Людмила Гетманчук - Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!

Кавалькада проследовала через площадь, и ворота стали закрывать. Сильные руки аккуратно сняли меня со створки и бережно опустили на землю.

— Спасибо, Дарвиль! — растерянно поблагодарила я своего спутника. Через некоторое время, опомнившись, привела себя в относительный порядок.

Зонтик почил смертью храбрых окончательно. Платье основательно пожевано и покрыто пылью. Ридикюль я спасла, прижимая к груди. Шляпка перекосилась, вуаль потерялась. В общем, страх и ужас. Но меня беспокоило не это…

— А кто это ехал в карете вместе с королем? — подозрительно поинтересовалась я. — Ну, тот тип в маске — он кто?

— Его высочество кронпринц Эмануэль Эгвар Грэгор Фальти гер Синторин, — отрапортовал Дарвиль. — Мне показалось — вы с ним уже знакомы…

— НЕТ! — рявкнула я. — Это он со мной знаком! А я его знать не знаю и знать не желаю! Даже если это не он! И если это не он, то мне все равно наплевать! А уж если мне наплевать, то… Где мой зонтик?

— Вы его выбросили, — поведал мне гвардеец, отводя подальше от толпы.

— Жаль, — скривилась я в досаде. Остановилась и устремила взор на густые парковые заросли. — Тогда выломай мне дубину — северных оленей я в этом году еще не гоняла! Но никогда не поздно начать!

— Успокойтесь, мадемуазель, — погладил меня по руке Дарвиль. — Пойдемте в карету, нам пора домой.

— Ужас! — подобрала я подол и грустно пошлепала, бухтя и честя Грэга последними словами: — ПрЫнц с конем! Маг-недоучка! Халявщик до… не будем уточнять! В целом и в частности — мерзавец! Чтоб ему икалось до, вместо и после завтрака!

— Вы в порядке? — поинтересовался Дарвиль, аккуратно подводя меня к карете.

— НЕТ! — снова рявкнула оскорбленная мужским коварством дама. — Я далеко не в порядке! А еще… один гнусный хмырь будет еще в большем непорядке, когда я до него доберусь и разберусь по принципу: «Я это делаю для тебя»! Какой негодяй! Подлец! Предатель!

— Возможно, принц просто не был в курсе, что вы не были в курсе его происхождения? — завернул мысль гвардеец.

— Ты сам-то понял, что сказал? — вытаращилась я на него, нервно икая.

— Я сказал, что вы, возможно… Повторюсь — возможно, — осторожно начал Дарвиль. — Не совсем подходите ему по статусу, и, вероятнее всего, его высочество не захотел вас пугать…

Я остановилась и нахмурилась.

— …Хорошо, смущать своим высоким положением, — поправился утешитель.

— Я бы его положила! — вскипела я, будто чайник. — Та-ак положила! С миром! И уложила, и даже помяла, и утоптала!

— Что вы! Нельзя! По нашему законодательству даже подобные слова рассматриваются как покушение! — мигом зажал мне рот Дарвиль. — Упаси Светлая! Вам нельзя такое говорить вслух! Кто-то донесет, и дознаватели особо вникать не станут: осудят и мигом приведут приговор в действие!

Я освободилась и полюбопытствовала:

— А думать можно?

— Можно, — разрешил добрый нянь. — Это в политических традициях страны.

— Благодетель! — обрадовалась я. — А теперь подсласти пилюлю — накорми девушку сладким! И графине тоже нужно взятку побольше принести, чтобы у нее что-то слиплось и не мешало мне жить!

— Какая вы заботливая, мадемуазель, — польстил мне гвардеец. — Только…

— Что? — нахмурилась я.

— В таком виде не очень прилично появляться в обществе, — тонко намекнул мне опекун.

— Общество переживет, — заверила его я. С намеком: — А вот если я озверею, то популяция аристократов в данном ареале обитания резко уменьшится.

Дарвиль благоразумно не стал протестовать и повел меня в кондитерскую, располагавшуюся неподалеку от Дворцовой площади.

Столики стояли во дворе небольшого дома, в окнах-витринах которого красовались аппетитные торты и конфеты. Нарядные дамы и господа изволили вкушать всякие лакомства на свежем воздухе. Вкушали до тех пор, пока я не прогалопировала к прилавку и командным голосом не приказала:

— Мне два набора «ассорти», три больших торта и пятнадцать… нет, восемнадцать пирожных!

— Мадемуазель будет устраивать прием? — льстиво поинтересовался приказчик, окидывая взглядом моего сопровождающего и на глазок оценивая платежеспособность.

— Мадемуазель хочет слегка перекусить, — ответила я. Нагнулась к нему и прошептала: — У меня, когда стресс, всегда аппетит разыгрывается. Если сразу не заесть, то начинаю кидаться на прислугу и жевать уши…

Приказчик шустро отскочил от меня и торжественно заверил:

— Все будет готово немедленно!

— То-то же! — обрадовалась я, разглядывая большую витрину и прикидывая, чем бы еще отравить тетушку.

Тут в витрине мелькнула знакомая по гостинице личность. Хоть я и была тогда в изрядном подпитии, но память на лица у меня необыкновенная. Это был один из «скандинавов», причем, как мне показалось, следивший именно за мной.

— А… — начала я, но блондин пропал так же внезапно, как и появился. Моргнула и сделала вывод: — То ли глюки по мне плачут, то ли я сладкого пересмотрела…

Дарвиль рассчитался за покупки, оставив целое состояние. О чем мне и сообщил:

— Госпожа графиня будет очень недовольна!

— Не вопрос, — пожала я плечами. — Главное, чтобы не была недовольной я. Потому что я более непредсказуемая и куда более невоспитанная. У меня такой тонкий налет цивилизации, что если его поскрести — то сразу вылазит чудо-юдо. Хочешь, покажу?

Гвардеец отказался, собрал коробки, мы доползли-таки до кареты и тронулись в путь.

ГЛАВА 23

Ах, какой был слон, какой был слон!

В дом я ворвалась галопом и сразу попала в нежные объятия тети.

— Александра, — сморщила нос графиня. — Вы выглядите так, будто вас в грязи собаки валяли!

— Меня валяли, — не стала я отрицать. — Сначала разлюбезный Грэг, скрыв правду о своем происхождении. Потом вы, записав его в бастарды! Вы действительно надеялись, что я ничего не узнаю?

— Мы потом поговорим об этом, — заюлила графиня. — А пока приведите себя в порядок — у нас гости!

— И что? — скривилась я. — Это у вас гости!

Та-а-а-к, тетушка Лоретта снова принимает гостей. Я уже успела несколько раз поприсутствовать на подобных мероприятиях. Обычно гостями графини были такие же слегка поношенные дамы, как и она сама. От них несло духами за пару километров, видимо, нафталин маскировали.

Иногда они приводили с собой незамужних дочерей, но чаще — сыновей, прослышав, что в доме графини появилась молодая привлекательная родственница, пока еще не обремененная узами брака. То есть я. Просто они еще не знали глубины своих заблуждений, и мой долг был им помочь осознать!