Ольга Пашнина - Оляна. Игры с Артефактами

Да, я невосприимчива к холоду. Но это не значит, что он мне нравится.

Лошадь пришлось добить час назад, и я начала подумывать о том, чтобы устроить привал. Но в такой близости от границ с Двуледом это опасно. Они смертельно боятся никт и хорошо охраняют территории.

Я облегченно выдохнула, когда впереди показались огни лагеря. Несколько небольших домов и множество палаток, в которых спали никты. Это, конечно, не миллионная армия, которая была скрыта на востоке, но Виктор, если бы узнал, впечатлился бы. Наивный идиот до сих пор думает, что никты совершенно неорганизованны и хаотично бродят по стране.

Вахту несла никта, я ее не знала. Она принюхалась, когда я подошла, и оскалилась. Зубки коротки на меня скалиться!

— Я к заключенному.

— Первый дом, — хрипло ответила никта.

На ходу я сбрасывала верхнюю одежду — шапку, меховой жакет, закатывала рукава. Чем быстрее я получу информацию, тем быстрее смогу увидеться с Виктором.

Сторожевой на входе отдал мне свиток с информацией, которую нужно было получить. Я постояла в коридоре, привыкая к теплу и свету. Не знаю, что происходит с глазами при обращении, но к свету они теперь намного чувствительнее.

Задача была предельно ясной. И, похоже, наконец-то меня отправили делать то, о чем я просила. В мутном пыльном зеркале я увидела, как по моим губам пробежала улыбка. Вышел один из приближенных отца, Гаерт.

— Приведи заключенного в подвал, — распорядилась я. — И принеси мне что-нибудь… веселое.

Он понял. Гаерт с удовольствием сделал бы все сам. Но отец настоял, чтобы нашего гостя допросила я. Наверняка Гаерт не в восторге от того, что я здесь. Но отрицать, что будет весело, он не может. Второго такого садиста еще поискать во всем Тригоре.

Подвал был специально оборудован для занятий такого рода. Часть комнаты была отгорожена массивными частыми прутьями, а во второй половине стоял стол с ремнями. Я провела пальцем по столешнице и отметила, что его недавно мыли. Отмывали кровь?

Инструменты сами появились на столе. Гаерт маг, потому он и выбился в командиры лагеря.

Я рассматривала блестящие металлические клещи, когда дверь открылась, и двое никт внесли гостя. Он едва перебирал ногами и не оказывал никакого сопротивления.

— Запереть его, миледи?

— Брось здесь. Что вы с ним делали?

Носком сапога я заставила мужчину перевернуться на спину. Кровоподтеки на лице, сломано несколько ребер, вывихнуто плечо. Ничего такого, из-за чего можно переживать. Будет сотрудничать, сохранит при себе конечности.

— Оставьте нас.

Никты мгновенно послушались, но не Гаерт. Он с улыбкой покачал головой в ответ на мой недвусмысленный взгляд. Потом все же соизволил пояснить:

— Он опасен. Ты слишком самоуверенна. Я побуду здесь. Не волнуйся, он весь твой.

Состроив Гаерту рожу, я повернулась к пленнику и опустилась возле него на корточки.

— Знаешь, это моя самая нелюбимая часть допроса, но я должна спросить. Может, ты будешь сотрудничать, и мне не придется брать в руки разные мерзкие, совершенно не подходящие девушке инструменты, а?

— А может, — вдруг хрипло отозвался мужчина, — заткнешься и отныне будешь использовать рот только по единственно полезному назначению?

Я тяжело вздохнула. И почему мне за это не платят? Будь я леди, обиделась бы.

— Ответ неверный, Альдред.

Потом подошла к столу и задумалась.

— Что ты предпочитаешь? Есть особые пожелания?

Мне, в сущности, было все равно. Я и голыми руками могу сделать так, что Альдред забудет, как его зовут. Но с подручными средствами интереснее.

— Знаешь, мне даже жаль, что нужно задать вопрос. Если бы его не было, я бы получила больше удовольствия.

Я остановилась на небольшом приспособлении, которое при правильном использовании может сделать очень больно.

Он расскажет мне то, что нужно, но уже находясь на той грани, когда логика и мышление отключаются. Когда Альдред перестанет помнить, что его не оставят в живых, он расскажет. Вряд ли сейчас он верит, что его просто так отпустят, получив нужную информацию.

— Пока я выбираю, ты все еще можешь отказаться от нашего милого свидания.

Альдред молчал. Я глубоко вздохнула и сжала пальцы на металлической ручке. Но поверх моей ладони легла рука Гаерта. И это прикосновение вызвало волну отвращения, несравнимого с ненавистью к Альдреду. Захотелось уничтожить этого мага, я почти почувствовала, с какой радостью сломаю ему шею.

— Гаерт, — процедила я, — не забывайся.

Он убрал руку и усмехнулся:

— Прости. Решил помочь.

— Еще раз ко мне прикоснешься — закончишь дни в каком-нибудь ущелье.

Он убрал руку, но не торопился отходить. И я чувствовала его дыхание на затылке, что очень напрягало. Ярость внутри клокотала.

— Возьми что-нибудь попроще для начала. У тебя впереди вся ночь.

— Заткнись и отойди от меня. Иначе…

Я повернулась к нему и недвусмысленно толкнула в грудь. Гаерт не стал упорствовать. Неприятно улыбаясь, отошел к стене. Я схватила первый попавшийся инструмент и повернулась к Альдреду. Мне уже было плевать, я была так зла, что могла убить его сразу.

Как он оказался на ногах, не знаю, но пощечина была сильной даже для никты. Я не удержалась на ногах и упала на пол, а разряд электричества, полетевший следом, пронзил насквозь.

— Никту нельзя вырубить электрическим ударом, — откуда-то сверху раздался ленивый и спокойный голос Гаерта. — Тебе потребуется ее усыпить.

— Знаю, — хмыкнул Альдред. — Но это было так приятно!

Пока я приходила в себя и пыталась вернуть контроль над телом, мужчина что-то пробормотал, и меня накрыло серебристое свечение. Потом пришла жуткая усталость и сонливость, противиться которой было совершенно невозможно. А потом — тьма.

Завывала метель. И еще слышался какой-то звук, — скрип, будто кто-то очень большой шел по снегу. Я открыла глаза, но ничего не увидела, лишь темноту. Ощутила хвойный запах, напоминавший о славном празднике Нового года, когда по всему дому расставлялись веточки сосны или пихты. Потом, когда смогла чувствовать тело, я уловила мерное покачивание того, на чем я лежала. И только когда поняла, что нахожусь в движущейся повозке или санях, смогла оценить собственное положение.

Руки были скованы железными антимагическими кандалами, как и ноги. Рот не был завязан, но пить хотелось неимоверно, и в горле першило. Кандалы были прикреплены к чему-то, не давая свободно двигать скованными руками. А еще я была надежно укрыта, судя по всему, шкурой. Запах хвои, как я догадалась, исходил из маскировки, которая скрывала меня от посторонних глаз. Обычно в санях перевозили хвою. Она ценилась как средство от простуды среди бедняков и особенно популярна была в преддверии этого самого Нового года, который близился. Значит, кто бы ни вез меня, он изображал из себя торговца хвоей.