Андрей Валерьев - Форпост. Право победителя

Когда Лукин пристрелил Доброго и его замов из подаренного пришельцами пистолета, а потом, подхватив заряженную «Сайгу» пахана, расстрелял ещё пятерых самых оголтелых бандитов, в посёлке началась анархия. Сначала все дружно гоняли уцелевших «шестёрок» и «коренных», потом, когда их разорвали на куски, начались межобщинные столкновения. Все «воевали» со всеми. Арабы, индусы, китайцы, англосаксы. И все, все вместе, против «русских». После правления Доброго отношение к тем, кто говорил на этом языке, было самым что ни на есть поганым. Причём в разряд «русских» попали не только пассажиры и экипаж сорокового «ЯКа», но и полтора десятка пассажиров из Канады и США. Евреи, украинцы, сербы. Даже вот его, литовца, в эту партию записали. А он и не возражал.

Аудрюс усмехнулся.

«А чего — не самые худшие люди, по крайней мере, крыс среди них нет, и друг друга поддерживают. И не делятся, татарин ты или еврей. Тьфу ты!»

Старпом припомнил, как позавчера из арабской общины пинками гнали пакистанца. Старика изгнали за то, что он не араб. А внешне похожие на него индусы не приняли пакистанца за то, что он мусульманин. Чёрный, со сморщенным, словно старый изюм, лицом мужичок, завёрнутый в лохмотья, долго скулил под дверью арабского дома, пока одна из русских женщин не сжалилась и не привела его к своему костру. По ночам под открытым небом было очень холодно.

«Скорей бы лето!»

Глиняный карьер не работал. Лагерь штрафников тоже отсутствовал. Иван перевёл монокуляр на скопище глинобитных домиков вокруг лежащего на боку корабля. Сквозь камышовые крыши кое-где пробивались сизые дымки, а вдоль главной «улицы» тянулась длинная очередь людей с бидончиками.

«Ба! Знакомые всё лица!»

Потрепанную фуражку старпома невозможно было не узнать.

— Мужики, присмотрите там. — Лукин мотнул головой, и от костра, горевшего в центре недостроенного сарая, в разные стороны разошлось с десяток человек. — Вот такие дела, Иван Андреевич. Людей я сберёг, хотя тяжко пришлось. Что и говорить. Женщин пришлось с боем у этих козлов отбивать. Да и с жильём у нас не очень. Все самые лучшие дома и родник теперь васпы держат.

— Кто?

— Американцы, да канадцы. Белые. Их — примерно половина от общего числа людей.

— Ясно. Что там стряслось после Доброго?

Лукин помрачнел.

— Резня. Все против всех. За воду. За еду. За баб. Почти сотня человек легла.

Было видно, что парню нелегко, и он корит себя за то, что произошло.

— Наших отстоял. Все патроны расстрелял, но отстоял. Потом как-то все буйные легли, а остальные — успокоились. Договорились, в итоге.

Иван посмотрел на измученных русских людей разных национальностей и разного вероисповедания, и его желание вывезти отсюда ВСЕХ сильно уменьшилось.

Три девочки-подростка с очень серьёзными и взрослыми глазами. Женщины, раньше времени превратившиеся в старух. Тощие, почерневшие на солнце мужики. Два совсем маленьких ребёнка непонятного пола.

— Сколько вас? Докладывай.

Лукин словно этого и ждал.

— Пассажиры и экипаж самолёта — всего в живых осталось двадцать человек. Тринадцать человек «приблудных», в том числе я и Аудрюс. Мужчин — включая детей — двенадцать, женщин — двадцать одна. Пожилых. — Игорь помолчал, — спасибо Доброму, нет вообще. Самому старшему из наших — Аудрюсу — сорок два. Вот такие дела.

Маляренко поскрипел зубами — тридцать семь человек разом не перевезти, а если увезти половину, то что будет с оставшимися — один Бог ведает!

— Болезные есть? Заразные?

Все повернулись к какой-то женщине. Та отрицательно покачала головой.

— Только простуды. И травмы. Пока. Что будет дальше — я не знаю. Здесь нет никаких условий, вы понимаете?

— Врач? — Иван с интересом рассматривал незнакомку.

— Главврач! — Лукин важно поднял указательный палец. Все вокруг тихо рассмеялись. Люди оживали на глазах. У них в гостях сидел билет в лучшую жизнь, в будущее.

«Воды, в принципе, хватит».

Обжегшись несколько раз на нехватке питья, Иван теперь выходил в море только с очень большим запасом.

«Еды немного, но ничего, потерпим, не впервой. В крайнем случае, добежим до автобуса, там оставлю мужиков, а сам рвану дальше».

Из дальнейших разговоров выяснилось, что, благодаря учинённой резне, женщин в посёлке осталось немного больше, чем мужчин. Это была полезная информация. Воды тут мало. А одиноких мужчин в Бахчисарае и округе — много. По подсчётам звонарёвских опричников — никак не меньше трёх десятков.

«Нормалёк! Баб куплю. За картошку. Но позже. Хе-хе-хе. Летом!»

Уходили под утро. Провожать Ивана и Игоря ушёл только Аудрюс. Лукин тоже было дёрнулся пойти с ними, но Маляренко отрицательно покачал головой, и недоумевающий прапорщик остался возле своих людей.

— Значит так. Ты с нами сейчас не пойдёшь. Останешься здесь. Сможешь к кому-нибудь прибиться?

Мужчины стояли на берегу моря, Игорь гулял поблизости, не желая встревать в разговор босса.

«Меньше знаешь… и так далее!»

Старпом немного помедлил, размышляя, но потом кивнул.

— Смогу.

— Втихаря составишь списки. Вот тебе блокнотик и карандаш. Первый список — одинокие женщины детородного возраста.

Маляренко помялся, почему-то говорить такое ему было неудобно.

— В первую очередь — белые женщины. Потом — остальные. Посмотри, может быть, кто-то из замужних недоволен своей парой, кого-то можно сманить. Таких нужно десятка два.

Аудрюс снова кивнул.

— Потом присмотрись к парам. Устойчивым. Их профессии, навыки и так далее. Выбирать можешь любых. Единственный критерий — задавай себе вопрос: «Хотел бы я жить с этими людьми по соседству». Тебе ясно? И НИКОМУ об этом не говори. Понял?

Старпома проняло. Этот человек доверял ему. Доверял его чутью. Полностью и без оговорок.

Литовец в третий раз кивнул.

Ваня хлопнул моряка по плечу и, не прощаясь, потопал по пляжу.

— А, совсем забыл!

Литовец тоже обернулся.

— Немцы в селе есть? Есть? А партизаны? — Ваня хохотнул. — Отдельным списком их запишешь.

«Чёрт, чуть про Танюхину просьбу не забыл!»

Через двое суток, на рассвете, собрав все имеющиеся запасы пищи и заранее наполнив все фляги водой, тридцать два человека, считая и Маляренко, тихо ушли из посёлка к морю. Впереди их ждала новая жизнь.

В опустевшем недостроенном сарае остались лишь «избитый» Аудрюс и убитый пакистанец.

ГЛАВА 8,

в которой Иван понял, что устал

Этот переход Ваня запомнил даже лучше, чем свой первый выход в открытое море. Даже лучше, чем голодную и «сухую» перевозку детей с северного берега. К счастью, волнение на море немного стихло, и битком набитый пассажирами кораблик, уверенно взрезая форштевнем волну, взял курс на Севастополь.