Саша Молох - Клинок Ворона

С трудом верилось, что Ворон, десять лет успешно воевавший, вдруг сбрендил и начал совершать столь нелогичные поступки. Скорее всего, он знал что-то, чего не знали другие, и попытался вывести войска из-под удара. Не вышло.

Осталось только выяснить, что же он такое знал, и каким боком к этому причастен предавший? Беда в том, что, располагая таким обилием сведений, я просто терялась и не могла понять, где тут главное, а где второстепенное. Оставалось шарить наугад.

— Милая статуэтка просила меня найти предавшего, — пришлось рассуждать вслух, — и, если на секунду предположить, что в этом есть резон и спустя полторы тысячи лет он все еще жив...

Я выдохнула, чувствуя, что хожу совсем рядом с разгадкой:

— И если принять за основание, что предавший не главная причина того, что война была проиграна, а всего лишь предпосылка... И оборванец...

Меня подбросило вверх, как пружиной. Забросив обратно в шкаф карты и не особо беспокоясь о том, что командор может заметить беспорядок на стеллажах, я рванула в сторону выхода. Путь от библиотеки до башни был неблизкий, и это дало еще десяток минут на обдумывание. Из сотни имеющихся вопросов ответ получили только четыре: теперь я четко знала, для чего предназначен замок Роз, почему тут столько сабиров, зачем здесь держат нелюдей и почему башня, где они живут, находится в столь плачевном состоянии. Все остальное относилось к разряду хлипких предположений, отчаянно нуждавшихся в доказательствах, за которыми предстояла неблизкая дорога. И черт с тем, что эти доказательства только подхлестнут извращенную фантазию его превосходительства, ведь он, в отличие от нелюди, находится в полной уверенности, что я — реинкарнация Ворона.

На улице было еще светло. После полумрака библиотеки и неверного освещения замка, серый зимний свет показался слишком ярким и ударил по глазам, как лампочка в кабинете следователя.

Добравшись до дверей башни, я остановилась в раздумьях. Без помощи сэтов не обойтись, но подниматься наверх не хотелось. Тем более, я дала слово никогда здесь больше не появляться. Оставалось, как всегда, положиться на всемогущество клинка. Вынув из-за спины меч и усевшись прямо в сугроб, я уткнулась лбом в рукоять, постаралась сосредоточиться и до мельчайших деталей представить комнату, в которой жили нелюди: стены, покрытые копотью, черный от сажи камин, заколоченные окна. Картинка постепенно выстраивалась, всплывали мелкие подробности — трещина на третьей плите слева от входа, паутина под потолком. Вскоре начало казаться, что стоит открыть глаза — и я действительно увижу комнату.

— Ну же! — прошептала я клинку. По рукояти прошла легкая дрожь, картинка чуть подернулась туманом, и сразу вслед за этим в воображаемом зале начали проступать нечеткие тени: вот сгусток темноты, чуть раскачиваясь, прошел из одного угла в другой — это Pax подложил дров в очаг, рядом мелькнула легкая тень — Рысь, как всегда, не находил себе места и беспокойно бродил по комнате. Еще три тени почти неподвижно сидели в центре — бродяга, Айс и Арк. Вдруг угольная тень оборванца шевельнулась и начала поворачиваться в мою сторону — я поспешила отвернуться и сосредоточиться на том углу, где обычно сидели сэты. Их тени возникали неохотно, словно сопротивляясь моим попыткам подглядеть — четкости не былo, просто чуть более плотное марево.

— Дэв, Суод, — тихо позвала я. — Я жду вас у скамьи в саду. На том самом месте. Приходите как можно скорее. Есть новости.

Стоило прошептать последнее слово, как по мысленной картинке поползла жирная, как откормленная змея, трещина и вскоре комната разлетелась на сотню осколков — как стекло, по которому врезали тяжелым армейским ботинком. Клинок раскалился и моментально остыл. Конец связи. Фельдшер вырвал провода. Я была готова дать в залог все тридцать два зуба, что к этому причастен оборванец.

Пришлось открыть глаза и попытаться вылезти из сугроба — далось это тяжело, после импровизированного сеанса «материализации чувственных идей» я ощущала себя аналогом половой тряпки. На то, чтобы добраться до скамейки, ушло добрых пятнадцать минут. Эстонский спринтер — и тот бы обогнал.

Теперь оставалось ждать. Конечно, надежда, что меня услышали, была мизерной — слишком быстро бродяга учуял чужое присутствие. Ожидание оказалось долгим, прежде чем из темноты бесшумно появился сэт, мне пришлось полчаса топтаться на холоде.

— Ты звала, — констатировал Дэв.

— Да.

— Суод скоро будет здесь. Возникли некоторые проблемы. Что ты хотела рассказать? — желтые глаза вампира внимательно изучали мою новую одежду, и на его лице расплывалась гримаса брезгливости. Гардероб Лайона не произвел на Дэва впечатления.

— Рассказать — потом. Сколько времени займет дорога до Аметистовых гор?

— Если на хороших скакунах — пару недель.

От досады я прикусила губу:

— Есть способ добраться туда быстрее? Например, через ворота?

— Если ты хочешь оповестить о своих передвижениях командора — то можно и через ворота, — Суод призраком возник из-за моей спины.

— Через три дня мне надо быть рядом с Аметистовыми горами. Сабиры не должны знать, куда я направилась.

Дэв скептически оскалился, продемонстрировав белые клыки:

— Это невозможно. Две недели. Если скакать во весь опор, и иметь сменных лошадей — двенадцать дней, но это самое меньшее.

— Мне нужно быть там раньше.

— Мы не каменные драконы, и не можем перенести тебя туда. Ты зря позвала нас, — Дэв развернулся, чтобы уйти, когда я ухватила его за полу ветхого плаща.

— Что за каменные драконы?

— Это легенда, не больше. О том, что в любых горах есть драконы, не обычные, равнинные, которые только и могут, что нападать на домашний скот, и то только стаей, а гигантские каменные ящерицы, с размахом крыльев с половину этого сада. Ольты твердо верят — эти существа спят крепким сном почти в каждой горе. Говорят, что некоторые из них служили Ворону.

— А как их разбудить?

— Я говорил, что ты забавная? — Дэв усмехнулся. — Это только легенда, наподобие твоих историй про Дракулу. Даже если каменные драконы действительно существуют, те, кто мог бы их разбудить, канули в забвение много лет назад. Ольты утратили большинство своих знаний, впрочем, как и мы.

Сэт замолчал, выжидательно уставившись на меня.

— Я знаю, где искать предавшего, — это было враньем лишь отчасти, просто вместо «знаю» уместнее было сказать «предполагаю». — Если я его найду, то докажу, что это, — для наглядности мне пришлось ткнуть пальцем в башню, — не Ворон, а самозванец. Но для выполнения первых двух пунктов нужно как можно скорее очутиться в Аметистовых горах.