу). — Отсюда вниз пути нет, видишь. Ни люка, ни лестницы — ничего.