Людмила Гетманчук - Шерше ля фам, или Возврату не подлежит!

— Вот тебе за труды. — На стол упал тугой мешочек. Ювелир заглянул и, убедившись в том, что внутри чистое золото, засуетился с благодарностями.

— Если сумеешь их похитить или навести на такую возможность, я дам в десять раз больше! — вкрадчиво посулил гость и, мягко ступая лайковыми сапожками с гибкой кожаной подошвой, быстро скрылся, да так, что на входе даже не звякнул колокольчик.

Еще через несколько минут в дверь вошел еще один посетитель, не узнать которого, несмотря на маску и плащ, было сложно. По атлетическому сложению, резким, рваным движениям, полным скрытой силы, и ярким глазам, блестящим сквозь прорези маски, а еще по пробивающимся сквозь плащ иглам, пожалуй, даже слепой легко опознал бы айра. Айра, который обеспокоен или взволнован настолько, что бесконтрольно принял боевую ипостась.

— Ты видел?

Ювелир ничуть не удивился такому вопросу:

— Да, сьен.

— И что скажешь?

— Это они, драгоценности Спящей, включая главный ее артефакт.

— Уверен?

— Могу поклясться ликом Светлейшей — это он!

— Сколько хочешь за них?

— Э-э-э… Сьен, они пока не у меня.

— А если как следует подумать?..

— Ваше…

— Без титулов!

— Сьен, девушка собиралась кое-что оставить в починку. Если удастся уговорить ее доверить мне почистить украшения от патины… то в том случае если лавку внезапно посетят грабители, я буду бессилен… Ну, вы понимаете…

— Понимаю. — Глаза посетителя ярко блеснули вновь. — Хорошо. Как только тебе удастся получить их на хранение, вас посетят… — Оборотень фыркнул, швырнул на стол крупный неограненный алмаз и поспешно вышел.

Третьим заходом в лавку через потайную дверь тихо пробралась женская фигура в коричневой бесформенной хламиде и деревянных сабо, укутанная в скромную накидку храмовой послушницы. Уверенно, не останавливаясь, будущая монахиня тоже проследовала в комнату переговоров.

Ювелир вскочил, угодливо кланяясь.

— Сын мой, ты ведь верный сын церкви?

— Да, преосвященная матушка! — Ювелир упал на колено и почтительно поцеловал камень в перстне.

— Ты согласен действовать в ее интересах?

Старик сглотнул:

— Р-разумеется…

— Тогда, если к тебе попадет вот это или ты узнаешь, что кто-то хочет продать или интересуется подобным… — Преосвященная выложила на стол все те же изображения украшений с главным артефактом Спящей. — Ты любым способом задержишь этого человека и добудешь для меня украшения. Любым, понял?!

— Д-да… — проблеял мастер.

— Пусть на тебе почиет благословение Светлейшей Матери!

Ювелир еще раз поцеловал кольцо, и женщина в костюме послушницы величаво удалилась.

Ювелир рухнул в кресло и остался сидеть, растерянно потирая подбородок.

— Драгоценностей лишь один комплект, и я пока даже не получил его в руки. Как мне теперь всем угодить?..

ГЛАВА 22

И пошла на меня свободной походкой…

Выскочив из ювелирной лавки, я столкнулась с Дарвилем.

— Мадемуазель Мориз, — застеснялся громила и протянул мне пожеванную гвоздику. — Вы так прекрасны этим божественным утром, как и этот цветок.

Я осмотрела поникший бутончик и пришла к выводу: все не просто хреново, все гораздо хуже. Так выглядят уже за смертным одром, перепрыгнув стадию «на».

— Спасибо, — выдавила из себя, понимая — человек старался в меру сил и возможностей. Никто ж не виноват, что возможностей не хватало. Периметр был внушительный, а мощности слабоваты, вот и не хватило.

Дарвиль обрадовался и расплылся в улыбке. Я тоже немного криво поулыбалась. Потом приняла его протянутую руку, и мы как бы пошли к ожидавшей нас за углом карете… Как бы — потому, что мы и шагу не сделали, как на нас налетело что-то громадное, злющее и ужасно невоспитанное. К тому же отобравшее у меня прообраз моей старости.

— Отдай икебану! — заорала я, поправив сползшую на лоб шляпку с перьями и увеличив обзор до пяти сантиметров.

В эти сантиметры очень хорошо вписывался разъяренный Грэг, буравивший меня взглядом и держащий Дарвиля за грудки.

— Что ты себе позволяешь? — стукнула его зонтиком для привлечения внимания к своей персоне и отбирая окончательно помятую гвоздику.

— Это что ты себе позволяешь?! — вызверился ученик мага. — На улице принимаешь подарки…

Я удивленно посмотрела на замусоленный цветок и подумала, что если это подарок, то я — лысый гоблин.

— …Тискаешься с мужчиной! — никак не мог угомониться ревнивец из распространенной породы кобелей-собственников — «и сам не ам, и вам не дам!».

Тут уже прибалдели мы с Дарвилем на пару. То есть опереться на руку сопровождающего теперь называется «тискаться»? А если бы я его обняла? Или — о боже! — поцеловала? Вообще за групповой разврат бы сошло?

Я подобрала отвисшую челюсть, встряхнулась и кинулась в бой:

— А с тобой можно тискаться? На людях? Лицемер!

— Со мной — нужно! — выдал невозможный мужчина и вверг меня в ступор. Наверное, первый раз в жизни я как раз дошла до состояния лысого гоблина и была просто готова признать себя этим милым бородавчатым видом двуногих.

— Сейчас проверим! — Это все, на что меня хватило, пока я дубасила его легким зонтиком, отсекая от застывшего в изумлении Дарвиля. Гвардеец, судя по всему, выпал в осадок, наблюдая за девушкой, фехтующей зонтиком и в придачу то и дело норовящей ткнуть обидчика ниже спины. Такого в этом мире еще наверняка не показывали!

— Александра! — заорал Грэг. — Угомонись! Нам нужно поговорить!

— Ты уже все сказал! — кричала я в ответ. — Я тоже сейчас это делаю для тебя! Чтобы ты не сомневался!

— Саша! — не сдавался маг. — На нас смотрят люди!

— Пусть смотрят! — откинула я вуаль как забрало. Торжественно заявила: — Как честная девушка, я тебя прибью с открытым лицом. А это… — Я потрясла несчастной гвоздикой. — Похоронный венок на твою могилу!

— Кошечка! — увещевал меня Грэг, судорожно оглядываясь по сторонам. — Такое поведение не красит благовоспитанную девушку!

— Кто сказал, что я благовоспитанная? — делано удивилась я, скорчив морду кривой и косой селянки. — Тебе наврали! В нашей деревне и слова-то такого не было!

— Сашка, прекрати! — Он все же выкрутился и схватил меня, прижимая к себе. Рявкнул: — Ты невозможна!

— Я знаю, — согласилась я, подпрыгнула и укусила его за ухо.

— Ай! — Мне еще и рот зажали. — Мне просто нужно узнать… Ой! — Пинок по икре. — Какие у тебя отношения с айрами!